Велес ответил не сразу. – Он всегда опекал Даню. В ущелье им обоим досталось. Его рана тоже была смертельна… Последние силы он потратил, чтобы создать портал и переправить к нам мальчика. Денис уже умер, когда портал раскрылся, потому столько разрушений… Вадим заговорил не сразу. – Я не смог… – вдруг сдавленным голосом проговорил он. – Я не смог!.. Что бы там ни говорили, но мои возможности не безграничны… Душу Дани я еще мог удержать. Еще зацепил, привлек… А ребята… С Алексис получилось иначе… Тогда я будто влил в опустевший сосуд ту частичку души, что находилась во мне. Сейчас же все вышло по-другому… Я опоздал! Они ушли. Велес кивнул. Чуть погодя произнес: – А как же ты?.. Твоя Сила все растет. Я боюсь даже строить предположения о том, что ждет тебя в будущем… – Не знаю… Конечно, я должен уйти. Данька проживет жизнь за меня. Не думаю, что вы пожалеете о такой замене. А я… Я уже давно наполовину Химера. Сейчас во мне почти ничего не осталось от человека… Сила трансформирует меня. Хотя я чувствую, что я – по-прежнему я. Не знаю, в чем разница… Думаю, что со временем станет все сложнее поддерживать человеческую форму… Но ведь я здесь временно… Вот только Денису и Ване не смог помочь… Вадим замолчал. Велес похлопал его по плечу. – Ты сделал все, что мог. Больше, чем сделал бы любой из нас. А ребята… Они знали, что их ждет. Каждый Хранитель в свое время сделал выбор. И нам остается только позаботиться о том, чтобы их имена никогда не забыли. – Я не смог поговорить с Анной… – Да… Ей тяжелее всех. Но она сильнее, чем кажется. Дай время!.. * * * Повсюду виднелись следы разрушений. Поваленные деревья и вывернутые многотонные валуны говорили, что еще недавно здесь бушевала стихия. Они остановились возле нагромождения глыб, перекрывших ущелье. Впереди расстилался хаос из камней и застывших потеков сизой грязи. Открывшаяся картина выглядела еще более удручающей на фоне сказочно красивой долины позади, где в зелени садов спрятался небольшой городок. Анна отвернулась от залитого солнцем селения. Ее взор опять устремился на темный холодный камень. Где-то там остался погребен ее муж… Глаза жгли невыплаканные слезы. Юлька положила букет из ромашек на многотонный камень, выпирающий из завала. В тропической стране скромный цветок степей России выглядел потерянным. Анна вдруг подумала: «Вот так и я… Чужая для всех, лишенная опоры…» Вадим, словно почувствовав ее мысли, обнял Анну. – Помни, пока ты думаешь о нем, он с тобой… Анна всхлипнула. Крупная слеза, наконец, скатилась по щеке. Вадим передал Анну Юльке, приблизился к скале. «Никто не смог бы предположить, что тебя ожидает такая судьба, – мысленно обратился он к другу. – Но подвиг твой достоин, чтобы о нем помнили вечно. Отныне это место станут почитать святым. Покойся с миром!..» Вадим прижал ладонь к холодному камню. Где-то в недрах скалы произошли едва различимые изменения. Откликнувшись на ЗОВ, из недр потянулась тонкая струйка воды, пробежала через плотный слой отложений, просочилась сквозь породу, блеснули искорки золота в богатой жиле и устремились через трещину на волю, к свету. Вадим убрал руку… Струйка воды сначала несмело, потом все увереннее, набирая силу, потекла меж камней, заполняя чашу, чудом сотворенную природой в нужном месте. Прежде чем уйти, Вадим оглядел вязь рун-оберегов, проступившую над новорожденным источником. «Все, что я могу сделать для тебя». – Спасибо! – едва слышно прошептала Анна. Кто-то приближался: со стороны тропинки, укрытой разросшимися кустарниками слышались шаги. – Нам лучше уйти, – заметила Юлька. Они сошли с площадки перед завалом. Густая листва укрыла Хранителей от посторонних глаз. Из-за поворота появились согбенная старушка, опирающаяся на клюку, и девочка, придерживающая спутницу под руку. – Бабушка, взгляни! Кто-то был здесь!.. Старушка приостановилась. – Чудо!.. Здесь родник! Девочка подбежала к чаше, уже почти доверху заполнившейся водой, протянула руку к ромашкам. – Не тронь, дорогая! – остановила ее старушка. Девочка отдернула руку. – Бабушка, а что это за цветы? Я раньше таких не видела. – Они не растут в наших местах. Видно, их принесли с родины того человека, кто спас нас, – приобняла свою нетерпеливую спутницу старуха. Она, прищурившись, смотрела на вязь символов, проступивших на поверхности камня. – Не тронь их! – снова повторила старушка. – Тем, кто положил их сюда, это может не понравиться. Старушка с трудом проковыляла к роднику и долго молчала. Девочка испуганно озиралась. – Что бы ни говорили, а боги думают о нас, – вдруг улыбнулась старушка. – Запомни, дорогая, здесь покоится один из них! Он подарил нам шанс ценой своей жизни. Живи и каждый день вспоминай о нем, и детям своим завещай то же. Девочка молча кивнула, положила рядом с ромашками принесенные с собой цветы. Легкий порыв ветра тронул их яркие желтые лепестки. Несколько капель воды из чаши упали на ее руку. Неосознанным движением девочка провела ею по губам. – Горькая!.. – удивилась она. – Вдовьи слезы всегда горьки… Старушка поманила девчушку. Скоро они скрылись за поворотом, и негромкий голос женщины, наставляющей юную спутницу, затих. Анна все стояла, не шелохнувшись. Призрачная улыбка блуждала на ее губах. Она странно смотрелась на влажном от слез лице. – Ты в порядке? Вадим с тревогой заглянул в покрасневшие глаза Анны. – Да… – отозвалась она. – Я в полном порядке. Анна вдруг вздохнула полной грудью, взглянула на Вадима и Юльку посветлевшими глазами. Она казалась умиротворенной… – Та женщина говорила… О нем не забудут… – Да… – подтвердил Вадим. Глава 37 Огонь, бессонница и… Самое страшное осталось позади… После довольно серьезного вмешательства Вадима Валька пришел в себя. Он медленно восстанавливался. Настораживала потеря памяти. Но парень уже не походил на «живой труп», а юный возраст, по словам Велеса, давал Вальке неплохой шанс на выздоровление. Чуть лучше обстояли дела у Дани: он относительно неплохо выкарабкивался после фатального ранения. Алька, вдруг ставшая незаменимой помощницей Анны, крутилась, словно белка в колесе – подай-принеси с утра до вечера, да еще череда бесконечных повязок и примочек: кроме Вальки и Дани, все чаще помощь требовалась и другим Хранителям. Девчонка не жаловалась: с улыбкой подносила чай, шутя меняла повязки. Только очень поздно ночью, когда уже никто не мог видеть ее, Алька тихонько забивалась куда-нибудь в уголочек и плакала, жалея себя, переживая за остальных, скучая по дому. Данька сидел на кровати, упершись затылком в стену. Едва различимые всхлипывания в соседней комнате постепенно затихли. Кажется, Алька, наконец, уснула. От Даньки не ускользнули темные круги под глазами девчонки, ее немного преувеличенная радость. Он в тысячный раз отругал себя за то, что вмешался в ее жизнь. «Жила бы себе нормально, сейчас оплакивала бы своего плюшевого мишку, откопанного среди развалин, – думал Даня. – А вместо этого – смерть и горе…» Даня осторожно поднялся с постели, поняв, что мысли уснуть не дадут, и спустился на первый этаж. Тело плохо восстанавливалось после тяжелых травм, и Даня взял за правило тренироваться ночью. Чтобы Алька не видела… Да и меньше шансов нарваться на хмурый взгляд Велеса, строго запретившего любые нагрузки. «Ему бы так: целый день лежишь, ничего не делаешь, только душа наизнанку готова вывернуться от вида потемневшей от горя Анны и показного веселья измученной Альки». Цезарь, как обычно, чуть вильнул хвостом, приветствуя друга. Даня почесал его за ухом и огляделся. Алькина дворняжка по-хозяйски расположилась на диване. Но Марго – «свой человек» и не выдаст. Кажется, никого «посторонних» нет. – Ты готов? – Данька потрепал за ухом пса. Тот вильнул хвостом. Мальчишка встал в центре комнаты на единственном относительно свободном пространстве и попытался отвлечься от ноющей боли в груди, от тяжелых мыслей, изводивших его целый день, от грызущего чувства вины за погибших друзей. Ощущение тепла возникло внутри, медленно расползлось по телу, достигло кончиков пальцев. Пространство вокруг изменилось: сделалось больше, прозрачнее, проникло внутрь, просочилось в каждую клеточку, заполнило каждый уголок. Даня закрыл глаза и внутренне улыбнулся: «Сила не ушла!.. Мы еще повоюем!»