– Не знаю. Может, год. Может, полтора. А может, меньше месяца. Точную дату тебе никто не назовет. – Неужели нет никакого лекарства?! – с болью в голосе воскликнул Балабол. – Лекарства нет, но есть шанс выздороветь. Надо всего лишь выключить установку. Зона вернется, а вместе с ней и артефакты. «Светляк» почти мертвых помогал с того света вытащить, думаю, пара подобных приблуд – и с твоей бедой можно будет справиться. – Где этот ваш телепорт, профессор? Отведите к нему, – глухо попросил проводник. – Двум смертям не бывать, а если и словлю пулю, так хоть умру не мучаясь. – Э-э нет, так не пойдет. – Потапыч слез со стола, расправил плечи, хрустнул шейными позвонками. – Один ты по-любому не справишься. Верно я говорю, профессор? Шаров, скривив губы, пожал плечами, словно говоря: все может быть, а потом нерешительно кивнул. – Вот видишь, даже профессор, далекий от военного дела человек, и тот понимает, что нужна команда. – И где ее взять? Кроме Комона и Эврибади, других бойцов не осталось, а на них я рассчитывать не могу. – А мы на что? Лань – мастер спорта по пулевой стрельбе, кое-какие из моих навыков ты в деле видел. Втроем всяко лучше, чем одному, да и шансы на успех повышаются. Балабол с сомнением посмотрел на туристов. Потапыч говорил толково, но одно дело, когда с тобой идут проверенные временем и закаленные испытаниями спецы, и совсем другое, когда в напарниках не пойми кто. Да, турист легко обезоружил его, но это ничего не доказывало. Вдруг, кроме этого фокуса, в арсенале навыков Потапыча ничего больше и нет. Да и насчет Лани непонятно пока было. Может, она действительно мастер спорта, но стрелять по мишеням и живым людям, а вряд ли вылазка обойдется без этого, – это разные вещи. Как бы не вышло так, что парочка станет для него обузой. – Чего думаешь? Другого варианта нет. Мы идем с тобой, и точка. – Это ты так решил, – буркнул Балабол. – А твоя жена, может, не согласна. – Почему это? Очень даже согласна. Если бы я хотела полюбоваться природой и провести время в неге и безделье, мы бы улетели на какой-нибудь тропический остров. Мы намеренно приехали в парк с целью испытать себя и пощекотать нервы. – А если придется стрелять в людей? – И что? Никто не заставляет палить им в голову. Можно прицельно бить по конечностям. Так более эффективно получится, ведь один раненый отвлекает на себя как минимум двоих здоровых бойцов. Балабол понял, что туристы от него просто так не отстанут, и использовал последний довод: – Но ведь вы не бессмертны, вас могут убить. – Так ты сам недавно сказал: двум смертям не бывать, – улыбнулась Лань. – К тому же это так романтично – умереть с любимым в один день. Потапыч одобрительно крякнул. – Молодец! Я бы тебя поцеловал, дорогая, но неудобно, люди смотрят. – Да ну вас, – махнул рукой Балабол и укоризненно посмотрел на Шарова: дескать, я сделал все что мог, если они погибнут, их смерть будет на твоей совести. – Ну, раз со всем определились, пора браться за дело, – хлопнул в ладоши Олег Иванович, предпочтя сделать вид, что не понял безмолвного послания проводника. – Но сперва надо озаботиться подходящей экипировкой. С оружием, как я вижу, у вас проблем нет. – Ну почему? – прогудел Потапыч. – Я бы от хорошего ствола и сотни-другой патронов к нему не отказался. – Вот и замечательно. Алеша, подойди сюда. Худосочный брюнет приблизился к профессору. Олег Иванович расстегнул халат на груди, вынул из внутреннего кармана пиджака пластиковую карточку на длинной цепочке и отдал помощнику: – Отведи гостей к складу, пусть выберут для себя подходящую по размеру зимнюю одежду и возьмут комплект для Балабола. Потом выдай каждому ПДА, и обязательно загляните в арсенальную. Через полчаса встречаемся в лаборатории. Ассистент кивнул, сунул ключ-карту в карман халата. – Так, парни, кому-то из вас придется идти с ними, – объявил профессор военсталам и резким взмахом руки остановил бурные протесты близнецов: – Что делать? Придется на время разделиться. Сейчас в лагере может быть небезопасно, а я не могу подвергать гостей риску. Да и нам с Балаболом охрана не помешает. Сталкеры побурчали немного для проформы. Потом Комон вызвался идти с ассистентом, а Эврибади сказал, что останется с профессором. Глава 18 Ставки сделаны Крапленый отделился от стены исследовательского центра. Хранитель узнал, что хотел, и теперь его целью было незамеченным выйти за пределы научной базы. Задача не из легких, учитывая большое количество камер видеонаблюдения. Стараясь держаться вне зоны видимости недремлющих стражей, Крапленый зашагал к выходу из научного городка, с трудом заставляя себя не переходить на бег. Его буквально распирало от подслушанной информации, и он сгорал от желания как можно скорее поделиться ею с другими Хранителями. «То-то Скиталец обрадуется, – думал он, – да и Лекарь не останется равнодушным». Собственно, в этот час Крапленый оказался в научном городке благодаря стараниям хозяина дома на болоте. С самого первого дня угасания Зоны трое Хранителей догадывались, что все это происходит не просто так, что в этом есть чей-то злой умысел. Но догадываться – это одно, а знать наверняка – совсем другое. После «задушевного» разговора с Длинным Крапленый двинулся вслед за Балаболом. К тому времени тот в компании с туристами ушел километра на полтора от лагеря. Хранитель потерял их из виду, но с точностью до метра знал, где они находятся. Отслеживая местонахождение проводника по экрану ПДА, Крапленый держался вне зоны видимости, чтобы не попасться на глаза Балаболу или кому-то из его спутников. Так-то в этом ничего страшного не было. Посетителям парка не возбранялось ходить, где им вздумается. Вполне могло выйти так, что один из них оказался на схожем с троицей маршруте. И все же здравый смысл требовал поостеречься. Заметив идущего за ними человека, проводник мог заподозрить неладное или просто изменить решение, а Лекарь настоятельно требовал довести дело до конца. – Скиталец на ладан дышит, я давно себя неважно чувствую, да и ты выглядишь не лучшим образом, хоть и хорохоришься. От того, какой шаг сегодня предпримет Балабол, напрямую зависит наша судьба, – сказал Болотный Лекарь, провожая Крапленого этим утром. «Интересно, откуда он мог знать, как поведет себя проводник? – подумал Хранитель, приближаясь к распахнутым настежь воротам. – Приду домой, вытащу из него подноготную. И пусть только попробует не рассказать». Крапленый вышел за пределы научного лагеря, проскользнул мимо угловатой громады бэтээра и свернул в сторону от грунтовой дороги. Шагая по залитой лунным светом траве, он быстро удалялся от огороженной бетонным забором безмолвной территории и через десяток-другой шагов бесследно растворился в ночи. Как и другие Хранители, Крапленый мог видеть аномалии во всей красе невооруженным глазом. Во времена Зоны ночные прогулки доставляли ему поистине эстетическое удовольствие. Он любовался вращающимися воронками и спиралями многочисленных «каруселей» и «торнадо», так похожими на гигантские фантастические цветы в желто-красных тонах. С замиранием сердца наблюдал за мерцающими синими искрами прозрачными куполами «гравиконцентратов». С восторгом смотрел, как в бархатистой темноте ночного неба исчезают сверкающие золотом столбы «подъемников», ослепительно искрят алмазным блеском трескучие молнии «разрядников», манят сиянием изумрудов и сапфиров заполненные «шипучками» и «ведьминым студнем» лагуны. Сейчас же из прежнего разнообразия практически ничего не осталось, а те редкие деструктивы, что сохранились до сего дня, потеряли блеск и былое великолепие. Но не это было самое страшное. По дороге к дому на болоте Крапленый с горечью отметил бесследное исчезновение еще трех деструктивов из дюжины чудом уцелевших реликтов. Наследие Зоны деградировало с ужасающей скоростью. Болотный Лекарь накрывал на стол, когда за окном послышался хруст гравия на дорожке. Чуть позже раздался стук входной двери, заскрипела лестница под тяжелыми шагами. – Ты, как всегда, вовремя, – сказал Лекарь, стоило Крапленому появиться на пороге. – Удачно? – А то. – Мой руки, садись за стол, ужинать будем. Пока Крапленый приводил себя в порядок после долгой дороги, Лекарь положил гречневую кашу, добавил гуляш с подливой из стоящей на столе закопченной снизу кастрюльки и подвинул тарелку ближе к Скитальцу. Старик благодарно кивнул, нащупал ложку, зачерпнул ею каши и поднес ко рту. – Осторожно, горячее, – предупредил Лекарь. – Не обожгусь, – буркнул седобородый и сунул ложку в темный провал рта. К тому времени, как в комнате появился Крапленый, Лекарь набухал ему порцию второго и теперь накладывал себе в тарелку. – Ну, давай, рассказывай, – сказал он, когда старый друг сел за стол и вооружился ложкой. – Погоди, дай поесть, – пробубнил набитым ртом Крапленый. – Вот всегда так, только бы пожрать, – шутливо проворчал Лекарь, садясь на свое место. Какое-то время в доме не было слышно других звуков, кроме шипения чайника на печной плите, стука ложек по тарелкам и сосредоточенного сопения. Наконец Крапленый отставил от себя тарелку со следами подливы и прилипшими по краям крупинками гречневой каши, вытер рукавом губы и рассказал, как подговорил Длинного спровоцировать драку в баре и что из этого вышло. – Так я и думал, – сказал Лекарь, когда Крапленый поведал об установке профессора Шарова. – Слышь, старый, – он посмотрел на Скитальца. Тот трясущейся рукой наощупь собирал со скатерти хлебные крошки и кусочки выпавшей из его рта еды, складывая те в тарелку. – Если у Балабола все получится, ты опять будешь видеть, как раньше, ну и помолодеешь чутка. – Хорошо бы. Ых-хы-хы-хы-ы-ы, – провыл Скиталец. – Заткнись, пока ложкой по лбу не получил! Хуже маленького, ей-богу, все воет и воет. Надоел уже. – Тебе-то хорошо-о-о-о. Ты видишь, а я не-е-т. А-а-а-а! – Ну вот что с ним прикажешь делать, а? – всплеснул руками Лекарь. – И выгнать не выгонишь, и терпение на исходе. Крапленый пожал плечами. В этот момент на печке засвистел чайник. Лекарь с кряхтением встал из-за стола, пошаркал в совмещенную с кухней прихожую. Зазвенел чашками, доставая их из шкафчика. Вскоре он вернулся с подносом в руках. По комнате поплыл запах ароматного травяного взвара. Лекарь составил чашки на стол. Подвинул одну из них Скитальцу, кивком указал Крапленому на другую и сел на место. – Я до сих пор не могу понять, как ты догадался, что это Шаров во всем замешан? – спросил Крапленый, отхлебнув горячего настоя из чашки. – Я думал, это из-за гибели Колдуна Зона исчезла. – Я тоже так думал, – прошамкал Скиталец и так сильно подул на чашку, что из нее выплеснулось немного темной жидкости на скатерть. – Скажу честно, эта мысль и меня не раз посещала. Я даже подумывал над тем, как бы распечатать портал и можно ли сделать это вообще. О том, что к угасанию Зоны непосредственное отношение имеют ученые, я узнал от профессора. – Шаров сам тебе это сказал?! Крапленый замер с удивленным лицом. Выпученные глаза напоминали шарики для пинг-понга, а раскрытый рот походил на дупло в стволе старого дерева. Скиталец же был сама невозмутимость. Казалось, его сейчас кроме парующей в руках чашки ничего не интересовало. Он попивал травяной чай маленькими глотками, щурясь, как довольный кот. – Ну не так чтобы прямо в лоб заявил. Когда мы беседовали во время одной из наших встреч, к нему подошел лаборант и сказал что-то насчет быстро снижающейся мощности сферических излучателей. Профессор мигом раскланялся, сославшись на непредвиденные дела. Тогда я не придал этому значения. Ученые постоянно что-то исследуют, экспериментируют, ставят опыты, вот я и подумал, что это один из таких случаев. Лекарь шумно отпил из чашки, причмокнул от удовольствия, сделал еще несколько глотков и продолжил: – Возвращаясь от профессора, я заметил, что уцелевшие на болотах ловушки стали более активными. Как будто их подзарядили аномальной энергией. Но в том-то и дело, что выбросов нет не первый год и этой самой энергии попросту неоткуда взяться. А еще дома меня ждал приятный сюрприз. В тот вечер Скитальцу ненадолго вернулось зрение, хотя до этого он полгода жил в кромешной тьме. Сопоставляя факты, я пришел к выводу, что профессор приложил руку к угасанию Зоны. Но, как говорят в определенных кругах: слово к делу не пришьешь. Нужны неопровержимые доказательства. – А-а! Так ты поэтому велел устроить так, чтобы Балабол пошел к профессору, – догадался Крапленый.