– Мы хотели выехать, но не выехали… А зачем папа звонил вам? – Этого я тебе не скажу. И не пытай. Профессиональная тайна. Но если ты врешь… – Не вру. – Ты понимаешь, что в твоих интересах говорить правду?! – Все так и есть, как я сказала, – настаивала я на своей версии. – А что с расследованием? – Висяк! – коротко рубанул полковник. – Свидетелей нет. – Есть подозрение, что это банда подростков. Но опять же повторяю – никаких свидетелей нет. Странное дело – дорога была почти пустынна. И в такое-то время! Перед Новым годом! «Каких подростков?! – чуть не вырвалось у меня. – Хороши подростки, они выглядели как бойцы спецназа!» – Где мои похоронены? – тихо спросила я. – Ты не знаешь?! Ну, Ксения… На Вышнегорском они похоронены… Всем Лариса Степановна занималась. Лариса Степановна была двоюродной сестрой отца. – Сама Лариса умерла через восемь месяцев. И тетку тоже не навестила ни разу… «Если бы ты знал, как мне было страшно», – думала я про себя. Холодный снег и резкие крики, и это черное звездное небо, и вопль матери, и тело Темки, упавшего на дорогу, и эти глаза, смотревшие из-под прорези маски… Это был ужас, сковавший мой позвоночник, я не могла ни говорить, ни пошевелиться… Я не могла вернуться в город… Может быть, я делаю глупость, что возвращаюсь, но это мой сознательный выбор. Я вернулась, чтобы поставить точку в этой истории, я не хочу больше бежать неизвестно от кого. Я вернулась, и я останусь здесь до конца. До самого конца, каким бы он ни был! – Я пойду… – Я встала, резко отодвинув стул. – Постой! Я все-таки хочу с тобой поговорить. Но, может, позже. Мне нужна от тебя некоторая информация. Давай встретимся на днях и обговорим все. – Хорошо. Я задела рукой край стола, и раскрытая сумка соскользнула с плеча. Содержимое ее вывалилось на стол Василенко, и я поморщилась. – Извините… – Ничего страшного. – Внезапно Василенко выхватил двумя пальцами брелок с вензелем и уставился на него. – Откуда у тебя эта вещь? – Случайно нашла. – Соколовская! – взревел полковник, и глаза у него стали внезапно красными, как будто налились кровью. – Ты мне не заливай! Я тебя саму в кутузку щас отправлю! – Я… его нашла… около моего дома… сегодня… – Около дома? – Да, а что в этом… брелоке особенного? – Особенного? Это служебная информация, Соколовская. Но тебе, так уж и быть, скажу, чтобы ты поняла, овца эдакая, всю важность и серьезность этой информации – такой брелок мы нашли возле тела одной убитой девушки. Убитой, заметь, недавно. Соображаешь? – Это брелок того самого маньяка, который объявился в городе? – Откуда ты знаешь? – ответил вопросом на вопрос Василенко и при этом сморщился так, будто у него болели зубы. – Одна знакомая рассказала. – Типун на язык твоей знакомой, ты, я смотрю, быстро в курс дела вошла. Не успела объявиться, воскреснуть из небытия – как уже все городские сплетни назубок знаешь… Шустра девица! – А что вы знаете об этом маньяке? – Сначала: что ты знаешь об этом? – указал он на брелок. – Я его нашла около дома. – Иди! – махнул рукой Василенко. – Освежишь память, и тогда добро пожаловать. Хоть нам с тобой все равно встретиться придется в ближайшее время. Телефончик мне свой оставь. Домашний, как я понимаю, без изменения. Ты где живешь? – В квартире родителей. – Понятно… диктуй мобильный. Я продиктовала и вышла на улицу, чувствуя, как у меня дрожат руки. Все как-то закручивалось совсем не так, как я думала… И еще Вышнегорское кладбище… Надо съездить туда. В ближайшее время. Обязательно… – Простите меня! – сказала я вслух. – Пожалуйста, простите за все! Вышнегорское кладбище было самым старым в нашем городе и самым «заслуженным». Я съездила на кладбище и положила на могилы родных цветы. «Простите меня, – прошептала я, – пожалуйста, простите». Потом резко развернулась и ушла, ни разу не оглянувшись. Не заезжая домой, я позвонила Иванникову, и мы с ним договорились встретиться в кафе «Лукоморье». Я приехала раньше его и, сев за столик, заказала кофе. Наконец я увидела Володьку. Он шел с большим букетом роз и широко улыбался. – Ксюша! Я встала, Володя схватил меня за руки и расцеловал в обе щеки. – Ты? – И он шутливо ущипнул меня за руку. – Я! Я! – Ну и замечательно. – Он сел, с шумом отодвинув стул. – Где ты, краса моя, хоронилась? Не подумала о своем старом друге? – Он резко подался вперед. – Куда это годится?! Хоть бы звякнула или весточку подала: мол, так и так, все в порядке, но по известным причинам не могу пока приехать. – Так сложились обстоятельства. – Так захотела ты, – оборвал он меня, прищурившись и окидывая мужским оценивающим взглядом. Мне от этого было ни жарко ни холодно. Ну, пялится мужик, и пусть пялится! Наверное, я здорово разочаровала отца тем, что не вышла за Володю Иванникова. Отец так хотел видеть его зятем, а меня женой. «С Володькой ты будешь как за каменной стеной, – говорил отец. – Крепкий, надежный парень. Его отца я знаю сто лет. И вообще – семья из нашего теста. Понимаешь, в браке это очень важно. Ты слишком молода, чтобы знать это. Но так и есть. Поверь мне, старику». – «Ты не старик, – возражала я. – Ты у меня самый умный и красивый». – «Спасибо, конечно, за это… – улыбался он, – но насчет Володи ты все-таки подумай. Крепко». Володя не был физическим уродом или человеком с какими-либо бросающимися в глаза недостатками. Но вместе с тем, когда мы с ним поцеловались пару раз, я ничего не испытала и осталась этим страшно разочарована. Ни отвращения, ни влечения. С таким же успехом я могла целоваться с фонарным столбом. «У тебя просто на него не стоит», – однажды цинично усмехнулась Муська, когда я рассказала ей о своем давнем ухажере. «Наверное», – взмахнула я рукой, прогоняя сигаретный дым. «Так что не парься, твой Володя – не твой тип мужчины. У тебя с ним физиологическая несовместимость». – «Скорее всего, ты права», – сказала я, погружаясь в очередную книжку – лав-стори. Там все было по-настоящему – любовь-морковь и розы-слезы. А Вреда громко чихнула в знак подтверждения моих слов. Теперь «не мой тип» мужика сидел напротив и внимательно разглядывал меня. – Может, теперь посвятишь меня в некоторые аспекты твоей биографии? Куда ты драпанула, да еще так надолго? Полтора года где-то отсиживалась… Я рассказала ему то же, что и всем, и он повертел головой. – Ну позвонить хоть могла?! – чуть не заорал он. – Тише, – одернула я его. – На нас смотрят. – А… плевать. Ты лучше скажи – мы что, не были друзьями? Друзьями? – переспросил он, глядя мне в глаза. – Друзьями – были, – подтвердила я. – Вот-вот. Хотя, если честно, я надеялся на большее… – усмехнулся он. – Но, видимо, зря! – Володь! Зачем все портить и начинать сначала? – поморщилась я. – Кажется, мы обо всем уже договорились. И давным-давно. – Не обо всем, – многозначительно сказал он. – Есть такой афоризм: «Времена меняются, а с ними и люди». Ты могла изменить свои взгляды. – Этого не случилось. – Жаль! Я не стала спорить. Мы заказали по салату и бокалу вина. – Ты живешь у себя? – У родителей! – Вот как! И не страшно? – А чего бояться-то? – Пока тебя не было, у нас маньяк объявился. Жутко охочий до молодых девушек. Третье убийство произошло недавно – улик никаких и версий тоже.