Квартира сестры была на втором этаже. Дремин решительно нажал на звонок, и мы принялись ждать. Никто не отвечал, и мой спутник нажал во второй раз. Раздались шаги, и чей-то голос что-то сердито воскликнул по-итальянски. Александр посмотрел на меня, но я беспомощно пожала плечами. – Надо было взять Монику, – процедил он. – Где мы найдем переводчицу? – Нашли тогда, найдем и сейчас. – Упоминание о Монике мне совсем не понравилось. Похоже, он все-таки еще думал о ней, веселой черноглазой итальянке. К тому же она была настоящей секси. Дверь распахнулась, и перед нами возникла седая женщина с поджатыми губами. – Но, – замотала она головой. – Но. – А кто-нибудь знает по-английски? – Я объяснялась, отчаянно жестикулируя, и надеялась, что мои знаки облегчают понимание. Женщина напряженно смотрела то на Дремина, то на мои руки. Ее лицо приняло нахмуренный вид. Потом она вышла за дверь и спустилась вниз. – Куда она? – почему-то шепотом спросила я Дремина. – Наверное, за переводчиком, – пошутил он. Дремин оказался прав. Сестра Матео пришла с мальчишкой лет пятнадцати в футболке с принтом футбольного мяча и в джинсах. Он был худ и постоянно вертел головой, перебегая глазами с меня на Дремина. Его звали Ромео, и он с грехом пополам знал английский. Выяснилось, что синьора Розетти уже знала о смерти брата, при этом она промокнула глаза уголком фартука. Да, ее брат постоянно ожидал гостей из России – при этих словах мы с Дреминым удивленно переглянулись; но о делах брата она ничего не знает – здесь мы уже обменялись разочарованными взглядами, однако кое-что рассказать она все же могла бы – Дремин посмотрел на меня торжествующе: «Ага, а что я говорил?» – читала я в его глазах. Синьора Розетти, когда узнала, что мы должны были встретиться с ее братом как раз в день его смерти, разохалась и пригласила нас к столу. Несмотря на наши уверения, что мы не голодны, она вмиг поставила на стол аппетитнейшую пиццу, предварительно ее разогрев, и вино в плетеной бутылке. Запах от пиццы шел обалденный. Под причитания добродушнейшей Марии Розетти мы уминали пиццу и запивали ее вином. Подросток Ромео плюхнулся рядом с нами на табурет. Но от пиццы категорически отказался. Выяснилось, что когда-то у Матео был бизнес в Челябинске. При этом известии мои глаза расширились! В Челябинске мы жили! Когда я уточнила у Марии, в какие годы, выяснилось, что примерно двадцать лет назад. И здесь я уже заволновалась. Пути Матео и моего отца пересекались, и очевидно, что неспроста. Дремин не спускал с меня глаз, и мне пришлось напустить на себя скучающий вид. Я не могла при нем обнаруживать свою реакцию – я ему не доверяла и должна была быть начеку! Насчет того, бывали ли у ее брата гости из России раньше, сестра сказала, что не знает и вообще не понимает: кому понадобилось убивать ее Матео? Насчет бумаг или документов сестра ничего сообщить не могла, и мы с Дреминым разочарованно переглянулись. Похоже, наше дело было плохо, и мы опять ничего не узнали. Ромео все переводил, вытянув тощую шею, а я сжимала и разжимала руки. Все было зря, да еще этот Дремин на мою голову! Когда разговор был исчерпан – я встала и бросила на Дремина быстрый взгляд. Он поднялся за мной – неохотно, словно хотел еще что-то узнать, и поэтому медлил, не желая прощаться. Когда мы вышли на улицу, Дремин повернулся ко мне: – Надо было подольше посидеть. – Зачем? – откликнулась я. – Узнали бы еще какую-нибудь информацию. – Думаю, все, что могла, она сказала. Вряд ли мы бы услышали что-то новое. – Не уверен, – пожал он плечами. – Мне кажется, могли бы выжать еще. – Послушай! – Я резко крутанулась на каблуках. – Если хочешь – иди. Я не собираюсь сидеть и выслушивать эту информацию по второму разу! Я примерно знала, что мне теперь предстоит делать – лететь в Челябинск и узнавать о том, чем занималась двадцать лет назад фирма «Интертрастдрон». Мой отец был связан с Матео Парчелли, и поэтому нити следовало искать там, в Челябинске. Но эту информацию мне следовало держать в тайне от Дремина. Мы шли рядом; я украдкой посмотрела на него: он выглядел каким-то расстроенным и нахмуренным. Очевидно, он тоже, как и я, ожидал большего от этой поездки к сестре. – Куда теперь? – спросила я, останавливаясь. – Куда? – ответил он вопросом на вопрос. – Не знаю. Пока – к машине, а потом – обратно в Рим, и на самолет. У тебя билет есть? Я замотала головой. – Нет. Придется покупать. – У меня тоже нет. Разговор шел будничный и о простых вещах, но между нами витала какая-то недоговоренность. Мы оба не доверяли друг другу и думали, что каждый из нас скрывал от другого какую-то ценную информацию. Сама мысль, что я скоро с ним расстанусь, сжимала мне сердце. Я даже не представляла, как это может быть. Вот он рядом… совсем близко, и вдруг его не станет. Он уедет куда-то, и мы снова расстанемся. Навсегда? И он или не он был в ту ночь на лесной дороге? С другой стороны, он мог купить этот брелок во Флоренции позже… – Ты раньше бывал в Италии? – А что? – ответил он вопросом на вопрос. – Ну… просто так. – Бывал. – И во Флоренции был? – И во Флоренции был! – А с Матео Парчелли часто встречался? – Да что ты за репей такой! Говорю же: коммерческая тайна! Вот и все! И опять я ничего не узнала: человек-тайна. Человек-загадка! Сейчас мы пойдем к машине, сядем в нее и поедем в Рим. Мы будем гнать по дороге, обсаженной оливковыми деревьями, и ветер станет трепать мои волосы, а солнце – пускать в глаза солнечные зайчики… И все это скоро кончится… Мне захотелось плакать. А рядом был Неаполь – такой щедрый, солнечный… солнце заливало город, и казалось, в этом ярком, шумном городе невозможно ни грустить, ни думать о плохом… И будто угадав-подслушав мои мысли, Дремин сказал, засунув руки в карманы и слегка присвистнув: – Слушай! Мы же в Неаполе… – Да! – откликнулась я, погруженная в свои невеселые мысли. – В Неаполе! – Солнце, жара! – Дремин хитро прищурился. – А не махнуть ли нам на пляж, к теплому морю, и искупаться? Раз уж мы оказались здесь… – Мысль отличная! Только у меня купальника нет. Собиралась в спешке и не захватила. – Все магазины Неаполя к твоим услугам, – обвел руками улицу Дремин. – Выбирай что хочешь. Шопинг за мой счет. Ему, очевидно, нравилось чувствовать себя Крезом, и я не стала перечить ему. В конце концов, дай мужчине почувствовать себя мужчиной – как говорилось в одной из многочисленных книжек по психологии, которыми увлекалась Муська. Сейчас я вспомнила этот совет и решила ему последовать… В одном из магазинов я купила веселенький изумрудный купальник, и мы пошли вниз по улице к морю. Мы молчали и даже не смотрели друг на друга, словно были абсолютно чужими и незнакомыми людьми. Та неловкость, которая возникла между нами, была странной, и мне стало не по себе. Я вдруг подумала, что в тягость своему спутнику и просто из чистой вежливости он пригласил меня на эту прогулку, но уже жалеет об этом и поэтому идет такой насупленный и молчаливый. – Слушай, Саш! – Я остановилась и дотронулась до руки. – Может быть, не пойдем! У тебя нет настроения. У меня, честно, тоже. – А, ты об этом… – Он поглядел на меня, и его светло-зеленые глаза словно полоснули кинжалами. – Настроения нет, что правда, то правда. Но это же не повод отказываться от прогулки к морю. Когда мы еще сюда попадем? Я, может быть, всю жизнь мечтал о Неаполе. – Но его шутливый тон не мог сбить меня с толку. – Мне кажется, нам лучше поехать в Рим, – тихо сказала я. – Не лучше! – отрезал он, и мы снова замолчали. Море Неаполя было сапфирово-синим. Я сняла темные очки. От этой чистой ровной синевы заломило в глазах, и я снова поспешно надела очки. – Теперь надо найти пляж. Хотя, судя по всему, – по лицу Дремина пробежала легкая усмешка, – качества они тут неважнецкого… не Сейшелы и не Мальдивы! – А ты там был? – Был и там, – отрубил Дремин. Похоже, мой знакомый поколесил по всему свету. Деловые поездки? Романтические путешествия? Я украдкой посмотрела на него. Дремин шел с непроницаемым выражением лица, и что-либо вычислить по нему не представлялось никакой возможности. Мы спустились к морю. Крупные камни высились почти у самой воды. По острой гальке было неудобно ходить, и я скривилась, когда скинула босоножки. – Терпи! – бросил Дремин. Он быстро разделся, не смотря на меня, и аккуратно сложил свою одежду на большой плоский камень. Он был прекрасно сложен и загорел. «Где-то уже отдыхал», – мелькнуло у меня в голове. Может быть, на тех же Сейшелах или Мальдивах, о которых он говорил только что. И наверняка не один, а с кем-то… Разве может такой привлекательный мужчина быть один. Он даже и здесь-то два дня не смог продержаться в одиночестве, подцепил Монику и успел уже с ней перепихнуться на заднем дворе кафе. Темпераментный какой, с раздражением подумала я, настоящий мачо! Дремин пошел в воду, пока я путалась в юбке и блузке, спешно раздеваясь. Мне хотелось, чтобы он обернулся и посмотрел на меня, оценил мою фигурку в этом изумительном ярко-изумрудном купальнике. Но Дремин шел в воде – было мелко, и вдруг нырнул в воду и поплыл, рассекая ее энергичными взмахами рук. Я невольно залюбовалась им. Он был хорош, хорош так, что от взгляда на него у меня пересыхало во рту и голова становилась тяжелой, а сладкий озноб скручивал позвоночник, и страшно хотелось дотронуться до его рук, а еще больше – до волос и губ. Ощутить твердость этих губ и рук, их жар. Перегрелась, констатировала я. Вот и лезет черт-те что в голову. Я быстро пошла за Дреминым. Он уже уплыл довольно далеко, а мне не хотелось слишком удаляться от берега. Справа от нас загорали какие-то подозрительные, на мой взгляд, личности, и я опасалась за одежду и кошелек, в котором были мелкие деньги. Не хотелось остаться и без них… Я, доставая до дна ногами, покачивалась на волнах. Потом я подплыла еще ближе к берегу и уселась на дно. Через несколько секунд вокруг меня собралась большая стайка почти прозрачных рыб. Я дернула рукой, пытаясь их отогнать, потому что боялась. Вдруг укусят, я же не имела никакого понятия, что это за рыбы. Рыбки мгновенно прыснули в разные стороны, но тут же подплыли снова и стали кружить вокруг меня. Так повторялось несколько раз, и я, устав отгонять их, стала просто наслаждаться морем и вскоре поняла, что эти рыбки вполне безопасны. Я все время поглядывала на тех типов, а то стащат что-нибудь. Еще этого мне ко всем моим проблемам не хватало. Я не заметила, как Дремин вскоре вырос около меня. – Чего не плавается? – За наши шмотки волнуюсь. – Понятно! Страж волнуется и караулит. А я отлично поплавал. Вода теплая, а вот море мелковато. Но ничего – сойдет и такое. – А куда мы потом? – спросила я, набравшись храбрости. – Пообедаем – и в путь! – Не посмотрев Неаполь? – спросила я и вдруг испугалась сама себя. Не слишком ли откровенно-призывно звучит мой вопрос. И что он обо мне подумает – я завлекаю его остаться в Неаполе? Соблазняю типичным кратким романчиком? – Не посмотрев Неаполь, – медленно повторил он, глядя мне в глаза… – непорядок это. Когда мы еще здесь будем? Надо посмотреть… Какой-то смуглый мальчишка разбежался и с размаху плюхнулся в воду. – Черт! – завопила я. От его падения поднялась волна и накрыла меня до глаз. Волосы намокли, и вода попала в рот – я фыркнула, отплевываясь. – Петро! – раздался протяжный голос с берега. – Петро! Ты чего балуешься?! – Мягкий хохлацкий выговор резал уши. – Где наша не бывала, – усмехнулся Дремин. – Вот и товарищи из славной Украины сюда пожаловали на отдых. Вместо Черного моря – Средиземное. Славненько и хорошо. И впечатлений – масса. Вскоре за мальчишкой последовала черноволосая полная дамочка с озорными кудряшками. Она метнула заинтересованный взгляд в сторону Дремина и задорно тряхнула волосами. «И эта туда же, – с тоской подумала я. – Секс-символ какой-то этот Дремин. Никто мимо него не пройдет. Так бабы и липнут к нему, как мухи на мед». Но Дремин, к моей невольной радости, на хохлушку никак не отреагировал. Он смотрел на меня, и я видела, как крохотные капельки воды блестят у него над верхней губой… И мне ужасно хотелось дотронуться губами до его губ и слизнуть эти капельки воды. Я прикрыла на секунду глаза, а когда открыла, то столкнулась с его насмешливым взглядом. – Ну так что? Неаполь будет наш? – Возражений нет…