— Мы конфискуем этот автомобиль. Когда ты проведешь вскрытие? — Для начала мне понадобятся предварительные исследования. Рентгеновские снимки, образцы тканей. Прежде чем резать ее, мне необходимо точно выяснить, как ее законсервировали. — Значит, сегодня вскрытия не будет? — Оно состоится не раньше будущей недели. Внешне тело выглядит так, будто эта женщина умерла уже давно. Так что еще несколько дней не изменят результатов посмертного исследования. — Маура бросила взгляд в сторону Джозефины. — А что насчет доктора Пульчилло? — Мы продолжим беседовать с ней. Может, после того как мы доставим ее домой и она переоденется в сухое, она вспомнит что-нибудь еще. Джозефина Пульчилло больна на всю голову, решила Джейн, стоя вместе с Фростом в квартире молодой женщины и ожидая, пока она выйдет из спальни. Гостиная была обставлена в стиле «голодающая студентка колледжа». Обивку раскладного дивана разодрала когтями какая-то таинственная кошка, а журнальный столик был усеян круглыми следами от кофейных чашек. На книжных полках выстроились учебники и технические журналы, однако Джейн не обнаружила ни фотографий, ни каких-либо сувениров — здесь не было ничего, что могло бы рассказать о личности обитательницы. Заставка на компьютере представляла собой бесконечную череду фотографий с изображениями египетских храмов. Когда Джозефина в конце концов вышла к ним, ее влажные волосы были затянуты в хвостик. Она надела чистые джинсы и хлопчатобумажный свитер, но даже несмотря на это, казалось, не отогрелась — лицо ее было напряженным, словно каменным. Такие бывают у статуй египетских цариц или каких-нибудь мифических красавиц. Фрост откровенно пялился на нее, словно перед ним стояла богиня. Если бы его жена Элис оказалась здесь, она наверняка как следует врезала бы ему по голени, и поделом. «Может, мне стоит выступить от ее лица?» — задумалась Джейн. — Вам уже лучше, доктор Пульчилло? — спросил Фрост. — Хотите еще повременить, или мы можем начать разговор? — Я готова. — Может, выпьете чашечку кофе, перед тем как мы начнем? — Сейчас я приготовлю его для вас. — Джозефина повернулась, собираясь направиться на кухню. — Нет. Я думал, что это вы хотите выпить кофе. Может быть, вам еще что-нибудь нужно? — Фрост, — осадила его Джейн, — она только что сказала, что готова поговорить. Почему бы нам не сесть и не начать беседу? — Я просто хочу, чтобы ей было удобно, вот и все. Фрост и Джейн устроились на видавшем виды диване. Риццоли почувствовала, как сквозь подушку в ее тело врезается сломанная пружина. Она сдвинулась с нее, оказавшись довольно далеко от Фроста. Напарники сидели в разных концах дивана, словно отдалившиеся друг от друга супруги на приеме у семейного психолога. Джозефина опустилась в кресло с выражением лица, распознать которое было не проще, чем определить цвет оникса. Ей было всего двадцать шесть, но она невероятно хорошо владела собой — эмоции, которые, возможно, обуревали Джозефину, были надежно заперты внутри. Что-то здесь не так, решила Джейн. Неужели это чувствует только она одна? Фрост, казалось, окончательно утерял свою объективность и беспристрастность. — Давайте еще раз поговорим о ключах, доктор Пульчилло, — начала Джейн. — Вы сказали, что не видели их больше недели? — Когда я в прошлую среду приехала домой, мне не удалось найти ключи в своей сумочке. Я решила, что сунула их куда-то на работе, но и там не смогла их найти. Можете спросить об этом у господина Гудвина. Он взял с меня сорок пять долларов за смену ключа от почтового ящика. — И вы больше не видели утерянную связку ключей? Джозефина опустила взгляд на свои колени. За этим последовали всего несколько секунд тишины, но этого было достаточно, чтобы привлечь внимание Джейн. Почему простой вопрос заставил ее так задуматься? — Нет, — отозвалась Джозефина. — Я больше ни разу не видела эти ключи. — А на работе вы где держите свою сумочку? — поинтересовался Фрост. — В столе. — Джозефина заметно расслабилась, словно на этот вопрос ей было проще всего ответить. — Ваш кабинет запирается на ключ? — Фрост подался вперед, словно боялся упустить хотя бы одно слово, сказанное Джозефиной. — Нет, я постоянно хожу туда-сюда и поэтому не запираю кабинет на ключ. — Я полагаю, в музее ведется видеонаблюдение? Можно ли увидеть на записях того, кто входил в ваш кабинет? — Теоретически. — Что это значит? — Наша система видеонаблюдения сломалась три недели назад, и ее до сих пор не починили. — Джозефина пожала плечами. — Финансовые проблемы. Денег всегда не хватает, и мы решили, что публике достаточно просто видеть камеры, это и будет отпугивать воров. — Значит, любой посетитель музея мог забрести наверх, в ваш кабинет, и взять ключи? — А из-за этого шума в связи с Госпожой Икс посетителей у нас пруд пруди. Люди наконец узнали, что Криспинский музей существует. — Почему же вор взял только ключи, а сумочку оставил? — поинтересовалась Джейн. — Из вашего кабинета больше ничего не пропало? — Нет. По крайней мере я этого не заметила. А потому ни о чем и не волновалась. Просто посчитала, что ключи где-нибудь выронила. Я даже представить себе не могла, что кто-нибудь решит с их помощью забраться в мою машину. И положить эту… штуку ко мне в багажник. — Возле вашего дома нет парковки, — заметил Фрост. Джозефина покачала головой. — Тут каждый сам за себя. Я, как и все прочие жильцы, оставляю машину на улице. А потому никогда не храню в ней ничего ценного, ведь в автомобили то и дело залезают. Правда, обычно вещи воруют. — Она вздрогнула. — Воруют, а не подбрасывают их. — И как охраняется это здание? — спросил Фрост. — Мы вернемся к этой проблеме буквально через минуту, — прервала его Джейн. — Кто-то брал ее ключи. Думаю, это должно тревожить нас в первую очередь — то, что у этого кого-то был доступ и в машину, и в квартиру. То, что он, похоже, зациклился на ней. — Фрост повернулся к Джозефине. — Вы не знаете, почему? Она тут же отвела взгляд. — Нет, представления не имею. — Может быть, это человек, которого вы знаете? С которым недавно познакомились? — Я прожила в Бостоне всего-то пять месяцев.. — А где вы жили до этого? — поинтересовалась Джейн. — Искала работу в Калифорнии. Я переехала в Бостон, потому что меня взяли в музей. — У вас есть враги, доктор Пульчилло? Бывшие молодые люди, с которыми вы не поладили? — Нет. — Какие-нибудь приятели-археологи, знающие, как сделать из женщины мумию? Или как высушить голову? — Эти знания доступны большому количеству людей. Для этого не нужно быть археологом. — Но ведь у вас есть друзья-археологи? Джозефина пожала плечами. — У меня не так уж много друзей. — Почему бы это? — Я же сказала, в Бостоне я недавно. Я только в марте приехала. — Значит, вы не знаете никого, кто мог бы вас преследовать? Украсть ваши ключи? Или запугать вас, положив труп в ваш багажник? Джозефина впервые утратила хладнокровие, продемонстрировав, что в глубине души, под внешней маской, скрывается страх. — Нет, не знаю, — прошептала она. — Не знаю, кто все это делает. И почему он выбрал именно меня, тоже не знаю. Джейн изучающе посмотрела на молодую женщину, с завистью и восхищением разглядывая безупречную кожу, угольно-черные глаза. «Интересно, каково это — быть такой красавицей? Входя в комнату, чувствовать, что все мужчины смотрят на тебя. Даже те, чьи взгляды тебе неприятны», — подумала Риццоли. — Надеюсь, вы понимаете, что с этого момента вы должны вести себя гораздо осторожнее? — спросил Фрост. Джозефина нервно сглотнула. — Понимаю. — Вы можете пожить в каком-либо другом месте? Вас отвезти куда-нибудь? — предложил он. — Я думаю… Думаю, я могла бы на некоторое время уехать из города. — Джозефина выпрямилась; вновь возникший план действий подбодрил ее. — Моя тетя живет в Вермонте. Я побуду у нее. — А где в Вермонте? Нам нужно знать это, чтобы проверять, как у вас дела. — В Берлингтоне. Ее зовут Конни Пульчилло. Но вы всегда можете позвонить мне на мобильный. — Хорошо, — проговорил Фрост. — И, я полагаю, вы больше не станете совершать безрассудные поступки, вроде прогулок в одиночестве? Джозефина с трудом выдавила слабую улыбку.