— А как тот звездолет назывался, помнишь, Платон? — продолжил пытать дар. Я внутренне возмутилась. Это вообще-то каверзный вопрос! Ясно же зачем он спрашивает ребёнка — пытается определить степень нашего сближения с даурианцами. Что-то мне этот наставник осколков нравился все меньше и меньше. — Я не знаю, — не моргнув глазом, соврал Тошка, — я тогда не умел читать по дауриански. К счастью, пока наставник не понимал, что мелкий лукавит. То ли благодаря блокам, то ли Захар преувеличил возможности своего лидера. — А сейчас умеешь? — вцепился в слова наставник, словно бульдог в жертву, и мне даже показалось, что он пытается просверлить Тошку взглядом насквозь. Я сделала шаг вперёд, чтобы закрыть сына. — Конечно, нет, но я умею читать на глизеанском и русском, — похвастался Платон, выглянув из-за меня. — К чему этот допрос, великий наставник? — решилась я прекратить произвол. — Вы нас в чем-то подозреваете? — А почему вы так остро все воспринимаете, Таисия? — вкрадчиво поинтересовался дар, и я принялась импровизировать на ходу. Главное, вспомнить, как всё было год назад, и попробовать ощутить те же эмоции. Картинки поплыли, и я поняла — смогу! — Я узнала даурианцев в том перелёте год назад, великий. И знаете, они не выглядели душками, — сообщила я, разведя руками. — К нам они относились как к отсталой расе, меня называли древней курицей, а моего сына дикарёнком. С чего нам их любить? И с чего бы им учить моего сына своей письменности и раскрывать название своего звездолёта? Мы всю дорогу просидели в лекарском отсеке. — Это похоже на правду, — усмехнулся великий. — А это и есть правда, — окрылилась я успехом, и голос мой зазвенел где-то под крышей. — Я вам больше скажу о причинах своего недовольства: я и осколков о спасении не просила. Я летела с сыном в отпуск. Почему я должна доверять вам ? — Кстати, откуда у вас такие огромные для переселенки деньги? — прервал мой звёздный час дар. Что? Он знает? Мои денежки уже прихватизировали? Жесть! Просто жесть. Не жили богато, нечего и начинать. Захотелось плакать. — Ну так если вы уже взломали мой чип и вывели со счёта екчи, то историю их появления тоже должны знать, — сказала я горько, всхлипнула и прикусила губу. Обидно так стало! Ужас просто. — Да. Взломал и вывел, — не стал отпираться великий. — В истории получения говорится о продаже монет с Земли перекупщику с Лигоса, но мне опять интересно, а почему вы ему не все свои сокровища продали, Таисия, а часть продолжаете возить с собой? Несколько мгновений я не понимала, а потом меня как током прошибло! Вот же гадское общество! — Пенни обыскивала мои вещи? — прошипела я. — Она приставленный вами тюремщик, а мы, выходит, пленники? — Заахар, теперь я понял, как ты получил свою силу духа. Ты прошёл хорошую школу в прошлой жизни, — на полном серьёзе сказал великий наставник бывшему и похлопал в ладоши. Это он намекает, что я невозможная стерва? Скорее всего. — Великий наставник, вы заблуждаетесь. Тая очень рассудительная и спокойная женщина, просто сейчас она в стрессе. Может, нам прийти на аудиенцию ещё раз? Дар усмехнулся. А я удивилась, что Звягинцев ему возразил. — Да нет, капитан, она не в стрессе. Она что-то скрывает и боится. И теперь мне необходимо узнать, чего именно боится твоя женщина. А ну-ка достань мне то, что она прячет на груди под одеждой. Я хочу это видеть. Убью заразу Пенни, эту высокотехнологичную! Вырву провода и поставлю под воду стукачку! И Захару достанется! Глянула на бывшего мужа, как на предателя. — Я сама достану. Не трогай меня, — предупредила зловеще. Вытащила записку и с силой сунула с раскрытую ладонь даурианца. Хотела на пол швырнуть, но не стала изображать из себя партизана на допросе. Вместо этого тут же обняла Тошку и прижала к себе. Что-то сейчас будет... Ох, Ра, где же ты?.. Великий наставник развернул листок и внимательно на него уставился. Смотрел с минуту и протянул записку Звягинцеву. — Что там написано? — требовательно спросил он Захара. Ох, правильно! Он же ничего не разобрал! Писала-то я на русском, и слишком великому дару его не понять. Да и вообще мало кто во Вселенной поймёт мой почерк. Кроме меня только двое, и оба они здесь. Тошка умел разбираться в моих каракулях, потому что я иногда писала ему напоминалки. И Захар, потому что в школе списывал. Вот и что теперь с нами будет? Сжала зубы и принялась про себя молиться. — Великий, моя жена врач, а они пишут на своём, совершенно не понятном простым людям языке. Я не могу разобрать, — повинился Захар. Хотелось вскинуть на него недоверчивый взгляд. Да ладно?! Решил меня не предавать? Только поздно уже. Мог бы предупредить что Пенни — шпионка. — А ты, Платон, можешь прочитать, что тут написано? — ласково спросил дар у сына. Он не сдавался. Я напряглась, но подавать очередные сигналы Тошке уже не решилась. Этот великий все подмечает. Абсолютно всё! Стояла и не дышала. — Могу, — с готовностью кивнул сын, и Захар нехотя протянул ему записку, — тут написано: что нас не убивает, то делает сильнее. Уверенно без запинки выдал сын, и я чуть в голос не завопила: чего-о?! Нет там такого. Но вовремя спохватилась. Боже, какой же он иногда у меня бывает умный! — Что это обозначает? — требовательно спросил дар. — Это сказал старинный земной философ, великий наставник, — тут же пояснил Захар. — Обозначает, что трудности нас закаляют, — подключился Платон, — вот я сильно не хотел в развивающий шатёр, когда меня дети дразнили бледным, но пошёл и не умер... Ох, я частенько это выражение повторяла, и недавно — незадолго до появления в нашей жизни раненого Ра — Платон заинтересовался его значением, и я ему растолковала. А он гляди-ка! Запомнил и понял. — Я догадался о смысле выражения и без вас! — рявкнул дар. — Я не понял смысла его ношения у сердца. Зачем оно там, Таисия? Взгляд его сделался по настоящему страшным. Я нервно пожала плечами: — Боюсь летать, великий. Я всегда обвешивалась самодельными амулетами, когда предстояло это проделывать. Мне так спокойнее. — Мы продолжим разговор завтра. Мне надо подумать, — заявил великий наставник, надел капюшон, развернулся и отчалил без «до свидания». А мы ещё с минуту стояли молча и пялились вслед, не в силах поверить, что получили отсрочку. — Пройдёмся по городу, — первым отмер Захар и заявил не терпящим возражений тоном, — неподалёку есть детский парк. Платон проиграет, а мы поговорим. Настроения гулять не было, но поговорить надо было. Особенно в таком месте, где поблизости нет никакой техники. Я уже не могла быть уверена, что прослушка не установлена даже в «кастрюле» бывшего мужа. — С удовольствием, — зловеще процедила я, забрала свою записку, спрятала обратно и потащила Тошку к ступеням. Мы выехали из синего треугольника и последовали за Захаром через площадь. — Мам, а это был хороший дар? — задумчиво спросил сын, спустя пару минут. — А тебе как показалось? Я не имела привычки вешать на людей, ну и на инопланетян тоже, ярлыки и навязывать Платону свое мнение. Поэтому всегда предлагала составить свое собственное. — Я не знаю. Не могу точно сказать, — пожаловался сын. — Я тоже не знаю. Давай посмотрим на него ещё и разберёмся. — Великий наставник не зря зовётся великим, — встрял в наш разговор Звягинцев, — он превосходный организатор и заботится о населении Феникса, как о родных детях. В голосе Захара было столько фанатичной преданности, что это пугало. — Дорогой, а тебе это ничего не напоминает? — спросила ехидно. — У вас случайно комиссия по домам не ходит, чтобы проверить, хорошо ли заботитесь о портрете своего любимого лидера? — В этом нет нужды. Наши домашние роботы обо всех вещах заботятся просто превосходно, — пробурчал Захар. А я подвисла: я вообще-то пошутила, а он серьёзно? — Но изображений великого нет. Ни у кого. Это запрещено. То, что не придётся каждое утро молиться на портрет великого — отличная новость, конечно, но все равно жесть. Напоминает тотальную диктатуру. Мы прошли по вылизанной улице мимо больницы и свернули в переулок — по пути не встретили ни души. Ещё минут пять шли по аллее, свернули в её конце ещё раз и оказались перед парком с обещанной детской площадкой. Слава богу, оттуда доносилась музыка, а между редкими деревьями виднелись фигуры живых гуманоидов — непривычная пустота меня напрягала. Тошка высвободил руку и глянул на меня вопросительно. — Беги, но так, чтобы я не теряла тебя из виду, — разрешила я. — Все развлечения бесплатные, а машины тщательно следят за безопасностью, можешь не волноваться.