— Не если, — сказала я. — Когда он найдет ее, я позабочусь о ней. Хотя я не уверена, что ей со мной будет лучше, чем с другими единорогами. Я точно знала, что единороги редко живут в одиночку. У них большие племена, а детей, даже чужих, принимают с огромной радостью. — Лучше. Грядут тяжелые времена для всех монстров. Наш мир перевернулся и разлетелся вдребезги ровно в тот момент, когда приняли этот закон. Никто из монстров не готов, излишнего сочувствия к людям, которые были друзьями, а стали врагами, не избежать. И оно погубит даже самых сильных, как погубило меня. Но ты другая, совсем другая. Мне страшно представить, что ты можешь сделать, если столкнешься с опасностью. Ты сама или те, кто сейчас под твоим крылом. Или рукой? Как правильно у вас людей называется это? — пробормотала Трисси. — Не отвечай, это не так важно. Это всего лишь одна из причин, по которой я хочу, чтобы ты присмотрела за моей дочерью. — И когда ты успела это понять? — горько улыбнулась я. Да, я отличалась. И я точно не стала бы щадить тех, кто посмеет тронуть близких мне людей или монстров. Всю мою силу, все мои знания, которые раньше я использовала самым отвратительным и бессмысленным способом, я могла направить на противостояние врагам. — Мы, единороги, очень хорошо понимаем саму суть живого существа. В этом нам нет равных ни среди людей, ни среди монстров, — пояснила Трисси, а я не удержалась и посмотрела ей в глаза. Да, ей трудно было не поверить: там действительно отражалась какая-то потусторонняя мудрость, понимание сущего, которого не достичь ни опытом, ни знанием. — Ты назвала одну причину, по которой хочешь оставить мне свою дочь. А вторая? — А вторая — это дракон, — сказала Трисси. — Такой монстр не доверится так просто никому с дурными намерениями, никому, кто не воспринимает монстров как равных. И еще... он чудесный. Как для дракона, — тут же добавил Трисси. — Но, пожалуй, остановимся на этом. Сейчас я хочу рассказать тебе о том, что замышляют те, кого вы называете магами-новаторами. Я хочу, чтобы ты передала эту информацию всем, кто... кто еще остался на нашей стороне. Потому что монстрам, как бы нам не хотелось, в одиночку с этим не справиться. — Мне позвать тигра? — спросила я. — Не нужно. Стоит Рецу узнать имена тех, кто во всем этом замешан, он не сможет сдержаться и нападет на них. В итоге, его месть будет бессмысленной и приведет к его смерти. Я не хочу для него такой судьбы. Ты же сможешь вместе с другими вашими магами твердо все взвесить и понять, как этой информацией воспользоваться. Глава 34 Трисси умерла утром. Я просидела около нее всю ночь, сначала запоминая важную информацию о планах охотников и магов-новаторов, а после — не менее важные сведения о ее дочери. Чем кормить, как воспитывать, чему учить, о чем обязательно рассказать. В самый последний предрассветный час Трисси замолчала, словно выдохлась. Она лишь смотрела на меня грустными-прегрустно, пока из ее глаз окончательно не исчезла жизнь. Все, что я могла, — это легко поглаживать ее гриву. Мне хотелось рассказать ей какие-нибудь глупости, вроде того, что ее дочь подружится с драконом, котенком и волчонком, что им обязательно будет хорошо вместе, но я не осмелилась. И лишь когда поняла, что единорог больше не дышит, я убрала руку с ее гривы и встала. Пора было сообщить как-то об этой новости детям. Но для начала... Я произнесла несколько заклинаний, и тело единорога оказалось внутри большого ледяного гроба. Я не знала, как здесь хоронят монстров, но была уверена, что Сивиль обязательно захочет попрощаться со своей мамой. А потому мне нужно было сохранить тело Трисси в целости и сохранности. — Мой человек, что случилось? — в комнату влетел полусонный обеспокоенный дракончик, который едва-едва избежал дверного косяка. — Я почувствовал сильную-сильную магию... Конечно, почувствовал. Ледяная магия давалась мне с трудом, поэтому для такого заклинания я использовала довольно много энергии. — Трисси? Ты ее заморозила? — удивленно спросил дракончик. — Поэтому она не дышит? — Она умерла, — сказала я. — Именно поэтому она не дышит. Даже если он ребенок, то рано или поздно столкнется с таким понятием, как смерть. Обманывать или говорить то, что обычно врали про небеса, я не собиралась. Смерть есть смерть. Неизбежная и неотвратимая вещь, которая уносит тебя в пустоту и навсегда отделяет от близких. И пусть дракончик, как и остальные дети, поймут, что такое смерть на примере милой Трисси, которая пусть и вызывала симпатию и множество теплых чувств, но не была поистине близка, чем на ком-то действительно близком. — А что это значит? Что она умерла? — спросил Вайт, хотя я ожидала этого вопроса от дракончика. И даже успела немного подумать. — Это значит, что она больше никогда не вернется, никогда не заговорит с нами. Это значит, что она просто исчезнет из нашей жизни, — хрипло проговорил дракончик. — Если бы я мог лучше исцелять... — Ты бы не смог ничего поделать, — отрезала я, притягивая дракончика, который устроился в моих руках. Но не такой, как раньше, расслабленный и довольный, а напряженный и немного дрожащий. — Этот яд нельзя было извлечь или вылечить. Пойдемте. Надо было увести детей от тела Трисси. Я ругнулась мысленно, но все-таки подхватила волчонка на руки и вместе с драконом вынесла их из спальни. Тяжело. Я зашла в спальню к Элис и обнаружила там не только вставшую девушку, но и тигра, под боком которого дрых Арч. — Госпожа Лисса? Что-то случилось? — Трисси умерла, — сказала я, а у Элис выронила край покрывала, когда заправляла постель. — Как? Разве ей не было лучше? Я не стала ничего отвечать, лишь опустила детей на незаправленную кровать, а потом присела сама. В комнате стало тихо. Оглушительно тихо. — Мой человек, — эту вязкую тишину разрушил надломленный голос дракона. — Мой человек, почему мне так плохо? Я знал ее совсем мало, мы только чуть-чуть поговорили, так почему мне так плохо, потому что она умерла? Рядом заскулил Вайт, а Элис не сдержала всхлипа. Тигр молча поднялся и бросил: — Я выйду попрощаться. — Ответь, мой человек? Ответь мне, почему так? Почему она должна была умереть? Почему я не смог ее спасти? Почему мне теперь так плохо? — Я не знаю, — честно сказала я. — У меня нет ответов на твои вопросы. — Тогда что мне делать, чтобы мне стало легче? Это невыносимо, это ужасно, я так хотел, чтобы она жила! — из глаз дракона полились слезы. — Я не хочу, чтобы мне было так плохо. — Иди сюда, — позвала я дракончика. — Я тебя обниму. Возможно, тебе станет хоть чуточку легче. Дракон послушно заполз на мои руки, перебрался повыше, обхватив лапами и хвостом мое плечо, и разрыдался. Рядом Вайт заскулил еще громче, с каким-то надрывом. — Иди сюда, — позвала я волчонка, который мигом перебрался на мои колени. Как-то у меня под боком оказался Арч, очень подозрительно вздрагивающий, будто плачущий, а потом и Элис, которая громко всхлипывала, уткнувшись в мое плечо. Для нашей маленькой, не побоюсь этого слова, семьи, смерть единорога оказалась слишком стремительным столкновением с печальной реальностью. И, увы, кроме объятий, я ничего не могла предложить в качестве утешения этим детям. Обнять свободной рукой Элис, поцеловать в лоб дракончика, неловко погладить ладонью Арча и Вайта. И попытаться удержать их в объятиях — в прямом и переносном смысле. Для меня — той, у которой никогда не было ни семьи, ни по-настоящему близких людей — эти люди, эти монстры стали всем. Жаль, что для того, чтобы сформулировать и осознать эту мысль, мне пришлось увидеть трагедию одного невинного монстра. Если бы на месте Трисси оказался кто-то из них, смогла бы ли я это пережить? Даже смерть почти незнакомого монстра пробрала до глубины души, затапливая сердце тоской. А что было бы, если бы это был кто-то из них? Не думать об этом, не думать. Все зависит от меня. А я ни за что не позволю им столкнуться в охотниками. Комната была наполнена плачем и невыразимой грустью. Вот только у меня слез не было. Вскоре стало тише, но никто не торопился отходить от меня. Из-за этой тишины удар двери о стену показался особо оглушительным, хотя и не был таким уж громким. — Я нашел Сивиль и вернулся, — сказал Хэй, держа в одной руке спящего единорога, полностью укутанного в его плащ. — И промок до чертиков, потому что почему-то внезапно разразился дикий ливень. А что у вас тут происходит? Неужели?.. Хэй замолчал, оглядел нашу компанию внимательно и сказал: — Я отнесу Сивиль в свободную комнату. Она истратила почти всю магию, поэтому проснется нескоро. Рецу за ней присмотрит. Я кивнула — заговорить не рискнула бы. Я не плакала, мои глаза были сухими и если и покраснели, то только из-за бессонной ночи. Но это совсем не значило, что эта ситуация меня не зацепила, что я смогла воспринять смерть Трисси как нечто обыденное. Эмоций было много, но стоило бы мне заговорить, как я тут же выдала бы себя. Не детям или Элис — к счастью, те были слишком поглощены своими собственными страданиями. Но вот Хэю — да. А я совсем не хотела, чтобы он понял, в каком раздрае я сейчас. Хэй покинул спальню, тихо прикрыв за собой дверь. Никто, кроме меня даже не обратил внимания, что он зашел. Мы просидели так не менее часа. У меня заболели руки, задеревенела спина, и почти онемели колени к тому времени, как Элис отстранилась, вытирая рукой слезы и громко шморгая носом. Вид у нее был еще... тот. Нос покраснел, глаза опухли, даже волосы, которые не мог растрепать ветер, были всклочены. — Иди-ка умойся холодной водой, — сказала я ей мягким голосом — у меня было достаточно времени, чтобы справиться со своими эмоциями. — Все так плохо? — неловко улыбнулась Элис. — Сначала умойся, а потом посмотри, — посоветовала я. После завозился Вайт, который все еще тихонько поскуливал, но с какой-то непривычной хрипотой. Неужели сорвал голос? Или слишком большая нагрузка на связки? Надо у Хэя спросить. Арч отполз от моего бока предпоследним, покрутился, повернувшись ко мне спиной, странно потер лапами и хвостами мордашку, словно, как и Элис, вытирал слезы. — Жизнь несправедлива, всегда кто-то умирает, но мы-то живы, — глубокомысленно заявил Арч, посмотрел на дракончика, все еще находящегося в моих объятиях, и бесцеремонно ткнул того лапой: — Слезай давай, у Лиссандры наверняка все отваливается от твоего веса. — Не хочу, — упрямо заявил дракончик. — Мне и тут хорошо. Вдруг я слезу, а потом мне обратно станет плохо и больно? — Не станет, — ответила я вместо Арча. — И тебе пора бы поесть и прогуляться. Вон и Вайт голодный, завтрак мы благополучно пропустили. И мне нужно с Хэем переговорить. — О том, что тебе рассказала Трисси, да? — догадливо прищурился Арч. — Мы тогда сами поедим, готовить не надо. — Сами поедите? — удивилась я. — И что? — То, что медленно бегает, плохо летает и вкусно пахнет, — сказал Арч. — Твоя еда — это хорошо, но можно и перебиться сегодня. Не знаю, как остальные, но у меня практически нет аппетита. — Только возле дома и только под присмотром Элис, — строго сказала я, принимая предложения Арча. — В связи с произошедшим никто не должен ходить в одиночку, далеко от дома или выходить после того, как стемнеет. Вайт, ты меня услышал? — Да, — прохрипел волчонок. — Я больше не буду. — А я? — робко уточнила Элис. Чтобы предстать в образе примерной ученицы, ей только поднятой руки не хватало. — И ты, — строго сказала я. — А теперь марш вниз. Элис — умываться, я сделаю Вайту молоко с маслом, а после вы идете гулять на улицу. Никто со мной спорить и не подумал, даже дракончик послушно подхватил Вайта и полетел с ним вниз. Видимо, мы все еще совсем нескоро придем в себя после случившегося. Хэй вместе с Рецу нашлись внизу в комнате, которую я выделила для учебы детишек. Дверь была открыта нараспашку, поэтому я легко их заметила. Я даже отметила, что для всяких совещаний эта комната подходит куда больше, чем для обучения. Но я все равно хотела использовать ее лишь для учебы. — Лисса, — позвал Хэй довольно громко, когда я стояла в холле. — У нас тут есть некоторая интересная информация, которую Король Леса вытащил из крысы. Присоединишься к обсуждению?