Я повернулась к служке. — Бумага есть? И писчий прибор? — Сто марок! — нагло ответил он. Догадываюсь, что стоимость всего этого раза в три завышена. — За прибор и два листа бумаги? Давай! — я протянула ему руку ладонью вверх. На ней сразу появились монетки. Служка стрельнул глазами на собор, на ратушу, на деньги. Прикусил губу. Но, видно, жадность победила. Я получила чернильницу, на дне которой что–то плескалось, растрепанное перо и два листа плохо отбеленной бумаги. Быстро набросав нехитрый текст соглашения на двух листах, я показала их даме. Та согласно кивнула и протянула мне руку. Сделка была заключена. В моем кошельке стало на пятьсот марок больше. Чистая прибыль, получается, четыреста марок! — Осталось всего пять мест! — я поспешила уведомить потихоньку собирающуюся толпу зевак, пока они не разошлись. — А ты умненькая, лапушка. Мы бы с тобой сработались, — прожурчал медовый голос. Давешний сутенер стоял прямо перед прилавком. — Хотите приобрести себе место на кладбище? — спросила я, глядя чуть поверх его головы. Прямо на подсказку. Я чуть успокоилась. Так он не сутенер, а работник цирка. Или член шайки цыган, что в принципе одно и то же. — Мне еще рановато о таком задумываться, лапушка! — зубоскалил он. — Тогда не загораживайте прилавок! Осталось всего пять мест! Кладбище «Вечный покой» ждет своих постояльцев! К вашим услугам также могут быть предложены: поминальная служба в часовне, венки и цветочные композиции, оформление надгробных камней! — Меня несло, и я даже не знаю куда. — Эй, эй, лапуля, не части! — замахал руками этот фигляр. — Я не к тебе пришел! — А к кому? Эмиль указал на церковного служку. — Вот к нему. Брат Джованни, мне как обычно, — попросил он. Служка кивнул и закопался в пачке бумаг. — Индульгенцию на два греха, да? — уточнил церковник, выуживая исписанный изящным почерком лист. — Слышал уже, что отцы наши святейшие объявили?.. Эти двое чуть отошли, обсуждая между собой последствия решений церковного клира. — Так что, продаются еще могилки? — к моему прилавку подошел мужик совершенно звероватого вида. С длинными нечесанными космами и начинающейся чуть ли не от глаз бородой, он походил на медведя, вставшего на задние лапы и по недоразумению нарядившегося в кожаный фартук. — Не продаются. Могу только предложить арендовать на долгий срок. Сколько могил будете арендовывать? Мужик издал какой–то рокочущий звук, по–видимому заменяющий ему смех, и ответил. — Больше одной для меня не надо. И вот что, ежели помру до срока аренды, сколь еще ухаживать за могилой будешь? Я чуть задумалась. — До истечения срока аренды минимум, а дальше как пойдет. Но могу предложить пролонгацию — по истечению срока ваши наследники могут повторно арендовать эту же могилу. Пойдет? — Складно говоришь, хоть и непонятно. — мужик подёргал кончик бороды. — Крепко ли твое слово, кто знает? — Так можно же записать все, — мне вот каждому придется объяснять это? — А что записано, да на церковной бумаге, то не может быть не исполнено! — с жаром добавила я. — На какой срок арендовывать будете? Мужик поднял руки и уставился на свои пальцы. Загибая по одному, он сам с собой что–то обсуждал, принимая решение. — Так что, девка, освободишь прилавок для нормального торговца? — церковный служка вернулся и, конечно, сразу попытался меня подвинуть. — А вот и вы, брат. Мне нужно ещё десять листков, — огорошила я его. — Тысяча марок, и они твои, — с нескрываемой жадностью ответил служка. — Э, нет. — возразила я. — Сто марок стоили два листа и письменный прибор. А перо с чернилами у меня уже есть. Так что бумага стоила только десять марок, не больше. Получается, сто марок за десять листков, не больше! — Тогда я тебе просто ничего не продам! — окрысился служка. — И что? Скоро вернётся хозяйка прилавка, и ты и вовсе ничего не продашь! По пятнадцать за лист? — Шестьдесят за лист! — Это просто разорительство! По двадцать за лист? — Ты самая настоящая дьяволица, девка! — вошёл в торговый раж служка, — меньше чем по сорок марок за лист не отдам, а то его преосвятейшество меня насмерть своим посохом ушатает! Четыреста монет у меня как раз было. И ещё сотка оставалась, если что. — Согласна! Мы ударили по рукам, я получила свои листки, служка деньги, а мужик наконец закончил считать свои пальцы. — На десятинку лет возьму, — прогудел бородач. — Сыну через десять лет как раз шашнадцать будет, можно и дело передать. А там он сам управится. — Камень, цветочки, службу в часовне брать будете? Или на усмотрение наследников? — А что скольки будет? — Аренда могилы на десять лет — по сто марок год, надгробный камень с именем и короткой надписью — триста марок, цветочки или ветки по сезону — от пятидесяти марок, служба в часовне — разово, пятьсот марок, — придумала ценник на ходу я. Мужик еще подзавис. Какое тупое НПС, тормозит остальных. Я же вижу, что позади него народ подсобрался, всем интересно. А он думает! — Тока аренду возьму. Прочее дорого будет. Я быстро нацарапала текст договора на двух листках, уточнила имя арендатора — Хавер Форжерон, и род занятий — городской кузнец, и мы скрепили сделку рукопожатием. Сумма рядом с изображением моего виртуального кошелька приятно пополнилась на тысячу марок, а кузнец, бережно держа в руках листок бумаги, наконец отошел от прилавка. — Я следующий! — Нет, я! — Пропустите меня! — Да вы сзади стояли! Толпа нахлынула на меня, едва только освободилось место перед прилавком. Мужчины, женщины. В добротных костюмах и платьях и одетые победнее, толстые и тонкие, молодые и не очень, даже откровенно старые — требовали обслужить вот прямо сейчас и немедленно. — Погодите, погодите! — призвала я их к порядку. — Осталось всего четыре места! На всех не хватит! — Я первый пришел! — Нет, я ближе стоял! — Да как вы смеете не пропускать графа! Охрана! Они меня не услышали. — Тихо! — грохнул голос у меня за спиной. Я обернулась. Церковный служка снова набрал полную грудь воздуха и громогласно повторил, так, что разнеслось наверное над всей площадью. — Тихо! Смотрите! Слушайте! Так это он что–ли призывал народ перед выступлением его начальников? Мощный голосище. — Господа, дамы! Сеньоры! Вас слишком много, а у меня осталось всего четыре места. На всех не хватит. Поэтому предлагаю так: я предлагаю вам приобрести право аренды могилы сразу на десять лет. Но цену за год определяете вы! Минимальная ставка за год — сто марок! Есть желающие? — Да! Я! Я! — Может кто–то предложит больше, чем сто марок? Сто пять, например? Народ начал активно орать и размахивать руками, соглашаясь. — А сто десять? — Есть! Да! Я! — Сто пятнадцать? — Да! — Есть кто предложит выше?