— Хазайка! Я сделяль! — сказала она и протянула свои руки ко мне. На зеленовато–коричневых ладонях лежал браслет. Я взяла его и присмотрелась. И опять содрогнулась от отвращения — браслет был из костей. Но такой изящный, что не сразу и угадаешь, из чего он. Я глубоко вдохнула, пытаясь совладать с подкатившим к горлу комком, и тут же пожалела об этом. Трупный запах никуда не делся. Я уронила браслет обратно в подставленные руки. — Положи… ну хотя бы вот туда! — распорядилась я и указала на прислоненный к стене стол. Там уже лежали какие–то тетради, стоял письменный прибор — перо и чернильница, а на зарешеченной раме окна над всем этим свил сеть паук. Шаркая, Далия подошла к столу и неуклюже плюхнула браслет на замусоленную столешницу. С этим надо что–то делать. В прежние времена у меня не было такой острой реакции на запахи. Раз уж игра дала мне такие настройки, придется привыкнуть. Но сначала надо разобраться, как всем этим управлять. С существами вроде все понятно: максимально простой приказ, и, похоже, сопровождаемый толчком или ударом, на них действуют. Еще можно кормить, они этому радуются. — Продолжай работать, — сказала я Далии. Подозвала Алана, кивнула на гроб с костями: — и ты делай то же, что и она. Так, помощники приставлены к работе. Я выглянула наружу. Слегка посветлело, полоска неба уже не желтая, а оранжево–красная, стремительно наливающаяся светом. Откуда–то налетел ветерок, потянуло свежестью. Теперь, на рассвете, мир перестал быть черно–серым, а наполнился красками. Свежая сочная зелень, покрывающая пушком старые могилы, покрытый нежными белыми цветами куст позади часовни, отбрасывающий слепящие солнечные зайчики шпиль на горизонте. Там, наверное, город. Пройдясь между могилок, я осмотрела стершиеся камни. Имен и дат на них не было, что странно. Может там и нет никого? Старик–некромант ведь промышлял и тем, что поднимал совсем «свеженькие» тела. И если они такие хлипкие, держатся пару–тройку лет, то поднимать ему нужно было довольно регулярно. Раз уж я теперь хозяйка кладбища, то и мне нужны помощники. Одна из могил выглядела совсем уж старой, и я решила поэкспериментировать с ее содержимым. У старика было трое помощников, значит и мне нужно столько. — Онга–бонга дарам! Тако сереш карам! Поднимись, дитя этой сферы! — повторила я слова старика. Ничего. Ничего не произошло, не разрылась могила, не встал из нее помощник–сборщик. Неприятненько. Ладно, попробуем на другой. — Хазайка! Хазайка! — донеслось от часовни. — Нечема работать! Вот черт. И некому работать, и нечем. Вернувшись в часовню, я увидела на столе несколько браслетов рядом с первым, и пустой гроб в центре. Два сборщика стояли, покачиваясь, и глядели на меня тупыми взглядами. — Ну так пойдите и найдите еще костей! — не выдержала я. Помощники подчинились и, болтаясь из стороны в сторону, вышли наружу. Они это кладбище знают лучше, чем я. Может, что и найдут. Я собрала лежащие кучкой браслеты. Надо бы их во что–то завернуть, а то в руках не унести. Пошарив по углам, я нашла не слишком чистую тряпку, и завернула браслеты в нее. Пойдет. Все равно на той дерюге, в которую облачено мое тело, нет никаких карманов. Кстати, не помешало бы и нормальное платье. А то выгляжу наверняка преотвратно. И пахну… Помыться бы. Если игровой мир это предусматривает. На сложности «Ночной кошмар» с игры станется выдать мне массу отрицательных «бонусов». Кстати, денег у меня похоже тоже нет. Моя сборщица и то богаче — у нее где–то пять марок есть! А у меня нет даже кошелька. Неприятно. Я вернулась к могилам и снова попробовала заклинание. Бесполезно. То ли говорю не так, то ли вообще не то делаю. Все шесть могилок не отозвались. В последней я даже не выдержала, взяла лопату и разрыла, чтобы проверить, есть ли там вообще хоть какое–то содержимое. Подойдя к последней могиле, вырытой наособицу, и едва не ставшей моим последним пристанищем в этой игре, я в сердцах произнесла: — Лучше бы ты, старик, быстро встал и помог мне! — и пнула рыхлую землю. Пойду–ка я в город, решила я, и отправилась к выходу с кладбища. Черт, как же вызвать справку о себе? Что я? Кто я здесь? Есть ли у меня инвентарь, а то тащить в руках браслеты еще куда ни шло, но если что–то другое понадобится? И как здесь с оружием? В общем, меня занимали эти нормальные для игрового процесса мысли, как вдруг я заметила какое–то шевеление у себя за спиной. Старик действительно встал и теперь отряхивал с себя комья земли. Его кожа слегка позеленела, а взгляд стал тупым и покорным. Открыв ставку о нем, я прочитала: Изображение свечки у него было длиннее, чем у двух других сборщиков, да и выглядел он намного лучше. Не очень понятно, почему именно меня игра выбрала наследницей, но с другой стороны у старика никого не было. А меня игра, похоже, признала подходящей на роль владелицы столь никчёмной собственности. — Что делать, хазайка? — спросило новосозданное существо. Голос у него оказался другим, не таким скрипучим, как при жизни. — Иди найди что–нибудь полезное! — отправила я его к остальным. Границей кладбища была канава. Начиналась она около ворот, и уходила в стороны. Я интереса ради прошла до одного из углов, и увидела, что канава продолжается дальше, огибая могильные ряды, и заворачивает за часовню. Канава разделяла землю кладбища и заросший травой по колено луг. Прямо от ворот шла едва заметная тропинка, по которой с трудом прошел бы человек. Странно. Вроде в Средние Века смертность была довольно высокой, а к кладбищу не зарастала «народная тропа». Стоило мне переступить границу кладбища, как свежий весенний ветер принес ароматы луга — сладкие и нежные, с освежающей кислинкой и остротой разогретой земли. Совсем не то, что на кладбище. Издалека донесся крик петуха. И сразу слепящее солнце показалось над горизонтом. Начался новый день. Я в последний раз обернулась и увидела, что мои сборщики замерли. Стоят, покачиваются, исходя зеленым паром. Глава 2 А красивый сегодня рассвет. Жаль, я его не увижу. Сразу за воротами кладбища меня опять накрыло вонью разлагающихся тел. Я глянула на помощников, пробежавшись по их подсказкам взглядом, и отметила, что свечки стали как будто короче. Черт! Похоже, эти существа не могут работать днем. Сгорают на солнце. Бросив сверток с браслетами, я подбежала к покачивающемуся Алану. — Иди в часовню! — приказала ему. Конечно, разбежалась. Никуда он не пошел, так и остался бессмысленно лупать глазами. Я развернула его и начала толкать, словно большую куклу. Алан качнулся и сделал шаг. Поднажав в мягкую спину, я заставила его двигаться по прямой. Под пальцами противно хлюпало, и немного зеленой сукровицы проступило через одежду, но мне удалось втолкнуть Алана в часовню. Малькольм, если отправить меня сюда было твоей идеей, то ты малость ошибся. Такое меня точно в гроб не загонит — хотя бы потому, что свой путь наверх я начала в хосписе для тяжелобольных. И первый мой муж был одним из пациентов. Благодаря моим усилиям он пошел на поправку, и даже прожил почти пять лет, прежде чем погибнуть под колесами пьяного водителя. Так что запачкать руки в телесных жидкостях для меня не так уж и страшно. Вот жуки и червяки — это да, редкостная гадость. Главное, найти источник воды поблизости, где можно было бы потом отмыться. Внутри часовни Алан перестал изображать из себя чурбан и зашевелился поактивнее. Подошел к гробу в центре и ссыпал в него штук пять костей. Я выбежала обратно, и таким же образом затолкала в часовню Далию и Ендола. Бывший старик стал выглядеть куда хуже, заметно позеленев, а когда я заглянула в его подсказку, то изображение свечки там сократилось почти на треть от того, что было! Так вот что она означает — срок годности или, может, продолжительности жизни. Далия успела откопать семь костей, а вот старик порадовал — принес три черепа. Только что с ними делать? Рецептов я пока нигде не вижу, единственную произведенную вещь — браслет — и ту наладил делать старик, а я лишь заставила повторять. Убедившись, что в темноте и прохладе существа не разлагаются, я вышла из часовни. Надо бы хоть как–то запереть их, чтобы не разбрелись. — Не выходить, — приказала я им на всякий случай, не слишком надеясь на понимание и повиновение. — Делайте пока что умеете, вернусь — проверю. Работать! Не выходить! — для надежности повторила я. Работнички вяло сгрудились около центрального гроба. Единственным, что можно было использовать в качестве запора, оказалась лопата. Та самая, которой копали здесь могилы. Я прислонила ее к двери, уперев в землю, и понадеялась, что этого хватит. Из часовни донесся тихий голос: — Ты глюпый, ленивый и стлашный! — Неправда! — ответил другой. — Плавда, хазайка так и сказаль, я слышаль! Опознать кто говорил и кому, мне не удалось. Голоса у них были одинаковыми, без интонаций. Но похоже, какое–то подобие мыслей в их головах все же есть, раз они друг друга пытаются развлечь или запугать. Подхватив с земли сверток с браслетами, я снова пошла наружу. В свертке что–то задребезжало. Я открыла его. Вот же напасть — два браслета сломались, их трущиеся друг о друга обломки как раз и издавали противный скрип. Пришлось их выкинуть. Немного пожалев об бессмысленной трате ресурсов, я внимательно осмотрела остальные браслеты. И над очередным всплыла подсказка. Браслет влияния Стоимость 75 марок (98 базовая себестоимость) Производится: Кладбище Эффект: Подарив предмет, вы повысите расположение к себе лица того же пола на 10% Хорошая штучка, полезная. Знать бы еще, как обозначается это самое «расположение». А если подарю десяток, то «лицо того же пола» меня полюбит как родную дочь? Надо будет разобраться. Уложив браслеты обратно в сверток, я прошла под перекладиной ворот. Снаружи действительно как будто теплее и светлее, чем на кладбище. Тропинка вскоре вывела меня на дорогу. Высокий шпиль отсюда казался даже ближе, чем на кладбище. В его сторону я и направилась. Мое кладбище от дороги не было заметно, так, покосившаяся часовня в зеленом квадрате. Заросший луг широкой полосой цветов отделял последнее пристанище НПС от дороги, заодно не позволяя распространяться и прилипчивой вони. По другую сторону от дороги такая же заросшая дикими цветами полоса, а за ней чернеет вспаханное поле. Пахарь понукает быка, и тот тащит за собой плуг, выворачивающий комья земли. Оттуда же, с виднеющейся на горизонте фермы, доносится и далекий гомон птичьего двора. Я махнула рукой крестьянину, не слишком надеясь на взаимность. Но все же, раз волей игры мы соседи, стоит первой проявить дружелюбие. Крестьянин меня словно и не заметил. Дорога не слишком оживленна. Катит перед собой тачку угрюмый мужик, тренькает колокольчик запряженного в небольшой возок ослика, пересмеиваясь, идет навстречу стайка девушек под присмотром угрюмой матроны. Отметив, что мое кладбище находится напротив фермы, а дальше, в обратную от города сторону, отделено полоской леса, я запомнила эти приметы, что бы не заблудиться по возвращении и не пропустить узкую и не слишком заметную тропинку. Перед высокими городскими воротами толчея. Здесь сходятся несколько дорог, идущих с разных сторон. Движение быстрое, без задержек. Стражи лениво смотрят на входящих и выходящих. В городе, похоже, базарный день, а может базар здесь работает всегда. Надо узнать. Мужика с тачкой пропустили, стражник лишь лениво поддернул дерюгу, прикрывающую груз, открыв черные куски неизвестной мне руды. Пухлая женщина на возке, запряженной осликом, натянула поводья. Возок остановился. Пока стражники досматривали и ворошили тюки трав и мешок с шишками, я разглядывала виднеющийся за воротами город. Все–таки в мире людей есть вещи неизменные. Даже если мир искусственный, и создан в цифровой реальности, во многом он будет повторять реальный. В любом городе увидишь собравшуюся поглядеть на драку толпу, древнюю каргу, ругающую стайку небрежно одетых молоденьких девиц, и несущуюся на полной скорости повозку аристократа. Последняя вывернула к воротам так резко, что я едва успела сделать шаг назад с дороги. На возке пухлой женщины передо мной осталась длинная царапина. — Да чтоб у тебя колесо отвалилось! — прошипела я вслед исчезнувшей в клубах пыли повозке. Не знаю, как правильно именуется такая конструкция, где три лошади запряжены рядом, а позади них коляска на двух колесах, но передвигается она очень быстро!