Значит, Сити спасла и англичанку. Это удивляло. Откуда-то сверху раздались раскаты грома, отчего обломки вокруг них задрожали. Абигейл взвизгнула. – Что это было? – Не знаю, – раздраженно ответила Фатима. – Я здесь, с тобой. – Я уже дважды слышала этот звук! Снаружи… Мне кажется, там сражаются. Фатима посмотрела вверх, словно ожидая пронзить камень взглядом. Еще один раскатистый грохот. Обломки сдвинулись и заскрежетали, рассыпая пыль. Рядом с ней дыхание Сити перешло в хрипение. – Абигейл! Ты можешь что-нибудь разглядеть? Видишь, что там снаружи? Тишина. – Абигейл! – Я не знаю. Там просто… подожди. – Чего подождать? Опять тишина. – Абигейл! – Агент собиралась придушить женщину, если та не начнет отвечать быстрее. – Я что-то вижу. Но не рядом со мной. Мне кажется, около тебя. – Что? – Фатима откинула голову назад, пытаясь посмотреть вверх. Есть! Дыра! Она даже чувствовала дуновение воздуха на виске. Шанс. Еще раз смочив язык слюной, она крикнула: – Помогите! Там есть кто-нибудь? Помогите! Ничего. После трех попыток у нее пересохло в горле. «Может, наверху никого нет», – мрачно подумала она. До нее донесся пронзительный крик и громкий звук рассекаемого воздуха, Фатима изо всех сил прислушалась, надеясь хоть что-нибудь разобрать из своей узкой гробницы. – Ну вот и все, – вздохнула Абигейл. – Если я здесь умру, хочу, чтобы ты знала – я тебя прощаю. Фатима чуть не вскинулась. Но, учитывая, где она находилась, ограничилась лишь придушенным: – Что? – Говорю, что прощаю тебя. Мне кажется, под конец такие вещи важно говорить. – Ты прощаешь меня? Ты прощаешь меня? – Не нужно повышать голос. Нам остаются последние минуты. – Оставь свои минуты себе! – выплюнула Фатима. – Вы, туземцы, – щелкнула языком Абигейл, – бываете такими вспыльчивыми. Это из-за жары? Когда Фатима не ответила, англичанка продолжила. – Мне казалось, ты будешь более понимающей. В конце концов, это я лишилась руки. Я была так близка! А ты все испортила. Полагаю, после того, как я потеряла сознание, все пошло наперекосяк? Если бы ты просто оставила мне кольцо, ничего этого не случилось бы. В каком-то смысле это твоя вина. – Ты безумна. – Почему люди любят использовать это слово – «безумная»? – обиженно фыркнула Абигейл. – Или «психованная»? Или «не в своем уме»? Потому что я принадлежу к прекрасному полу? Если бы я была мужчиной, ты бы сомневалась в моем здравомыслии? Фатима незаметно вздохнула, не желая признавать вслух, что женщина права. У нее самой была тетя, страдавшая психическим заболеванием. Ничего даже отдаленно опасного. И Фатима ненавидела, когда ее называли «психованной» или «безумной». – Ты права, – сказала она. – Беру свои слова назад. Ты точно знала, что делала. Что причинишь боль многим людям. Но все равно это сделала. По своей воле. С твоей головой все в порядке. Ты просто чудовище. – О, спасибо, агент, – сладким голосом ответила Абигейл. – Это действительно много для меня значит. Знаешь, думаю, если бы не все эти недоразумения между нами, мы могли бы стать подругами. Вот это действительно заставило Фатиму рассмеяться. – Нет, правда. Я на самом деле так думаю. Мы в чем-то похожи. – Я не такая, как ты. – О, я не согласна. Ты знаешь, как восхитительно было с тобой состязаться? Я могла убить тебя столько раз – пронзить клинком, испепелить ифритом, натравить стаю гулей, чтобы разорвали тебя на части. Но я сохранила тебе жизнь, и знаешь почему? Потому что вижу в тебе кое-что от себя. Женщину, вынужденную жить в мире, которым управляют некомпетентные мужчины. В тебе столько энергии и решимости. В каком-то смысле между нами существует связь. Моя смуглая ориентальная сестра. – Теперь ты можешь помолчать, – предложила Фатима. – Разумеется, некоторые узы теснее остальных. Как твои с полуджинном. Фатима застыла. Она внимательно прислушивалась к дыханию Сити. Сильнее оно не становилось. – Не говори о ней. – Той ночью, – продолжала Абигейл, – когда я взяла ее под контроль, то уловила несколько ее секретов. Вы двое. Очень-очень близкий контакт. Каково же это было, когда она сжимала руки вокруг твоей шеи? Понимала ли ты в тот момент, кем она являлась? Что она носила в себе зверя? Вот в чем заключается сущность джиннов. Звери. Опасные, как любые псы, если не приучить их к наморднику. Но стоит их обучить, и сколько же от них пользы! Фатима подавила гнев, отказываясь вступать в разговор. Абигейл хихикнула в тишине и, похоже, собиралась начать пытку заново, когда раздался новый звук. – Тише! – сказала Фатима, прислушиваясь. Голоса? Она глубоко вздохнула и снова закричала. Может, ей показалось? На втором крике она чуть не сорвала горло. Голоса вернулись. Они приближались! Она даже могла их различить. – Ты слышал, Яков… оттуда, мне кажется… Фатима закричала еще раз, даже не пытаясь формировать слова – слишком трудно. К ней присоединилась Абигейл, и они кричали вдвоем, насколько хватало сил – пока к ним не обратился благословенный голос: – Мы вас слышим! Сколько вас? – Трое, – прохрипела Фатима. Хвала Аллаху! – Один момент, фрау! – Голоса отдалились. Она различала только один. Мужчина. Он в основном говорил на английском, с сильным акцентом. – Ахтунг! Смотри за какой камень хватаешься! Найн! Не этот! Лучше! Давай поднимай! Напрягись, Яков! Ты русский медведь или тявкающая собачонка? Вот так! Послышался скрежет, и обломки вокруг Фатимы сдвинулись. Сверху посыпались осколки камня, и к ее лицу хлынул восхитительно холодный воздух. Она моргнула, осознавая, что смотрит вверх, на ночное небо, сквозь дымку пыли. Агент увидела дворец, половина которого еще стояла посреди руин. Ее подняли, чтобы затем снова опустить на землю. Она свободна! Глаза Фатимы пытались разглядеть спасителей, и она обнаружила, что перед ней неожиданно знакомое лицо – мужчина с крупным носом и густыми, вздернутыми усами. – Хе! Фрау! – усмехнулся германский кайзер Вильгельм II. – Яков, посмотри, кто это. С той ночи! Фатима переключилась на второго мужчину – русского генерала. Он упирался руками в колени, тяжело дыша. Оба выглядели растрепанными, в одних лишь выбившихся рубашках и брюках с опущенными подтяжками. – Оставайтесь на месте! – сказал Вильгельм. – Мы позаботимся о вашей подруге. Яков! Фатима хотела сказать, что, во-первых, она не в силах куда-либо идти. А, во-вторых, заваленная женщина определенно ей не подруга. Если подумать, может, им стоило оставить ее там. Но она не успела произнести ни слова, поскольку погрузилась в темноту. Ей аккомпанировали свист ветра и оглушительный вопль. Потребовалась секунда, чтобы сообразить, что темнота была тенью чего-то, летящего высоко в небе. Небольшой дирижабль? Но у объекта были крылья абсурдных размеров. Не дирижабль. Рух! Огромная птица пронеслась мимо шквалом синих перьев. За ней последовала еще и еще одна. Вжух! Вжух! Вжух! Всего их было четыре. С достаточно большими когтями, чтобы поднять автомобиль, и крючковатыми золотыми клювами, способными растерзать слона. Поднятый ими ветер налетел на Фатиму, отгоняя часть пыли. Она, запрокинув голову, наблюдала, как они собираются в построение. Агент пыталась различить фигуры, сидящие на их спинах. Джинны! Верхом на птицах рух! С трудом усевшись, следователь проследила за ними взглядом – и ахнула. По улицам Каира шли Девять Владык. Они спустились с небес – гиганты, затмевающие даже здания. Вокруг роились фигуры помельче. Еще джинны. Они сражались. Фатима смотрела, как рух пикируют в схватку. Мариды на их спинах метали копья или трезубцы молний, сверкающие в черном небе. Один из Владык-ифритов взмахнул в их сторону раздвоенным сияющим мечом, рассеяв построение птиц. Второй хлестнул кнутом жидкого пламени – он щелкнул в воздухе, сшибая клекочущую рух, которая торопливо умчала прочь, оставляя дымный след. – Великолепно, – пробормотали рядом. Абигейл. Они ее вытащили. Англичанка была в ужасном состоянии, некогда уложенные волосы висели лохмами – не говоря уж об отсутствии руки. Ее взгляд восторженно следил за битвой. – Знаешь, чего я могла достичь с этими прекрасными животными? Фатима уже собиралась повторить, чтобы та умолкла, когда увидела, что мужчины несут неподвижное тело. Они уложили Сити на землю, кряхтя от усилия. То, что нубийка прикрыла их от обрушения здания, повлекло за собой тяжелые последствия. Ее кожу испещряли багровые порезы, а одно из крыльев согнулось под неестественным углом. Фатима поднялась и взяла голову Сити в руки. – Ну же, Яков, хватит глазеть! – укоряюще сказал Вильгельм. – Давай найдем лекаря! Фатима едва их замечала, все свое внимание обратив на Сити, на короткое мгновение она позабыла о творившемся вокруг хаосе. Все, чего она сейчас хотела, – чтобы ее подруга очнулась. Открыла глаза и выдала очередную шутку. Или откровенную пошлость. Ее губы шептали молитву, более походившую на мольбу: – Аллах Милостивый, Милосердный. Только не она. Только не она. – «Чаще вспоминайте разрушительницу наслаждений – смерть»[98], – прозвучал женский голос. – Но для нее этот день еще не настал. Фатима подняла голову и увидела, что послы вернулись с женщиной, стоявшей между ними. Агенту понадобилось несколько секунд, чтобы узнать ее в простой черной галабее и белом хиджабе. – Амина, – удивилась она. – Агент Фатима, – поздоровалась внучка аль-Хаджи Омара Тала. – Рада видеть, что вы живы. – Почему вы здесь? Разве дворец не эвакуировали? – Йа, – кивнул Вильгельм. – Затолкали нас в кареты. Но мы недалеко уехали, когда обрушилась волна обезумевших джиннов. – Большинство выбралось и ушло, – сказала Амина, прощупывая пальцами Сити. – Мы трое укрылись неподалеку. Когда дворец обрушился, я убедила их вернуться – поискать выживших.