Глава 53 Как только самолет рейса British Airlines приземлился в Стамбуле, Райан Клекнер включил свой «блэкберри». За тридцать секунд он успел получить сообщение от матери, загрузить несколько связанных с работой имейлов – с трех разных почтовых аккаунтов – и послать сообщение Рэйчел Уоллингер. В нем говорилось, как ему не терпится увидеть ее завтра вечером. Время было уже за полночь, поэтому Клекнер не удивился, что Рэйчел не ответила. Он сидел у окна по правому борту, прямо над крылом. Как только замолчали двигатели, пассажиры, как обычно, вскочили, чтобы достать с полок свой багаж. Клекнер был вынужден оставаться на своем месте, пока другие пассажиры, сидевшие за ним, вместе со своими сумками столпились в проходе. Стюардесса объявила по-английски и по-турецки, что придется немного подождать, прежде чем откроют двери. Через некоторое время ему все же удалось встать, пробраться в проход и втиснуться в очередь. С полки у левого борта он достал свой черный чемодан на колесиках и поставил его на освободившееся сиденье. Клекнер устало вздохнул и оглядел толпу измотанных, нетерпеливых людей, которые мечтали поскорее выбраться наружу. Он всегда ненавидел толпу. Пустые глаза, лишенные эмоций лица. Вечно мрачные женщины, которые позволили себе безобразно расплыться. Дети, с визгом требующие еды и игрушек. Ему очень хотелось растолкать их всех и встать так, чтобы никого не видеть. С детства он был уверен в собственном превосходстве, в том, что его выдающиеся физические и интеллектуальные качества ставят его гораздо выше обычных людей. Если он и обладал недостатками в общепринятом смысле – тщеславием, надменностью, неспособностью к состраданию, – то в его собственных глазах они были скорее достоинствами. К тому же их можно было легко скрыть. Клекнер всегда мгновенно завоевывал доверие незнакомых людей; он умел это делать задолго до того, как его стали учить этому специально. Притворяться и в то же время видеть людей насквозь, понимать интуитивно и просчитывать логически мотивы поведения коллег и друзей – этими свойствами характера он, кажется, обладал с рождения. Случались дни, когда ему даже хотелось, чтобы кто-нибудь понял его истинную сущность, чтобы хоть у кого-то хватило ума его «раскрыть». Но этого так и не произошло. Он обернулся и осмотрел салон. В воздухе стояла вонь трехчасового полета. Слишком много людей. И все напирают, все его теснят. Клекнер пригляделся внимательнее. Вроде бы знакомое лицо. Женщина около двадцати семи – двадцати девяти, с темными волосами, стояла всего метрах в трех от него. Она путешествовала одна и сейчас старательно отводила от него взгляд, будто ей не было до него никакого дела. Он видел ее раньше. Он помнил эти глаза – немного косые, чуть расфокусированные. И зубы. У нее были скобки на зубах. Где же он мог ее видеть? В баре Bleu? На деловой встрече в Стамбуле? На вечеринке? Только когда она прошла вперед, кивнула пилоту, улыбнулась стюардессам, он вдруг точно вспомнил, где с ней встречался. И это было словно удар в солнечное сплетение – у него перехватило дыхание. Отдел парфюмерии. Затем, час спустя, повторяющееся лицо – на юго-восточном углу здания. Клекнер отметил ее профиль, но решил, что это совпадение. Он стряхивал хвост перед встречей со своим агентом. Harrods. Глава 54 В дело были брошены восемнадцать сотрудников – ни много ни мало – в Лондоне, Киеве и Москве. Десять из них изучали цифровой «след», оставленный Рэйчел Уоллингер, восемь занимались Келлом. Проработав всю ночь пятницы напролет, Служба внешней разведки получила и перевела 362 имейла и 764 текстовых сообщения, которые отправили друг другу Келл и Уоллингер. Все, что Кодак сообщил Минасяну, было подтверждено доказательствами. Поиск велся по ключевым словам «Амелия», «Левен», «авиакатастрофа», «Хиос», «Сесилия», «Шандор», «смерть», «убийство», «несчастный случай», «крот», «МИ-6», «Райан», «Клекнер». Если одно из этих слов присутствовало в тексте, он тут же пересылался Минасяну, который вернулся в Киев через Франкфурт в пятницу вечером. Ни в каком из писем или СМС аналитики не нашли даже намека, что МИ-6 интересовалась Клекнером. Отношения Келла и Рэйчел выглядели вполне искренними, так же как и ее работа в лондонском издательстве и ее переписка с друзьями, в которой она рассказывала о своих запутанных чувствах к Келлу и растущей симпатии к Клекнеру. Но Минасяну было неспокойно. Он был убежден, что аналитики что-то пропустили. В пять утра субботы он попросил доставить все документы без исключения к себе домой, в киевскую квартиру, и начал читать все заново, каждое сообщение, каждый имейл, абсолютно все, включая и то, что не было напрямую связано с сексуальными отношениями между Келлом и Уоллингер. Минасян владел искусством с огромной скоростью читать и усваивать большое количество письменной информации. И хотя он не спал уже двадцать четыре часа, его ум оставался все таким же острым, а внимание не притупилось. Именно поэтому он сумел выцепить из общей массы одно-единственное слово – «Бююкада», которое подтвердило все его самые худшие подозрения насчет того, чем Келл действительно занимался в Турции. Согласно данным Службы внешней разведки, текстовое сообщение было отправлено с номера Келла (мобильный оператор «О2») на номер Рэйчел Уоллингер (без ответа) 29 апреля в 17 часов 34 минуты. В тот самый день, когда Минасян приезжал на Бююкада, чтобы забрать закладку из тайника. «Привет. Скажи мне, я все придумал или ты действительно упоминала, что у твоего отца был друг-журналист, который живет на Бююкада? Если это так и я не сошел с ума, то не помнишь ли ты, как его звали? Не Ричардс? А если сошел, то забудь и считай, что этого сообщения не было. В твое отсутствие я почти стал лунатиком». Глава 55 Около восьми утра утром в субботу сотрудница-аналитик, которая сидела перед мониторами, передававшими живую картинку из квартиры Райана Клекнера в Тарабии, доложила, что американец ведет себя необычно. Абакус приехал домой из аэропорта около двух ночи, но спать не лег. Вместо этого он очень долго сидел перед своим лэптопом, выпил целую бутылку красного вина и больше часа проговорил по скайпу с матерью, которая была сейчас в Соединенных Штатах. Позже характер их беседы был описан как «меланхолический и нежный»; и последовавшие события это прояснили. Вскоре после восьми Клекнер, как показали мониторы, прочитал что-то в своем «блэкберри», скорее всего СМС, и, по словам аналитика «замер, как будто в шоке». В таком положении он «оставался довольно продолжительное время». На сообщение Клекнер не ответил, но прошел в кухню, где «из-за труб и технических приспособлений под раковиной» достал пластиковый контейнер, в котором находились «паспорт (страна происхождения не выяснена), крупная сумма денег (валюта не выяснена), совершенно новый айфон и зарядка к нему». Встревоженная странным поведением объекта, сотрудница поступила согласно протоколу и немедленно позвонила домой в Лондон Тому Келлу. Том тут же удвоил число наружников, наблюдавших за домом Клекнера. Следующие пятнадцать минут Клекнер упаковывал «большой черный чемодан на колесиках». Когда он вытащил из лэптопа хард-диск и тоже сунул его в чемодан, аналитик – которую позже похвалили за сообразительность и инициативность – снова позвонила Тому. Понимая, что Клекнер действует как спаленный агент, он немедленно приказал послать по два человека на вокзал Сиркеджи, в аэропорты имени Ататюрка и Сабихи Гёкчен, на автовокзалы в Хареме и Топкапи, а также на терминал парома в Каракёй. В первый раз он использовал для этого персонал консульства, чтобы компенсировать нехватку людей. После хард-диска Клекнер уложил в чемодан две фотографии в рамках, две бутылочки с раствором для контактных линз, «значительное количество одежды» и еще одну пару туфель. Он вытащил из «блэкберри» сим-карту и выбросил сам телефон в мусорный бак рядом с домом. Свой дипломатический паспорт и водительские права Абакус предположительно оставил в сейфе в спальне, однако аналитик не смогла это точно подтвердить. Рядом с кафе Starbucks, где его уже ждали Прийя и Джавад Мохсин, Абакус вошел в телефонную будку и сделал звонок. Том предположил, что разговор, «который длился не больше десяти секунд», был условным сигналом для Минасяна, означавшим, что Абакус ударился в бега. В Лондоне еще не было шести утра. Рассматривая карту региона, Том решил, что наиболее вероятный маршрут Клекнера до Москвы будет следующим: он пересечет страну на автобусе или арендованной машине, доберется до Восточной Анталии и попытается перейти границу с Грузией. Особая команда Службы внешней разведки может также попытаться подобрать Абакуса в Самсуне или в любом другом порту на Черном море, и перевезти его на корабле в Одессу или Севастополь. Был актуален еще и путь на север, в Болгарию, но Абакус, возможно, знал, что эта граница вполне может находиться под контролем американцев. Если он доверяет своим союзникам, то, вероятно, рискнет сесть в коммерческий авиалайнер, однако Абакус при этом должен понимать, что все прямые рейсы до Москвы, Киева, Ташкента, Баку и Софии – то есть во все страны бывшего СССР и страны социалистического лагеря – скомпрометированы. Том полностью зависел от команды наружного наблюдения. Потеряй они Клекнера – и в следующий раз его лицо МИ-6 увидит уже на первой странице The Guardian. Если довести его до команды встречающих, то у них будет крохотный шанс схватить Абакуса до того, как его возьмет под крыло Москва. Том позвонил Амелии домой в Челси и доложил о последних событиях. Они оба пришли к выводу, что побег Клекнера, скорее всего, спровоцировали отношения Тома и Рэйчел: Минасян покопался в информации и нашел доказательства того, что Абакус раскрыт. Амелия договорилась встретиться с Томом на Воксхолл-Кросс, уверив его, что Рэйчел немедленно вывезут из Стамбула. Вряд ли им удастся увидеться до того, как ему придется покинуть Лондон, подумал Том. И инстинкт его не подвел. Команда наружного наблюдения успешно довела Клекнера до терминала парома в Каракёй, и сотрудники видели, как он наводил справки о двух круизных лайнерах, стоявших в доках на северной стороне Золотого Рога. Джавад Мохсин проводил Абакуса до итальянского лайнера – Serenissima, получил копию расписания и просидел в здании терминала два часа, до тех пор, пока корабль не вышел в море, чтобы удостовериться, что Клекнер не сойдет на берег. Удачное стечение обстоятельств позволило им даже получить фотографию Клекнера на борту, в то время как лайнер направлялся на север, к Черному морю. Предприимчивый наружник арендовал водное такси и проследовал за Serenissima до самого Босфорского моста. – Клекнер направляется на Украину, – сообщил Том Амелии, как только услышал новости. – Если корабль не перехватят и ему не удастся сойти, он будет в Одессе через сорок восемь часов. – Нам лучше позвонить американцам, – сказала она. Том изумился. – Но зачем? Абакус – наша добыча. Наш триумф. – Ты знаешь зачем, Том. Они сидели в маленьком конференц-зале на втором этаже, с закрытыми дверями и опущенными жалюзи. – Если ты позволишь Чейтеру вмешаться в то, что я делаю, мы потеряем Абакуса. Можешь даже не сомневаться. – Ну, наверняка ты этого знать не можешь. – Кузены заполонят всю Одессу. Наводнят порт. Минасян будет знать, что они прибыли, еще за двадцать четыре часа до того, как лайнер причалит к берегу. Джим не умеет делать такие вещи так хорошо, как мы. Амелия согласно кивнула, но Том видел, что ее очень волнует политическая сторона вопроса. За исключение из операции Лэнгли МИ-6 придется заплатить высокую цену. Если Келлу не удастся схватить Абакуса, небо обрушится им на головы. – Прошу, позволь мне заняться этим, – сказал Том. – Маленькая команда, никого не будет видно. Минасян тоже не захочет устраивать песни с плясками. Его лучший агент раскрыт. Он просит Москву о помощи, теряет репутацию, унижается. Его наверняка подомнет под себя какой-нибудь старший офицер и более опытная команда. – Том изобразил русский акцент. «Ты не смог справиться, Александр. Теперь всем займемся мы». Амелия невольно улыбнулась. – Поэтому Минасян захочет сделать все тихо. Никаких утечек от киевской резидентуры, никаких намеков Лэнгли или Лондону, что Абакус направляется в Одессу. Он просто хочет снять своего человека с корабля, посадить в машину, отвезти в аэропорт и сделать так, чтобы он появился в шестичасовых новостях. Таким образом, он останется героем. Дескать, он делал все по правилам, а вот Клекнер облажался. Именно так я бы и поступил. И ты бы так поступила, Амелия, ведь правда? Она кивнула. В данный момент она явно принимала решение. В конце концов она повернулась к Тому: – Вот ты облажаться не имеешь права, Том. Мы не можем потерять Райана Клекнера. – Я не облажаюсь, – сказал Том, уже торопясь прочь из конференц-зала. – Просто дай то, что мне понадобится. Глава 56 Том собрал команду за два часа. Джавад Мохсин и Нина прилетели прямым рейсом из Стамбула в Одессу и поселились в четырехзвездочном отеле в Аркадии, курортной зоне, расположенной в южной части города. Для того чтобы не вызывать лишних подозрений – несколько человек вдруг решили в последнюю минуту приобрести билеты на самолеты одного и того же авиаоператора, – семеро других офицеров вылетели из Лондона в Одессу из Гэтвика, Стэнстеда и Хитроу. Хэролд прилетел в Киев на British Airlines, Дэнни и Кэрол – на «Украинских авиалиниях». Том сделал пересадку в Вене, Эльза и Джез – в Варшаве. По той же причине членов команды распределили по разным отелям, популярным среди туристов, под чужими именами. Если бы – но это было маловероятно – сотрудники иммиграционной службы принялись расспрашивать их о цели поездки, младшие члены команды могли бы сказать, что интересуются ночной жизнью города. Хэролд и Дэнни должны были сказать, что всю жизнь обожали фильм «Броненосец «Потемкин» и творчество Сергея Эйзенштейна. – А как насчет вас, командир? – спросил Хэролд. – Под городом есть катакомбы, – ответил Том. – Скажу им, что я спелеолог-любитель. Он путешествовал под именем Крис Хардвик. Вылетая из Вены, повторял свою легенду и старался продумать операцию до мелочей, учесть каждую случайность, вспомнить все трюки и уловки, чтобы помочь своей наспех сформированной команде выхватить Абакуса прямо из-под носа у русских. Он провел массу времени над картой Одессы и узнал все, что мог, о том, какими процедурами и порядками сопровождается выход пассажиров с борта круизного лайнера на берег в порту. Том оставил предварительные инструкции, включая фото Минасяна и Клекнера, на аккаунте Gmail, пароль к которому имели все десять членов команды, и назначил общую встречу в ресторане в центре Одессы на восемь вечера в воскресенье. Связь друг с другом после пересечения украинской границы у них была ограниченная – у всех имелись «чистые» британские мобильные. Амелия предложила использовать офицеров разведки из посольства в Киеве, потому что они были знакомы с местными условиями, а также для увеличения численности, но Том настоял на том, чтобы станцию не задействовали. Если люди Минасяна наблюдают за сотрудниками МИ-6, то одесская операция будет раскрыта в мгновение ока. Оба рейса Тома – и из Лондона, и из Вены – были отложены, и он прибыл в Одессу на три часа позже, чем предполагалось. МИ-6 арендовала машину на имя Криса Хардвика, но в аэропорту случилась еще одна задержка, на сей раз в сорок пять минут, потому что служащий фирмы по аренде автомобилей не мог найти свободную машину. «Машин нет, – лениво заявил он на плохом английском. – Все уехали». Только после полуночи Том наконец оказался за рулем, лавируя с помощью навигатора по пересекающим друг друга бульварам девятнадцатого века, словно перенесенным сюда на машине времени. Ему нужно было добраться до центра. Он не спал почти двое суток, но ему удалось немного отдохнуть в номере, после того как он получил подтверждение (по проверенной и безопасной электронной почте), что с Рэйчел «все в полном порядке». Она была еще в Стамбуле. Амелия подчеркнула, как важно для нее сохранять легенду; ее поспешное возвращение в Лондон могло быть расценено как паническое бегство, и Служба внешней разведки лишний раз убедилась бы в том, что Рэйчел работала против Абакуса. Было бы лучше, если бы она осталась в Стамбуле и пыталась бы снова и снова связаться с Клекнером. Рэйчел послала ему два СМС и имейл, где спрашивала, с какой стати он перестал отвечать на ее звонки. Амелия велела ей «разорвать отношения» утром в воскресенье («Поверить не могу, что ты так грубо надо мной посмеялся!»). Таким образом, Рэйчел могла вернуться в Лондон в понедельник, не возбуждая особых подозрений. На рассвете Тома разбудил грохот кондиционера в его номере. Мистеру Хардвику заказали номер в гостинице «Лондонская». Это была реликвия одесского романического прошлого досоветской эры, с просторными высокими коридорами и роскошной красиво изгибающейся лестницей, которая вела в изукрашенный холл. Том планировал провести это утро в порту, осмотреть окрестности, а потом встретиться с Дэнни и обсудить, как им лучше поймать Клекнера. Утро в Одессе выдалось влажное. Запах машинного масла и морской соли окружили Тома, как только он вышел из «Лондонской» и двинулся на восток, параллельно колоннаде платанов, к симпатичной площади в итальянском духе на вершине Потемкинской лестницы. Дальше он пошел на юг, стараясь запомнить расположение кварталов вокруг Дерибасовской, главной пешеходной улицы в центре города. Советские «Лады» прыгали по вымощенным булыжником мостовым, солнце было ярким, небо – хрустальным; мимо проплывали знаменитые своей красотой украинские девушки, в десять утра одетые будто на свадьбу, в обтягивающих платьях и туфлях на высоченных каблуках. Том остановился выпить кофе в ресторане, где предлагали суши и кальян, и вернулся на площадь. Обнаженный по пояс мальчишка-подросток стоял на вершине Потемкинской лестницы; на плече у него сидел огромный орел. Туристы фотографировали птицу; девушка-немка даже ахнула при виде огромного клюва и неимоверного размера когтей. Том дал мальчишке десять гривен и тоже сфотографировал орла – а вместе с ним и окружающую местность, включая вход на подъемник-фуникулер, который шел параллельно лестнице. Группа из примерно двадцати туристов собралась у подножия статуи какого-то мужчины. С трудом разобрав кириллицу на табличке, Том понял, что перед ним находится статуя Дюка де Ришелье, французского аристократа, каким-то образом связанного со сказочным прошлым Одессы. Он был одет в стиле римского сенатора; на вытянутой руке сидел голубь. Том присел у пьедестала и посмотрел на юг, на Черное море. В центре порта, примерно в полукилометре, возвышалось многоэтажное современное здание. Большие квадратные буквы на крыше объявляли, что это отель «Одесса». Том расстроился. Если бы аналитики на Воксхолл-Кросс вычислили, что он находится так близко к тому месту, где должен был причалить лайнер Клекнера, они могли бы забронировать там номер для Дэнни. С хорошим биноклем Олдрич засек бы Serenissima за несколько километров до берега, а заодно незаметно наблюдал бы за возможными передвижениями сотрудников Службы внешней разведки в порту. А холл отеля мог бы послужить прекрасным пунктом сбора для команды в экстренном случае. Что ж… в операции, которая планируется в последний момент, всегда есть упущенные возможности и осложнения. Ничего. Он попробует получить номер, как только спустится в порт. Он пошел вниз по Потемкинской лестнице. Торговцы, устроившись в кружевной тени деревьев, продавали матрешек. Жара постепенно усиливалась. Пожилой мужчина остановился, чтобы перевести дыхание, – видимо, подъем давался ему нелегко. Однако он все равно улыбнулся проходящему мимо Тому. Том предложил ему попить из бутылки с водой, но старик отказался. Он положил руку Тому на локоть и пробормотал: «Спасибо». На оживленной двухполосной улице внизу было много машин. Том воспользовался подземным переходом и вышел к входу в порт на другой стороне. Через несколько минут он оказался на большой площади напротив здания главного терминала. С одной стороны вздымались ржавые подъемные краны; в некотором отдалении виднелись громады грузовых судов. Том обошел терминал с восточной стороны и приблизился к входу в отель «Одесса». К его удивлению, отель был закрыт, и давно: сквозь раздвижные двери даже проросли сорняки. Том заглянул внутрь и увидел остановившиеся часы, которые должны были показывать время в разных столицах над опустевшей стойкой ресепшен, целлофан, покрывающий ковры… Ему вдруг вспомнился офис Николаса Дельфаса и Марианны Димитриадис. Как она теперь, что с ней? Перед отелем прогуливалось довольно много народу: родители с детьми, парочки, романтически державшиеся за руки. Том пошел дальше, к западному пирсу, и сделал, таким образом, полный круг. Он фотографировал лестницы, выходы, пешеходные дорожки, памятники и другие заметные точки на местности – все это он покажет команде на вечерней встрече. В какой-то момент он прошел всего в шести метрах от Джавада Мохсина и с удовольствием отметил, что Мохсин проявил настоящий профессионализм и даже не посмотрел на него.