Мы решили, что сделаем после выписки. Поедем на море. По-моему, для начала — самое то. Если мы с ним немножко не притормозим, то, чего доброго, пойдём до конца (ха-ха). Я не против, но лучше не спешить. Фокус дико сложный…» «13 августа 20хх Сегодня я съела первый за лето арбуз. Арбузы мне нравятся больше, чем дыни. Мои предпочтения не меняются с самого детства… Хотя потроха мне нравились не всегда. Люто ненавижу детей, чавкающих рубцом (ха-ха). Я разъяснила маме правила обращения с этой книгой. Напишу ещё раз. Пока некий человек за ней не придёт, её нельзя показывать никому, кроме родных. И я запрещаю спрашивать подсказки у Кёко…» «16 августа 20хх Скоро выписываюсь! Они приходили навестить меня в последний раз. Оба уже требовали от меня перестать им пакостить, и я развела время посещения (ха-ха). · Хочу, чтобы мы хотя бы раз дружно пообедали втроём!» «18 августа 20хх Завтра меня вы-пи-сы-ва-ю-ю-ю-ют!!! Ух, как я оторвусь в оставшееся время!!! Йе-е-е-е-е-е-е-е-ей!!!» На этом месте её дневник оборвался. Что тут скажешь? Я тревожился не напрасно. У неё что-то случилось, а она от меня это скрывала. Как и прежде, нечто поднялось изнутри к самому горлу. «Тише», — успокаивал я сам себя. «Я ничего не мог поделать, а теперь уже поздно», — оправдывался я, сдерживаясь из последних сил. Глубоко дыша, я задумался о том, что нужно сейчас. Того, что я хотел найти, в «Книге жизни с болезнью» не оказалось. Текст не содержал чёткого ответа на вопрос, как она относилась ко мне. Видно было, что она меня ценила, но это я и без того знал. Я хотел узнать, как она меня называла. Какое жестокое разочарование. Я закрыл глаза и выровнял дыхание. Внезапно я словно бы погрузился в безмолвную молитву. Когда я закрыл книгу, мать Сакуры сидела передо мной и терпеливо ждала. Я тихо положил книгу на татами и передвинул к ней. — Большое спасибо… — Это ещё не всё. — А?.. Она не взяла «Книгу жизни с болезнью». Её глаза один в один как у Сакуры, только заплаканные, — неотрывно следили за мной. — Посмотри дальше. Она хотела, чтобы ты обязательно это прочёл. Я поспешно бросился листать пустые страницы. Записи вновь появились ближе к концу книги. Энергично выведенные строчки, в которых словно бы запечатлелся её характер. Мне показалось, что в комнате стало нечем дышать. «Завещание (черновик) (переделаю ещё не раз). Моё почтение всем. Это моё завещание. Если оно попалось кому-то на глаза, значит, я покинула этот мир (не слишком ли банально)? Позвольте сперва извиниться за то, что скрывала свою болезнь от большинства своих знакомых. Я искренне сожалею об этом. Пусть это и эгоистично, но я хотела вести вместе с вами обычную жизнь, полную развлечений и смеха. Поэтому я умерла, ничего вам не сказав. Возможно, кто-то из вас хотел бы в чём-нибудь мне признаться. В таком случае, пожалуйста, во всём признайтесь кому-нибудь другому. Хотите — в любви, хотите — в ненависти, но, прошу, выложите всё как есть. Иначе однажды вы умрёте, не успев этого сделать, — как я. У вас пока есть время. Пожалуйста, не молчите. Всем в моей школе (может, некоторых упомянуть отдельно?) — я очень рада, что мы учились вместе. Мне нравились фестивали искусств и спортивные праздники, но ещё больше мне нравилась наша повседневная школьная жизнь. Хотела бы я посмотреть, чем каждый из вас сейчас у себя занимается, но, к сожалению, не могу. Сохраните побольше воспоминаний, а, когда окажетесь на небесах, всё расскажете мне. Ради этого призываю — не грешите (ха-ха). Спасибо тем, кто любил меня, и тем, кто ненавидел. Папе, маме и старшему брату (а здесь по отдельности?) — спасибо вам за всё. Я очень любила свою семью. Папа, мама, брат — честно-честно, я очень-очень вас любила. Когда я была маленькой, мы часто ездили в поездки вчетвером. Я и сейчас хорошо их помню. Тогда я была ужасно непослушная и причиняла массу хлопот, но теперь-то вы можете гордиться своей дочерью? Я и на небесах хотела бы остаться вашим ребёнком. А родившись вновь — быть вашей дочкой. Так что, пожалуйста, никогда не расставайтесь. Когда я опять появлюсь на свет — вырастите меня вместе. Я хочу снова провести жизнь в семье Ямаути вместе с братом. Ох, слишком много всего хочется написать, а получается бессвязица. (Тем, кто мне дорог, надо всё же написать лично. Обращение к семье я переделаю.) Кёко. Позволь сперва сказать вот что: я тебя обожаю. Я обожаю тебя, Кёко. Я знаю это абсолютно точно. И поэтому мне правда жаль. Я сожалею, что сообщила тебе в самый последний момент (это тоже надо тщательно обдумать). Я не могу попросить прощения. Но поверь хотя бы в одно. Я тебя обожала. И потому не смогла ничего сказать. Я обожала быть с тобой рядом. Обожала смеяться, сердиться, дурачиться и плакать. Прости, не так выразилась. Я и сейчас тебя обожаю! И всегда буду. В настоящем длительном времени. Окажись я на небесах, родись я вновь — я всегда буду тебя обожать. Я обожала проводить время с тобой, моя обожаемая Кёко, и мне не хватило смелости разрушить эту часть моего мира. Не в обиду остальным моим друзьям, но ты моя лучшая подруга навеки. Я, можно сказать, в тебя влюбилась. Что ж, когда мы переродимся, стань парнем! (ха-ха) Будь счастлива, Кёко. Что бы ни случилось, ты справишься. Тебя ничто не берёт, моя обожаемая Кёко. Ты найдёшь замечательного мужа и родишь чудесных детишек. Создашь самую счастливую семью на свете. Честно признаться, я хотела это увидеть. Увидеть твою с… (не плакать, когда буду переписывать начисто). Я всегда буду присматривать за тобой с небес. У меня к тебе единственная просьба. Считай, что последняя, и я надеюсь, ты к ней прислушаешься. Просьба такая: подружись с ним. Да, с ним. С тем, на кого ты всегда так злобно смотрела (ха-ха). Он хороший. Правда. Хотя иногда надо мной издевается (ха-ха). И всё-таки он… (Лучше объясню попозже, ха-ха.) (Для Кёко надо сформулировать поточнее.)