– Нет. Она постоянно где-то пропадала, по нескольку дней не появлялась дома. Все время создавала проблемы. Я старался как можно больше времени проводить вне дома. Мамина одержимость Рождеством выглядела просто насмешкой. На самом деле у нас в доме никогда не было праздников. Обстановка была просто ужасной. – Фред поднялся из-за стола. – Не возражаете, если я выпью пива? – Пожалуйста. Взяв бутылку «Микелоба», он отвинтил крышку, захлопнул холодильник и снова сел за стол. – А вашу сестру когда-нибудь клали в больницу? – спросила Люси. – Да, в ту самую, где лечилась мама. Через месяц после того, как она вернулась из Гарварда. Я называю ее Маклейновским семейным клубом. – Маклейновская больница в Массачусетсе? – Да. А почему вы не записываете? Разве можно упомнить все, что я вам тут наговорил? Люси покрутила ручку, которую держала в руках. В кармане у нее работал включенный магнитофон. – Нам нужны образцы ДНК вашей матери и сестры, – сказала она. – Не знаю, как сейчас можно их получить. Разве что они сохранились в полиции. – Ваша тоже сгодится. Вы же одна семья. Глава 59 Скарпетта посмотрела в окно на заснеженную улицу. Было уже почти три. Весь день она провела на телефоне. – А вы как-то проверяете тех, кто выходит в эфир? Какая у вас в студии система контроля? – Конечно, проверяем. Один из режиссеров предварительно беседует с каждым звонящим, чтобы убедиться, что он не сумасшедший. Забавно звучит в устах психиатра! – В этот раз я сама разговаривала с тем газонокосильшиком. Это целая история, – сбивчиво говорила доктор Селф. – Он еще тогда назвался Свином? – Не помню. У людей часто бывают дурацкие клички. Та пожилая дама действительно умерла? Это было самоубийство? Я должна знать. Он ведь грозился меня убить! – Боюсь, что пожилые дамы умирают постоянно, – едко заметила Скарпетта. – Вы не могли бы изложить все поподробнее? Что именно он сказал? Доктор Селф стала рассказывать о заболевших деревьях в саду у старой женщины, о ее горе по поводу смерти мужа, об угрозе застрелиться из его ружья, если газонокосильщик Свин сообщит о болезни деревьев. В гостиную вошел Бентон с двумя чашками кофе, и Скарпетта включила громкую связь. – А потом он сказал, что убьет меня, – повторила доктор Селф. – Вернее, что хотел убить, а потом передумал. – У меня рядом человек, которого это очень интересует, – сказала Скарпетта, представляя Бентона. – Расскажите ему все, о чем вы сейчас сообщили. Бентон сидел на диване, слушая, как доктор Селф выражает свое удивление по поводу того, что судебный психиатр из Массачусетса интересуется самоубийством во Флориде, которого, может быть, и вообще не было. А ей хотелось бы услышать его компетентное мнение относительно грозящей ей опасности, и тогда она с удовольствием пригласит его в свою передачу. Кто мог ей так угрожать? Насколько это серьезно? – У вас на студии есть определитель номера? – спросил Бентон. – Номера звонивших сохраняются хотя бы временно? – Думаю, что да. – Вам нужно срочно это уточнить. Посмотрим, откуда он звонил. – Я точно знаю, что анонимные звонки не принимаются. Чтобы звонящий попал в эфир, надо снять блокировку. Мы поставили ее, после того как одна ненормальная заявила в прямом эфире, что убьет меня. Теперь никаких анонимных звонков. – Значит, вы фиксируете номера всех звонящих. Я хотел бы получить распечатку номеров тех, кто звонил во время сегодняшней передачи. Вы сказали, что он звонил вам раньше. Когда именно? Звонок был местный? Вы зафиксировали номер? – Он звонил во вторник днем. Определителя номера у меня нет. Да и зачем он мне? В телефонной книге моего номера нет, он нигде не указывается. – Он себя назвал? – Сказал, что его зовут Свин. – Он позвонил вам домой? – В мой кабинет. Я принимаю пациентов в кабинете, который находится рядом с домом. Такой небольшой гостевой домик возле бассейна. – Как он мог узнать ваш телефон? – Понятия не имею. Хотя его знают все мои коллеги и пациенты. – А этот человек не мог быть одним из ваших пациентов? – Голос был незнакомый. Не представляю, кто бы это мог быть. Объясните наконец, что происходит? – резко сказала она. – Я имею право знать, что стоит за всем этим. Вы даже не сказали мне, существует ли на самом деле эта женщина, которая застрелилась, потому что у нее заболели деревья. – Недавно у нас был случай, похожий на то, что вы описали, – подала голос Скарпетта. – Пожилая женщина, чьи деревья пометили для вырубки, позже умерла от огнестрельной раны. – О Господи! Это случилось после шести вечера во вторник? – Нет, вероятно, раньше, – ответила Скарпетта, прекрасно понимая, к чему клонит доктор Селф. – Какое счастье. Значит, когда мне позвонил этот Свин, она уже была мертва. Он позвонил в начале седьмого и рассказал эту историю о старушке, которая грозила покончить жизнь самоубийством. Ему хотелось попасть в мою передачу. Значит, к тому времени она уже застрелилась. Мне бы не хотелось, чтобы ее смерть была как-то связана с его желанием попасть в мою программу. Бентон бросил на Скарпетту взгляд, в котором читалось: «Самовлюбленная бесчувственная сука». – Сейчас мы пытаемся выяснить совсем другое, доктор Селф, – сказал он. – Вы бы нам очень помогли, если бы поподробнее рассказали о Дэвиде Лаке. Вы ведь выписали ему ритадин. – Вы хотите сказать, что с ним тоже случилось что-то ужасное? Я знаю, что он пропал. Удалось что-нибудь выяснить? – Причины для беспокойства есть, – сказала Скарпетта. – Мы весьма озабочены судьбой всей его семьи. Как долго вы его наблюдали? – С прошлого лета. Его привели ко мне в июле. Или в конце июня. Его родители погибли в автомобильной катастрофе, и он стал совсем неуправляемым, плохо учился. Они с братом занимались дома. – Как часто он приходил к вам? – спросил Бентон. – Обычно раз в неделю. – А кто его привозил? – Иногда Кристина, иногда Эв. Но чаще они приходили вместе. – Каким образом он к вам попал? – спросила Скарпетта. – Это довольно трогательная история. Кристина позвонила мне в студию. Она, видимо, постоянно слушала мои передачи и решила обратиться ко мне за помощью. Она рассказала, что опекает южноафриканского мальчика, у которого погибли родители. Он нуждается в помощи психиатра, ну и так далее и тому подобное. Прямо-таки разрывающая душу история. Я, конечно, согласилась его посмотреть. Вы не представляете, сколько писем пришло мне после этой передачи! И пишут до сих пор, интересуются судьбой этого маленького южноафриканского сироты. – У вас есть запись этой передачи? – спросил Бентон. – Я имею в виду аудиоклип. – Мы записываем абсолютно все. – Как скоро вы сумеете передать мне ее вместе с записью сегодняшнего телевизионного шоу? Нас тут немного засыпало снегом, и мы пока ограничены в передвижении. – Да, я слышала, у вас метель! Надеюсь, электричество не отключили? – Доктор Селф произнесла это таким тоном, словно последние полчаса они вели ничего не значащий светский разговор. – Я позвоню своему режиссеру, он пришлет вам записи по электронной почте, и наверняка предложит участвовать в моей передаче. – И не забудьте о списке номеров звонивших вам в студию, – напомнил Бентон. – Доктор Селф, а что вы можете сказать о Тони, брате Дэвида? – спросила вдруг Скарпетта, блуждая взглядом по снежной белизне за окном. Снег продолжал идти. – Ну… Они часто дрались. – Он тоже к вам приходил? – Нет, я его никогда не видела. – Вы сказали, что видели обеих женщин. Вам не показалось, что одна из них страдает расстройством пищеварения? – Откуда мне знать? Они не были моими пациентками.