– Почему? – Похоже, родственники в Южной Африке собирались забрать их обратно, когда переедут в дом побольше. А сестры эти настоящие религиозные фанатички, что тоже говорит не в их пользу. Скарпетта посмотрела на дома, стоявшие на другом берету с их ярко-зелеными лужайками и маленькими голубыми бассейнами. Интересно, в каком из них живет миссис Симистер и успел ли поговорить с ней Марино? – А сколько лет мальчикам? – Семь и двенадцать. Скарпетта перелистала свою записную книжку. – Ева и Кристина Христиан. Мне не совсем понятно, почему они их воспитывают? Она старалась говорить о пропавших как о живых. – Нет, ее зовут не Ева, а короче. – Эв или Ив? – Эв. От Эвелин. Только Эв ее полное имя. Не Эва и не Ева, а просто Эв. «Ну и имечко», – подумада Скарпетта, записывая его в свою черную книжку. Она опять взглянула на канад. Под солнечными лучами он приобрел цвет крепкого чая. Эв и Кристина Христиан. Подходяшие имена для набожных женщин, которые исчезли, словно бесплотные духи. Солнце снова спряталось за тучи, и вода потемнела. – Это их настоящие имена? – спросила Скарпетта. – Можем быть уверены, что они не вымышленные? Возможно, они взяли себе религиозные псевдонимы, – рассуждала Скарпетта, глядя на соседние дома, которые казались нарисованными пастельными красками. На одном из участков она заметила фигуру в черных брюках и белой рубашке. Возможно, это были владения миссис Симистер. – Насколько нам известно, это их настоящие имена, – ответила Реба, посмотрев в том же направлении. – Эти проклятые инспектора шныряют по всей округе. Якобы ищут вредителей. А на самом деле все это делается для того, чтобы люди не выращивали цитрусы, а покупали их в магазине. – Вы не правы. Цитрусовая гниль очень опасная болезнь. Если не держать ее под контролем, она погубит все растения. – Это тайный сговор. Разве вы не знаете, что об этом говорят по радио? Вы слушаете выступления доктора Селф? Это просто ужас, что она рассказывает по этому поводу. Скарпетта никогда не слушала доктора Селф, кроме тех случаев, когда не могла этого избежать. Человек на другом берегу присел на корточки и стал рыться в большой черной сумке. – Эв Христиан – проповедница в одном из религиозных объединений… Сейчас я прочитаю вам название. Так сразу и не запомнишь, – сказала Реба, перелистывая свой блокнот. – «Истинные дочери свидетельства Божьего». – Никогда не слышала о таком сообществе, – усмехнулась Скарпетта, записывая название. – А Кристина? Чем она занимается? Инспектор поднялся на ноги, держа в руках что-то похожее на плодосборник. Высоко подняв его, он сбил с дерева грейпфрут. Плод тяжело шлепнулся на траву. – Кристина тоже работает в церкви. Помотает во время службы. Читает религиозные тексты, руководит церемонией. Родители мальчиков год назад погибли в автокатастрофе. – Где? – В Южной Африке. – Откуда эти сведения? – Из церковной общины. – У вас есть протокол? – Я же сказала, что это произошло в Южной Африке. Мы пытаемся выяснить подробности. Скарпетта все прикидывала, когда ей сообщить о странном звонке Свина. – А как зовут мальчиков? – Дэвид и Тони Лак[Luck – удача, везение (англ.)]. Звучит как насмешка, если учесть, что с ними произошло. – Вы не связывались с южноафриканскими властями? Где именно погибли их родители? – В Кейптауне. – А сестры тоже оттуда? – Так мне сказали. После того как погибли родители, сестры взяли мальчиков к себе. Их церковь находится в двадцати минутах ходьбы отсюда, на бульваре Дейви, рядом с зоомагазином, где продают всякую гадость. – Вы обращались с запросом в судмедэкспертизу Кейптауна? – Еще нет. – Могу вам в этом помочь. – Это было бы отлично. Представляете? Они там продают пауков, скорпионов, ядовитых лягушек и белых крысят, которыми кормят змей, – продолжала Реба. – Прямо какое-то капище. – Я никому не разрешаю здесь фототрафировать, кроме полиции. Меня ведь уже грабили, – объяснял Лэрри, сидя на высоком стуле за прилавком. За окном была видна автострада, по которой непрерывным потоком шли машины, а за ней – бескрайняя гладь океана. Стал накрапывать дождь, предвещая грозу, надвигавшуюся с севера. Люси думала о том, что ей только что говорил по телефону Марино, – об исчезнувших жильцах и о своей проколотой шине. Второе волновало его гораздо больше. Интересно, что сейчас делает ее тетка и скоро ли начнется гроза? – Ну конечно, я слышал об этом, – сказал Лэрри, возвращаясь к Флорри и Хелен Куинси, после пространного рассуждения о том, как сильно изменилась южная Флорида и как серьезно он думает над тем, чтобы перебраться обратно на Аляску. Обычная история. Со временем все обрастает несуществующими подробностями. – Но мне бы не хотелось, чтобы вы здесь снимали. – Это уголовное дело, – возразила Люси. -Я расследую его как частный детектив. – А может, вы репортер. Как я об этом узнаю? – Я бывший агент ФБР. Вы когда-нибудь слышали о Национальной академии судебной медицины? – Это тренировочный лагерь в Эверглейдсе? – Нет, не совсем в Эверглейдсе. У нас частные лаборатории и судмедэксперты, которые работают по договору почти со всеми полицейскими управлениями Флориды. Они обращаются к нам за помощью. – Наверно, дорогое удовольствие. Обходится налогоплательщикам в копеечку. – Не напрямую. Мы получаем гранты и работаем по принципу услуга за услугу. Они нам помогают, а мы их обучаем. Всему, что умеем сами. Вынув из заднего кармана черное портмоне, Люси подала его Лэрри. Он стал внимательно изучать ее фальшивое удостоверение и значок следователя, который не стоил даже той латуни, из которой был изготовлен, ибо она тоже была ненастоящая. – Но здесь нет фотографии, – заметил он. – Это же не водительское удостоверение. Лэрри прочитал вслух ее вымышленную фамилию и должность. – Допустим, что это так, – сказал он, возвращая ей портмоне. – Расскажите все, что знаете, – попросила Люси, устанавливая на прилавок видеокамеру. Посмотрев на запертую дверь, она увидела, что какая-то пара в пляжном облачении пытается ее открыть. Они заглядывали через стекло, но Лэрри покачал головой. – Магазин закрыт. Вы мне весь бизнес порушите, – без особого сожаления сказал он Люси. – Когда я стал здесь работать, мне про эту Куинси все уши прожужжали. Говорили, что она всегда приходила сюда в половине восьмого утра, чтобы зажечь гирлянды, включить рождественскую музыку и привести все в порядок. Но в тот день магазин так и не открылся. Когда ее сын забеспокоился и пришел сюда, на двери висела табличка «Закрыто». Люси полезла в карман мешковатых брюк и вытащила из спрятанного там магнитофона черную шариковую ручку. Из другого кармана она извлекла маленькую записную книжку. – Вы не возражаете, если я буду записывать? – Только не относитесь к моим словам как к Священному писанию. Меня тогда здесь не было. Я просто пересказываю, что слышал от других. – Насколько я понимаю, миссис Куинси заказывала себе обед по телефону? В газетах что-то писали по этому поводу. – Да, в кафе «Флоридиан», которое находится за подъемным мостом. Очень модное заведение, скажу я вам. Но звонить ей было незачем. Они и так знали, что ей приготовить. Всегда одно и то же – жареный тунец. – А что для дочери? Для Хелен? – Этого я не помню. – Миссис Куинси обычно забирала свой заказ сама? – Иногда приезжал ее сын. Это он рассказал мне, что случилось. – Я бы хотела с ним поговорить. – Я уже год его не видел. Сначала он частенько сюда заглядывал. Приходил поболтать. Первый год после того как они исчезли, он был просто как помешанный. А потом, мне кажется, смирился с потерей. Он живет в большом красивом доме в Голливуде.