Подошла очередь последней видеозаписи. Мур намеренно оставил ее напоследок, потому что не был готов к предстоящему зрелищу. Предыдущие кассеты ему удалось просмотреть, не поддаваясь эмоциям, и он даже делал пометки, когда изучал спальни Лайзы Фокс, Дженифер Торрегроссы и Рут Ворхес. Снова и снова перед его глазами мелькали знакомые кровавые рисунки на стенах, связанные нейлоновыми шнурами запястья, пронизанные ощущением смерти взгляды жертв. Он мог без содрогания смотреть эти кадры, поскольку не знал этих женщин и их голоса не отзывались эхом в его памяти. Его внимание было сосредоточено не на жертвах, а на характерных деталях, которые могли бы рассказать о присутствии в их комнатах интересующего его субъекта. Он извлек из видеомагнитофона пленку с записью, сделанную на месте убийства Ворхес, и положил на стол. Неохотно потянулся к последней кассете. На ней значились дата, номер дела и место съемки: «Местожительство Кэтрин Корделл». Мур хотел было отложить ее, чтобы посмотреть завтра утром, со свежими силами. На часах было девять вечера; он провел в этой комнате весь день. Он держал кассету в руках, раздумывая, что делать. Прошло мгновение, прежде чем он осознал, что в дверях стоит Сингер, наблюдая за ним. — Старик, ты еще здесь? — сказал Сингер. — Дел невпроворот. — Все пленки просмотрел? — Все, кроме одной. Сингер взглянул на видеокассету. — Корделл. — Да. — Ну, давай, вставляй. Может, я что-то дополню. Мур вставил кассету в видеомагнитофон и нажал на кнопку воспроизведения записи. Перед ними был фронтальный вид дома Кэтрин. Ночь. Крыльцо было освещено, и свет горел во всех окнах. Голос за кадром сообщил дату и время — два часа ночи — и назвал имя офицера, проводившего съемку. Это опять был Спиро Патаки, который, казалось, числился здесь штатным оператором. Мур расслышал множество голосов и на их фоне стихающий вой сирен. Патаки произвел привычную съемку окрестностей, и за вспышками патрульных машин, перекрывших улицу, Мур разглядел встревоженных соседей, толпившихся возле ленты оцепления. Это удивило его, поскольку время было позднее. Судя по всему, происшествие наделало много шума, разбудив округу. Патаки вернулся к дому и направился к крыльцу. Сингер, глядя на экран, начал рассказывать: — Мы получили сигнал о выстрелах. Соседка из дома напротив услышала первый выстрел, потом последовала долгая пауза, а после нее раздался второй. Она позвонила 911. Первый офицер полиции прибыл на место происшествия спустя семь минут. «Скорую» вызвали двумя минутами позже. Мур вспомнил бдительную женщину, которая наблюдала за ним из окна соседнего дома. — Я читал показания соседки, — сказал Мур. — Она заявила, что не видела, чтобы кто-то выходил из дома. — Все верно. Она просто слышала два выстрела. После первого она встала с постели, выглянула в окно. Потом, минут через пять, прогремел второй выстрел. Пять минут, подумал Мур. Почему такой интервал? Между тем на экране уже возникла входная дверь, и дальше съемка происходила в доме. Мур увидел гардеробную комнату, которая была приоткрыта, и можно было разглядеть пальто на вешалках, зонтик, пылесос. Ракурс изменился, и действие переместилось в гостиную. На кофейном столике у дивана стояли два стакана, в одном из них еще остался напиток, похожий на пиво. — Корделл пригласила его в дом, — продолжил Сингер. — Они выпили. Она пошла в ванную, спустя некоторое время вернулась и допила свое пиво. Через час на нее подействовал рогипнол. Диван был обит тканью персикового цвета с выбитым на ней нежным цветочным рисунком. Мур и не догадывался о том, что Кэтрин тяготеет к таким чисто женским расцветкам, но теперь у него была возможность убедиться в этом. Цветы были и на шторах, и на мягких подушках. В Саванне в ее жизни было много цветов и много красок. Он представил себе, как она сидит на этом диване вместе с Эндрю Капрой, с участием выслушивает его жалобы, а в это время рогипнол медленно всасывается в ее кровь. И постепенно подбирается к мозгу. Голос Капры кажется ей все более далеким. Теперь камера двигалась в сторону кухни, зафиксировав обстановку во всех комнатах такой, какой ее обнаружили в два часа ночи в субботу. Внезапно Мур подался вперед. — Вон тот стакан… вы взяли из него пробы слюны на ДНК? — А зачем? — Вы не знаете, кто пил из него? — В доме было только двое, когда прибыл первый офицер. — Сингер недоуменно пожал плечами. — Капра и Корделл. — Два стакана стояли на кофейном столике. Кто пил из этого, третьего? — Черт, он мог простоять в мойке весь день. Он не имел никакого отношения к ситуации, которую мы расследовали. Оператор закончил осмотр кухни и перешел в коридор. Мур схватил пульт управления и нажал на кнопку перемотки. Он вернулся к первым кадрам, снятым на кухне. — Что такое? — забеспокоился Сингер. Мур не ответил. Он придвинулся еще ближе, вглядываясь в изображение уже знакомых предметов. Перед глазами проплыл холодильник, усеянный яркими магнитами в форме фруктов. Банки с мукой и сахаром, стоявшие на кухонном столике. Раковина с одиноким стаканом для воды. На этом съемка кухни заканчивалась. Мур опять перемотал пленку назад. — На что вы смотрите? — спросил Сингер. В кадре снова появился пустой стакан. Камера начала движение в сторону коридора. Мур нажал на паузу. — Вот, — сказал он. — Кухонная дверь. Куда она ведет? — М-м… во внутренний двор. Открывается прямо на лужайку. — А что за этим двором? — Соседний двор. И еще один ряд домов. — Вы не говорили с владельцем соседнего двора? Слышал ли он или она выстрелы? — А какая разница? Мур встал со стула и подошел к телевизору. — Кухонная дверь, — сказал он, постучав по экрану. — На ней цепочка. Она не накинута. Сингер сделал паузу. — Но дверь-то заперта. Видите положение запирающей кнопки на ручке? — Верно. Этой кнопкой можно щелкнуть на выходе, закрывая за собой дверь. — И что? — Почему Корделл нажала на эту кнопку, а цепочку не накинула? — Мур многозначительно посмотрел на детектива. — Запирая дверь на ночь, люди делают это одновременно. Они нажимают кнопку замка и накидывают цепочку. Она же не сделала второго шага. — Может, просто забыла. — В Саванне уже были убиты три женщины. Она была достаточно бдительной, раз держала под кроватью пистолет. Не думаю, чтобы она забыла про цепочку. — Он продолжал смотреть на Сингера. — Может быть, кто-то все-таки вышел из этой двери. — В доме их было только двое. Корделл и Капра. Мур задумался, стоит ли говорить то, что он хотел сказать. Выиграет ли он или, наоборот, проиграет от своей прямолинейности? Но Сингер уже догадался, к чему клонит Мур. — Вы хотите сказать, что у Капры был партнер? — Да. — Пожалуй, это чересчур громкое заявление, если основываться на одной лишь цепочке. Мур собрался с духом. — Это еще не все. В ночь нападения Кэтрин Корделл слышала и другой голос в своем доме. Голос мужчины, который разговаривал с Капрой. — Она мне об этом не говорила, — опешил Сингер. — Это выяснилось в ходе сеанса судебно-медицинского гипноза. Детектив расхохотался. — Вы случайно не приглашали экстрасенса, чтобы подкрепить свою версию? Вот тогда бы я непременно поверил. — Это объясняет, почему Хирург в точности владеет техникой Капры. Эти двое — партнеры. И сейчас Хирург занят местью, выслеживая единственную уцелевшую жертву. — В мире полно других женщин. Зачем ему именно она? — Чтобы довести дело до конца. — Что ж, у меня есть версия получше. — Сингер поднялся. — Корделл забыла накинуть цепочку на кухонной двери. Ваш бостонский убийца копирует то, что прочитал в газетах. А гипнотизер просто воспроизвел ложную память. — Покачивая головой, он направился к двери. И бросил на прощание, с сарказмом: — Дайте мне знать, когда поймаете настоящего убийцу. Мур не стал поддаваться эмоциям и реагировать на последнюю реплику. Он понимал, что Сингер защищает себя и свою команду, и не мог винить его за это. Сейчас его больше беспокоило то, что он уже начинал сомневаться в своей интуиции. Он проделал долгий путь в Саванну, чтобы доказать или опровергнуть версию о партнере, а у него до сих пор не было ни одного доказательства. Он опять уставился на экран и нажал кнопку воспроизведения записи.