— А откуда он может знать эти детали? — Вполне возможно, что они переписывались с Капрой, когда тот еще был жив. Сингер, казалось, успокоился. И даже хохотнул. — Фан-клуб импотентов, а? Славно. — Поскольку наш убийца хорошо знаком с почерком Капры, мне тоже нужно поучиться. Детектив жестом указал на заваленный стол: — Ну, тогда, вперед. После того как Сингер удалился, Мур принялся изучать маркировку на коробках. Он открыл первую, на которой значилось: «№ 1. Оперативные документы». Внутри оказались три толстых скоросшивателя, под завязку набитые бумагами. И это была всего лишь одна из четырех коробок с такими материалами. В первом скоросшивателе были подшиты документы, имеющие отношение к трем нападениям, совершенным в Саванне: показания свидетелей, выписанные ордера. Второй том содержал списки подозреваемых, сведения о наличии у них судимостей, протоколы судмедэкспертизы. Чтобы изучить содержимое хотя бы этой, первой коробки, Муру понадобился бы целый день. А на очереди были еще одиннадцать. Он начал с краткого отчета Сингера по итогам расследования. И вновь его поразила неопровержимость доказательств, собранных против Эндрю Капры. На его счету было пять нападений, четыре из них со смертельным исходом для жертвы. Первой была Дора Чикконе, убитая в Атланте. Годом позже убийства начались в Саванне. За год были убиты трое: Лайза Фокс, Рут Ворхес и Дженифер Торрегросса. Убийства прекратились, когда Капра был застрелен в спальне Кэтрин Корделл. В каждом случае в вагине жертвы была обнаружена сперма, и ее ДНК совпадала с ДНК Капры. Волосы, найденные на местах убийства Фокс и Торрегросса, также принадлежали Капре. Первая жертва, Чикконе, была убита в Атланте в тот год, когда Капра заканчивал учебу на медицинском факультете Университета Эмори. Убийства потянулись следом за Капрой в Саванну. Каждая найденная улика четко вписывалась в схему следствия, и обвинение против Капры было сформулировано безупречно. Но Мур понимал, что читает лишь краткий отчет, в котором все элементы расследования были подтянуты к выводам, сделанным Сингером. Противоречивые детали могли быть исключены. Именно эти детали — мелкие, с виду незначительные, но весьма важные для расследования — он и надеялся выудить из этих коробок. Где-то здесь, думал он, Хирург оставил свои следы. Он открыл первый том и начал читать. Когда спустя три часа он поднялся, чтобы размять затекшую спину, был уже полдень, а гора бумаг ничуть не уменьшилась. Хуже того, за все это время он не уловил и намека на присутствие Хирурга. Он прошелся вокруг стола, разглядывая еще не раскрытые коробки, и его внимание привлекла одна из них: «№ 12. Фокс/Торрегросса/Ворхес/Корделл. Вырезки из газет/Видео/Прочее». Мур открыл ее и обнаружил штук пять видеокассет, которые лежали на толстой стопке картонных папок. Он взял кассету, на корешке которой значилось: «Местожительство Капры». Видеозапись была датирована 16 июня. В этот день было совершено нападение на Кэтрин. Мур застал Сингера на рабочем месте за поеданием сэндвича. Деликатес был щедро нашпигован жареным мясом. Стол детектива мог многое рассказать о своем хозяине. Он был организован в высшей степени по-армейски, бумаги лежали четкими стопками по расчерченным квадратам. Сингер явно отличался педантизмом, но с фантазией были проблемы. — Есть где-нибудь видеомагнитофон, которым можно воспользоваться? — спросил Мур. — Мы держим его под замком. Мур ждал, считая свой следующий вопрос настолько очевидным, что озвучивать его было бы неприлично. Оторвавшись от еды, Сингер с трагическим вздохом полез в ящик стола за ключами. — Я так понимаю, он нужен вам срочно? Телевизор и видеомагнитофон Сингер вывез из кладовки на тележке и покатил в комнату, где работал Мур. Он подключил шнуры, включил аппаратуру и удовлетворенно хмыкнул, когда все заработало. — Спасибо, — сказал Мур. — Возможно, мне это понадобится на несколько дней. — Удалось сделать какие-то знаменательные открытия? — поинтересовался детектив. В его голосе явственно угадывались саркастические нотки. — Я только начинаю. — Вижу, вы достали кассету по Капре. — Сингер покачал головой. — Боже, что творилось в том доме! — Я вчера вечером проезжал мимо. Там заброшенный пустырь. — Дом сгорел около года назад. После Капры старушка уже не смогла сдавать верхние апартаменты. Ну, и начала брать деньги за экскурсии по ним. Верите или нет, но она на этом деле здорово заработала. Знаете, народ ведь падок на такие зрелища. Да и сама старуха была со странностями. — Мне необходимо встретиться с ней, — произнес Мур. — Ну, это вам удастся разве что на том свете. — Она погибла при пожаре? — Докурилась. — Сингер засмеялся. — Говорят же, курение вред, но для здоровья. Она как нельзя лучше доказала это на собственном примере. Мур дождался, пока детектив выйдет из комнаты, после чего вставил в видеомагнитофон кассету с надписью «Местожительство Капры». Первые кадры были сняты днем и показывали внешний вид дома, где проживал Капра. Мур узнал дерево с бородатым мхом. Сам дом был безликий — двухэтажная коробка с облупившейся краской. Голос за кадром сообщил дату, время и место съемки. Он идентифицировал себя как детектива Спиро Патаки из полиции Саванны. По качеству дневного света Мур догадался, что съемку проводили рано утром. Камера прошлась по улице, и он увидел пробегавшего трусцой жителя, с любопытством оглянувшегося прямо в объектив. Движение на улице было плотным (утренний «час пик»?), а на обочине выстроились соседи, с интересом наблюдая за оператором. Камера вернулась к дому и, подпрыгивая, приблизилась к входной двери. Оказавшись в доме, детектив Патаки бегло скользнул объективом по первому этажу, где проживала домохозяйка, госпожа Пул. Мур успел разглядеть потертые ковры, темную мебель, пепельницу, доверху набитую окурками. Фатальная привычка заядлого курильщика. Затем камера двинулась вверх по узкой лестнице и, минуя дверь с тяжелым замком, попала в верхние апартаменты, где квартировал Эндрю Капра. Помещение второго этажа вызвало у Мура клаустрофобию. Оно было разбито на крохотные комнатки, и, судя по всему, умелец, который произвел эту «реконструкцию», преуспел в работе с деревянными панелями. Все стены были облицованы темным шпоном. Камера продвигалась по такому узкому коридору, что казалось, будто действие происходит в туннеле. «Спальня справа», — пояснил Патаки, поворачивая объектив в открытую дверь, из которой просматривались аккуратно застеленная двуспальная кровать, ночной столик и комод. Вот и вся мебель, которая уместилась в темной конуре. «Двигаемся в сторону задней части жилой зоны», — сказал Патаки, когда камера вновь прыгнула в туннель. Вскоре в кадре появилась относительно большая комната, где полукругом стояли люди с мрачным выражением лиц. Возле двери чулана Мур различил Сингера. Похоже, здесь и разворачивалось основное действие. Камера сосредоточилась на Сингере. «Эта дверь была заперта на висячий замок, — произнес он, показывая на сломанный замок. — Нам пришлось снимать ее с петель. Внутри мы обнаружили это». — Сингер открыл дверь чулана и дернул за тонкую цепочку. В камере вдруг пропала резкость, потом что-то зарябило, и на экране появился следующий кадр, уже с четким изображением. Это была черно-белая фотография женского лица с широко раскрытыми безжизненными глазами и такой глубокой раной на шее, что обнажился хрящ трахеи. «Я полагаю, что это Дора Чикконе, — сказал Сингер. — А теперь перейдем к следующей». Камера сместилась вправо. Еще одна фотография, еще одна женщина. «Судя по всему, это посмертные снимки четырех разных жертв. По-видимому, перед нами фотографии Доры Чикконе, Лайзы Фокс, Рут Ворхес и Дженифер Торрегроссы». Это была личная портретная галерея Эндрю Капры. Его убежище, где он заново переживал наслаждение убийством. Но гораздо больше, чем сами фотографии, Мура насторожило то, что стены чулана, если не считать четырех портретов, были голыми, а на полке лежала коробочка с чертежными кнопками. Места для новых снимков было предостаточно. Из чулана камера вновь переместилась в большую комнату. И медленно поплыла по кругу, выхватывая предметы обстановки. Диван, телевизор, письменный стол, телефон. Книжные полки, заполненные учебниками по медицине. Камера продолжала свое путешествие по квартире, пока не дошла до кухонной зоны. Здесь в фокусе объектива оказался холодильник. Мур придвинулся ближе, ощутив внезапную сухость во рту. Он уже знал, что последует дальше, и все равно сердце тревожно забилось и в животе похолодело от ужаса, когда он увидел, как Сингер приближается к холодильнику. Детектив замер и посмотрел в объектив камеры. — А вот что мы обнаружили внутри, — сказал он и открыл дверцу. Глава 19 Мур прошел целый квартал и на этот раз почти не ощутил жары — его еще бил озноб после просмотра видеопленки. Он с облегчением вырвался из конференц-зала, который теперь ассоциировался у него с диким ужасом. Да и сама Саванна с ее густым приторным воздухом и мягкой зеленью вызывала у него ощущение дискомфорта. Бостон, состоящий из острых углов и резких звуков, казался четким и предсказуемым. По крайней мере в Бостоне ты ощущал себя живым, пусть даже и пребывая в таком раздражении. Здесь же все было размыто. Он видел Саванну словно в дымке, сотканную из ласковых улыбок и усыпляющих голосов, и в очередной раз задавался вопросом: сколько еще темных тайн скрыто в глубинах этого напускного благодушия? Когда Мур вернулся в штаб-квартиру, он застал Сингера за компьютером. — Подождите, — сказал Сингер и нажал кнопку проверки орфографии. Не дай Бог в его отчетах обнаружатся орфографические ошибки. Удовлетворенный результатом, он поднял взгляд на Мура. — Да? — Вы так и не нашли записную книжку Капры? — спросил Мур. — Какую еще книжку? — Большинство людей держат свою личную записную книжку возле телефона. Я не увидел такой на видео, и в списке его личных вещей она тоже не значится. — Не забывайте, что произошло два года тому назад. Если ее не было в нашем списке, значит, ее не было вообще. — Или же ее убрали из квартиры до того, как там появились вы. — К чему вы клоните? — Сингер подозрительно покосился на Мура. — Я думал, вы приехали изучать почерк Капры, а не заниматься повторным расследованием дела. — Меня интересуют друзья Капры. Все, кто хорошо его знал. — Черт возьми, да никто его толком не знал. Мы опросили врачей и медсестер, с которыми он работал. Его квартирую хозяйку, соседей. Я лично ездил в Атланту, беседовал с его теткой. Кстати, это его единственная родственница из тех, кто жив. — Да, я читал протоколы. — Тогда вы должны знать, как он ловко всех дурачил. Я только и слышал восторженные отзывы о нем: «Внимательный доктор! Такой вежливый молодой человек!» — фыркнул Сингер. — Они понятия не имели о том, каков он на самом деле. Сингер снова повернулся к своему компьютеру. — Да разве их, злодеев, распознаешь? * * *