— Кстати, — спохватился Олег и достал из пакета бутылку женевера. Он поставил ее на белую барную стойку, айсбергом торчавшую посредине студии. Над ней висели вверх тормашками рюмки, отражая свет круглых желтых светильников, часто покрывающих потолок. — Вы хотели узнать о том шотландце? — вдруг сразу, не мешкая, приступил к делу Баккер. Он сел на диване, поставив стакан на пол. Его близко посаженные синие глаза смотрели трезво и внимательно. — Я помню эту историю. Да. Не удивляйтесь. Она в самом деле не могла не запомниться. — Чем же так запала в душу? — с усмешкой спросил его де Йонг. — Думаю, он не убивал того бомжа. Труп подсунули. Он был не свежий, дня два уже как его зарезали. Это показало вскрытие. Но я бы вообще не хотел влезать в эту историю. — Да мне всего-то и нужна его фотография. Шотландца ведь фотографировали, когда привезли в участок? — Разумеется. Вот только все материалы дела тю-тю. — В каком смысле? — Ермилов не совсем понял жаргон полицейского. — Увели, забрали, изъяли — понимайте как хотите. — Кто? — Олег испытал волнение, понимая, что теперь уже не просто напал на след, но и впереди замаячила фигура шотландца, то и дело вполне четко показываясь из тумана то одной частью тела, то другой. Ермилов нервно усмехнулся, подумав, что его сравнение не слишком удачное. То, что он ищейка — да, но видеть некоторые части тела Макгрегора он вовсе не жаждал. — Думаю, что это тот же джентельмен, который ходил в участок, как к себе домой, и, как нежная мамка, навещал шотландца. — На каком основании вы его пускали? — Ха! — сказал Баккер. — Кто англичанам что-то запретит? Тем более он сказал, что из посольства. Обязаны пустить. — Так он же англичанин, а не шотландец, — резонно заметил Олег. Баккер махнул рукой с тем выражением лица, что Ермилов не стал уточнять, что он имел в виду. — И что он делал, этот англичанин? Разговаривал с вашим руководством? — Нет, только с болельщиком. И довольно подолгу. Этакий хлыщ. Весь из себя франт! С перстнем, как лорд какой-нибудь. — С каким перстнем? — насторожился Олег. — С белым камнем. Как огромный жемчуг, что ли. Наверняка педик, раз цацки нацепил. У нас их тут развелось немерено последнее время. Нет на них наших прадедов… То ли дело моя Клазина. — Мистер Баккер, а вы можете описать его внешность? Англичанина, — у Олега возникло ощущение, что его собственный кадык провалился к нему в горло и застрял. Неужели?.. — Высокий, моложавый, да и не старый в самом деле. Со светлыми глазами, неприятными, надо сказать. Смазливенький, бабы таких любят. Руки такие крепкие, с длинными пальцами. Я почему их и запомнил — из-за перстня, он в глаза бросался. «Моложавый? — удивленно подумал Олег. И тут же сообразил: — Был же 94-й год! Сейчас он постарше меня, ему уже около шестидесяти. Черт возьми! Это же Линли! Вездесущий Ричард Линли — разведчик из МИ6. Вот это поворот! И фото именно он забрал — это факт, так как обработал Макгрегора и тот стал агентом МИ6». Уже попрощавшись с полицейскими и выйдя на поверхность из сырого подвала на солнечные улицы Утрехта, Олег продолжил размышлять в надежде различить сквозь дымку времени события более чем двадцатилетней давности. Велосипед Ермилов брать не стал, догадываясь, что в Москве не получит материальное возмещение за эти оперативные траты, а получит очередной выговор за самодеятельность. Пришлось идти пешком до того места, куда смог бы подъехать Степан, чтобы его забрать. Олег возвращался вдоль канала — так хоть чуть было прохладнее. Ветерок охлаждал его разгоряченный лоб. «Линли уже должен выйти в тираж, — с раздражением думал он. — В крайнем случае, остаётся на службе в качестве многоопытного консультанта. Он был связным у нашего предателя старлея Иванова в Болгарии в конце семидесятых, он вербовал Дедова и Серова, — Олег даже остановился. — Или вербовал Линли другой, а Линли выступал одно время в качестве куратора? А нет ли связи с тем, чем я занимаюсь теперь, и тем, что с меня потребовали объяснительную относительно Кадровика? Макгрегора вербовал также Линли. Да нет, прямой связи тут нет и быть не может, — успокоил себя Ермилов. — Просто этот черт Линли очень продуктивный товарищ. И удачливый. Жаль нельзя поделиться с Плотниковым соображениями насчет Кадровика Серова. Хотя для дела Макгрегора это ничего не дает. Нужно фото». Ермилова не оставляло ощущение, что истории с Кадровиком и с шотландцем как-то незримо соединены — и дело не только в связующем звене «Линли» — их, если так можно выразиться, «молочной мамке» (окармливал и того и другого, и кстати, примерно в один и тот же период времени). В любом случае понять это можно, лишь добравшись до Макгрегора. Степан весь извелся, ожидаючи. «Все глазоньки проглядел», — увидев взволнованного атташе, Олег вспомнил фразу из древнерусской литературы, которую штудировали с Наташкой. Однако, несмотря на волнение, Степан купил для полковника сэндвич с ветчиной и сыром и крокеты с телятиной — типичный местный перекус. Олег вдруг понял, что и в самом деле проголодался. Вернувшись в Гаагу, он решил проявить инициативу, не ту, которая наказуема, а боевую, контрразведывательную. Он подрядил Степана отыскать в адресном справочнике координаты журналиста, писавшего о Макгрегоре и обещавшего продолжение журналистского расследования — Гирда Хаанка. И атташе нашел. По счастью, жил Гирд в Гааге. Из местного кафе Ермилов позвонил ему, убедившись сперва, что никто не притащился за ним в кафе и не станет проверять, куда звонил «дипломат». — Мистер Хаанк, я ваш коллега из болгарской газеты «Болгарский экспресс», — Олег имел уже опыт и несколько лет назад изображал журналиста, военкора. — У меня задание от редакции. Мы делаем любопытное исследование о фанатском движении. Собираем во многих европейских странах факты — положительные эпизоды и отрицательные. После Голландии я еду в Великобританию и так далее… Вы не могли бы со мной встретиться? Я читал вашу статью 94-го года и хотел бы просить у вас разрешения использовать некоторые материалы. Извините, забыл представиться: Димитар Бойчев — обозреватель. — Мистер Бойчев, да я в принципе не против, только это уже давно было. И есть некоторые обстоятельства… — Ну пожалуйста, не отказывайте, мне не к кому обратиться. По этой проблематике я ничего больше не нашел. — Почему же… у нас тема болельщиков востребована, футбол мы любим, — мялся Гирд. — Хорошо. Встретимся в кафе, — он назвал адрес. — Я подберу материалы. Но просьба — на меня при написании статьи не ссылаться и на издание, где я работаю, «Аглемейн дахблад», тоже. — Без проблем, выполню все ваши пожелания. Только вот хорошо бы и фотографии с того матча, но не те, что вы уже публиковали, чтобы у меня не было проблем с авторскими правами. Журналист Хаанк оказался румяным здоровяком, приветливым и охочим до пива, в футболке с надписью «Я люблю жизнь». Уж в этом, глядя на его цветущий вид, не оставалось сомнений. Ермилов заказал ему (за свой счет, разумеется) две кружки пива, светлого и темного, и Гирд их смешал в собственном желудке минут за пятнадцать, пока они общались. Ермилов было достал блокнот и ручку, вознамерившись записывать, но Хаанк выложил на барную стойку флэшку и щедро разрешил: — Забирай и не заморачивайся. Это дела давнишние. Сейчас не актуально ни для меня, ни для газеты. А тогда мне даже пытались угрожать. Приходил какой-то тип, верткий такой голубоглазый проходимец, и пытался угрожать, хотел отобрать все наработки по Макгрегору. Но я умудренный жизнью. Спрятал у Марджи. Не впервой. И как показали дальнейшие события, я не зря суетился. Квартиру мою ограбили, забрали все материалы без разбора. А потом этот проходимец каким-то немыслимым образом повлиял на моего шефа, и тот уже велел мне отдать все материалы. Я сказал, что уничтожил их. Отвязались. А шотландец исчез. Мне мой источник из полиции сообщил: ни суда не было, ничего. — Думаешь, откупился? — с пониманием спросил Ермилов, пряча флэшку в карман. — Учитывая появление того типа, думаю, задействовал связи. Макгрегор — он же из какого-то именитого рода или клана. Я не слишком разбираюсь в их дворянских титулах. Но помогали ему активно, и дело тут не только в деньгах. В посольстве Олег устремился в секретную часть и открыл флэшку на компьютере, не имеющем выхода на просторы интернета. Он сразу стал отсматривать фотографии — их тут оказалось предостаточно. Ермилов испытал некоторое разочарование. Придется показывать Евкоеву их все. Правда, на одной из фотографий был болельщик, похожий по описанию на шотландца. Ермилов отправил полученные материалы в Москву диппочтой, не исключая, что после его ухода от слежки в Утрехте (хоть и деликатного, не должного вызвать подозрения) на границе его могут притормозить и, наплевав на конвенции (а последнее время они для европейцев и американцев все больше становятся пустыми условностями), обыскать. Пускай потом русские шлют ноты и возмущаются сколько угодно, а дело-то будет сделано. Олег сообщил шифрограммой Плотникову, не детализируя, что отправил фотоматериалы вализой и сам вылетает первым же рейсом. * * * Евкоев опознал Макгрегора без промедления и сомнений. — Вот этот Джимми, — указал он на длинноволосого, запечатленного кричащим в мегафон что-то, стоящего среди толпы. — Только тут он моложе намного. Рашид с подозрением и уважением поглядел на полковника Ермилова. — Может, он ваш человек на самом деле? — спросил Евкоев. — Как вы раздобыли его фотографию? Олег промолчал, а сам подумал: «Хотел бы я, чтобы он был нашим человеком, будучи агентом МИ6. Вот Линли «обрадовался» бы». Ермилов рассказал Плотникову о том, что Линли буквально преследует его, то и дело сводит их судьба то очно, то заочно, и это удивительно. — Разве так бывает? — риторически спросил Олег. — Вы примерно ровесники, работаете в русле противодействия друг другу. Что тут, в общем, удивительного? Я думаю, с твоей персоной у него связаны не менее волнительные и неприятные впечатления, — привычно, как он умел, разложил по полочкам Петр Анатольевич. — Но ты мне зубы не заговаривай! Твои действия в Голландии бессистемны, бессмысленны и просто банально рискованны, — Плотников потряс перед носом Олега его же рапортом. — Если бы не результат… Между прочим, когда ты уехал, я тоже подсел на тему о твоем болельщике и добавил, так сказать, лыко в строку. Вычитал, что был такой футболист шотландской сборной — Джимми Мюррей. Он в 1958 году забил первый гол за сборную на их первом чемпионате мира. Думаю, наш Макгрегор в честь него псевдонимчик взял. Ладно, домыслы в сторону. Теперь по делу. Надо бы обработать Горюнова. С его-то связями на месте бывшей службы ему не составит большого труда заполучить шотландца. Горюнов, кстати, успешно реализовался по тому абреку, который тебя едва не укокошил. Так что Петр Дмитрич теперь твой должник. Ермилову не нравилась перспектива упрашивать Горюнова о помощи, но глодало любопытство, как он «реализовался» и нельзя ли с его реализации поиметь галочку и для их Департамента. Все-таки Ермилов причастен к успешному задержанию Хамеда. Горюнов сам охотно откликнулся и наведался в дом-два. Поразглядывал добытую фотографию Макгрегора и заключил: — А ты упертый тип, Ермилов. — Ты выражаешься, как моя жена, — усмехнулся Олег. — Кого ты там прищучил в мое отсутствие? — Подручных Хамеда. Двоих в сельской местности уничтожили под Владикавказом, одного в самом городе. Есть у меня человек в Сирии. Любопытный дядька. Жаль, нельзя вас познакомить. Хотя… — Петр мечтательно заложил руки за голову, откинулся на спинку стула, словно лежал на шезлонге и пялился на безоблачное небо. — Давай свою фотку и описание Макгрегора. — А официальный запрос в СВР? — Можешь и официальный. Так даже лучше, но и я лично кое-кого попрошу. 90-е годы, Шотландия — Голландия Его звали Котом даже близкие. Диким шотландским котом. Особенно после того как он года два назад подобрал на дороге пятинедельного котенка. Мать его то ли погибла, то ли котенок потерялся. Дикие кошки приносили по шесть-восемь котят. Этот был явно последышем. Слабый, еле стоящий на лапах, с уже желтыми, а не голубыми глазами, какие у них бывают первые недели. Его назвали Максом, отчасти из-за созвучия с именем хозяина… Маркас ходил из комнаты в комнату своей квартиры в Глазго, собирая вещи и кидая в спортивную сумку. Он собирался съездить в Голландию вместе с болельщиками сборной, планируя оставить Макса соседке. Было холодно. Здесь, как и в большинстве квартир в Шотландии, традиционно устанавливали батареи не у окон, а в коридоре и у центральных стен. И Макс бродил по квартире в тоске, предчувствуя отъезд хозяина. Он-то привык шляться по окрестностям замка вместе с Маркасом. Воспринимал его как вожака их тандема. Бегал за ним как собачонка. А теперь тосковал безгранично. Скреб когтями стену у батареи, наверное, от скуки или искал там спрятанное от него живое солнце…