Учительница Лана улыбнулась и сказала: – Дети, это Эли, а это… Она бросила вопросительный взгляд на более рослого инженера. – Нед, – улыбнулся тот и продолжил: – Итак, ребята, хотите стать инженерами? – А то! – съязвил Эндрю. – Иначе зачем мы сюда явились? Учительница поглядела на него с явным неодобрением. – Совершенно верно. Все, кто здесь присутствует, учатся по программе подготовки инженеров. Как раз сегодня я рассказывала им, как чинить гелиевые баллоны. – В самом деле? – сказал Эли, почесывая бороду. – Гелиевые баллоны очень важны, однако сегодня мы покажем вам кое-что другое. Кто хочет увидеть отсек очистки воды? В один прекрасный день кто-то из вас, возможно, будет там работать. Тин поднял руку и посмотрел по сторонам. Другие ребята, вероятно, не разделяли его восторженного интереса к технологиям переработки и вторичного использования воды. На лицах читалась скука. Эта экскурсия была поводом смыться с уроков, не более того. Заметив энтузиазм Тина, Эндрю усмехнулся и что-то прошептал. Несколько человек рядом с ним захихикали. Но Тин не собирался позволить им испортить ему настроение. Только не сегодня. Поэтому, когда инженеры повели класс по проходам к пересечению трех коридоров, он глубже натянул на голову шляпу. На другом конце прохода стоял часовой с винтовкой в руках. Дверь, которую он охранял, вела на второй и третий уровни – недоступные для большинства пассажиров, но сегодня для них сделали исключение. Для будущих инженеров экскурсия в отсек переработки воды была чем-то вроде обряда посвящения. Эли вытащил из кармана электронный ключ и пропуск. Часовой кивнул, вытащил свой ключ и поднес к замку. Замок щелкнул, дверь открылась. – Идите друг за другом, по одному, – сказал часовой. – И ничего не трогайте. – Все слышали? – спросила учительница. Тин шел последним, замыкая цепочку из десяти человек. Они ничего не видел за их спинами, поэтому отошел немного в сторону и стал с нетерпением ждать, пока остальные медленно втянутся в лестничный колодец. А когда уже собирался пройти туда сам, заметил человека, похожего на пассажира с нижних палуб, с длинными черными волосами, в черном плаще, который, казалось, следил за ними. Еще один, закрыв шарфом нос, подошел ближе и кивнул ему. Тин задержался на пороге и пригляделся к ним. В проходе было совсем не холодно, зачем натягивать шарф на лицо? – Идемте, ребята, – сказал солдат. Тин вошел, а когда охранник стал закрывать дверь, бросил взгляд через плечо. И тут он понял, что тех двоих интересовал не его класс, а контрольно-пропускной пункт. Это показалось странным, его охватило какое-то неприятное чувство, но он не хотел отвлекаться во время экскурсии. Дети шумно поднимались по ступеням при свете одной-единственной красной лампочки. На середине лестницы они остановились. Тин привстал на цыпочки и положил руку на плечо Лейлы. Инженеры стояли на площадке второго уровня, у входа в агротехнические отсеки. Эли разговаривал с другим охранником. – Что там? – прошептал Тин, но Лейла только покачала головой. Эли отошел от часового и посмотрел вниз на лестницу. – Сегодня у нас для вас сюрприз. Вы увидите не только отсек очистки воды, но и фермы. Поблагодарите за это хеллдайвера Ксавьера Родригеса. Ему удалось убедить командование и получить для вас разрешение. Тин не поверил своим ушам. Это Икс постарался? Ради него? Тин убрал руку с плеча Лейлы и увидел, что сверху на него смотрит Эндрю. Выглядел он как-то странно, будто решал в уме какую-то задачу. Он улыбнулся Тину, и это была настоящая улыбка, а не усмешка «потом-я-дам-тебе-пинка». Охранник потянул на себя ржавую дверь и махнул ребятам, чтобы проходили вперед. В лицо ударил ослепительно-белый свет тепличных ламп, Тин прикрыл глаза рукой. Лампы здесь были раз в десять ярче, чем на остальном корабле. Они прошли в пластиковую камеру, и Тин, когда глаза привыкли к свету, увидел самое прекрасное в своей жизни зрелище. – Это холл, за которым находится камера очистки, – произнес Нед. – Перед тем, как попасть в сельскохозяйственные отсеки, агротехники обязательно проходят дезинфекцию. Он посмотрел сквозь прозрачные стены камеры. – Двести пятьдесят лет эти просторные отсеки снабжают «Улей» питательными веществами, необходимыми для выживания нашего вида. И будут снабжать следующие двести пятьдесят лет. – Не стесняйтесь, подходите ближе и смотрите, – сказал Эли. – Но не забывайте, руками не трогать, – добавила учительница. Прозрачная пластиковая камера была размером с их класс, в каждом углу находилась раковина. Тин подошел к северной стене, где столпились все остальные. К ним подошел Нед. Тин почувствовал себя неуютно. От Неда пахло алкоголем и кофе. – Здорово, правда? – сказал инженер. Тин кивнул, протиснулся мимо Лейлы вперед и стал смотреть сквозь прозрачную стену. От кормы до носа тянулись ряды спелой кукурузы, стебли были выше него. Дальше на востоке виднелись грядки зеленых бобов и шпината, переливаясь под яркими лампами разными оттенками зеленого. Впервые в жизни Тину показалось, что стены на него не давят. Он будто сбросил слишком тесную одежду и больше не чувствовал себя взаперти, в ловушке. – Максимальная длина отсека шестьсот футов, ширина – сто двадцать, – сказал Эли. – Мы выращиваем два десятка видов овощей и десять видов фруктов. Все генетически модифицированы для здешних условий. Лампы подвешены к потолку на стальных проводах, их можно опускать и поднимать. Техник на центральном контрольном пункте следит за тем, сколько света растения получают в течение суток. Специальная программа подсказывает, когда освещение нужно сделать ярче, а когда приглушить или выключить. Он указал в противоположный конец зала. – А вон там мы держим животных. Тин увидел несколько дюжин небольших загонов и длинные низкие сараи. Все перешли к противоположной стене зала, он снова оказался позади всех и встал на цыпочки, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть поверх голов. – Здесь куры, коровы, овцы, свиньи, кролики, морские свинки, собаки и индюки, – продолжал Эли. – Как вы защищаете их от болезней? – спросила учительница. – Животные тоже подверглись генным модификациям. За последние несколько лет количество видов наших питомцев сократилось. Думаю, вы понимаете, что каждое животное здесь относится к виду, которому грозит вымирание. Лейла ткнула Тина локтем в бок. – Думаешь о том, какие еще животные здесь были раньше, да? Тин кивнул и заглянул в загончик. На него смотрел пес с серебристой шкурой и голубыми глазами. Один его глаз был окружен едва заметным шоколадно-коричневым ободком. Пес стоял у входа и смотрел на пластиковую камеру очистки. К нему подбежала еще одна собака, поменьше, с черной шерстью на загривке, и, склонив голову набок, стала внимательно разглядывать наблюдавших за ними детей. – Это Сильвер и Лилли, – сказал Эли. – Хаски. – А зачем тут собаки? – спросил Эндрю. – Что-то я не помню, чтобы мы их ели. – Хороший вопрос, – заметил Эли. – Ты разве не слышал, что собака – лучший друг человека? Большинство детей покачали головами. Эли нахмурился и сказал: – Раньше этих животных очень любили. Эти собаки – потомки целой династии хаски, живших на нашем корабле. Но эти двое – последние. Самец бесплоден – еще один пример неудачи в генной инженерии. – Зачем тогда продолжать их кормить? – спросила учительница. – Ведь эту еду можно было бы использовать более рационально. Сильвер глухо зарычал, как будто понял ее слова. Работавший в загоне агротехник опустился на одно колено, чтобы его успокоить, но пес бросился прочь и с лаем побежал вокруг зала. Вслед за Сильвером, возбужденно лая, побежала и Лилли. – В чем дело? – прошептал Нед. Тин заметил движение и внутри других оград. Закричали индюки, замычали и забили копытами коровы, свиньи прижались к железным решеткам. Все животные как будто сошли с ума. Корабль вдруг содрогнулся, Тин и несколько других детей упали. Пластиковая камера наполнилась криками. Когда пол накренился, Тин стал шарить вокруг руками, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Он заскользил по холодному полу, ударился лбом о трубу под раковиной и почувствовал резкую боль. Корабль выровнялся, потом по нему прокатилась волна дрожи. Тин сел и потрогал лоб, на пальцах осталась кровь. Он услышал хруст ломающегося пластика и посмотрел на вход в зал. Два агротехника открыли дверь и бросились внутрь. Женщина слева сорвала с лица маску и закричала: – Все на выход! В аварийные убежища! Тин видел, что другие вокруг вскакивают на ноги, но сам подняться не мог. В воздухе сладко пахло только что сорванными фруктами. Прекрасные собаки, огромный труд инженеров, страх, когда корабль дал крен, – в голове Тина все смешалось. Его мозг не мог отделить ужас от красоты. Тин закрыл глаза, но вдруг чьи-то сильные руки подхватили его, поставили на ноги. Он не смог стоять, и тогда его вынесли на лестницу. Когда он снова открыл глаза, то увидел мигающий свет и седую бороду Эли. – Держись, парень, – сказал он, – я отнесу тебя в медицинский отсек. Сквозь стоны и скрежет корабля и завывание аварийных сирен Тин услышал лай Сильвера и Лилли. В следующее мгновение раздался глухой удар, прокатившийся по всему «Улью», и корабль погрузился во мрак. Красный свет заливал капитанский мостик, выла сирена. Капитан Эш приложила ладонь ко лбу. В голове пульсировала боль, но она оттолкнула врача, пытавшегося ей помочь. У нее был гораздо более важный повод для волнения, чем небольшой удар по голове. – Что, черт возьми, произошло? – крикнула она и по проходу, уставленному мониторами, направилась к штурманскому пульту. У поста энсина Ханта уже стоял Джордан. За ними маячил худой как жердь штурман Райан. Капитан Эш вопросительно посмотрела на него, штурман выглядел подавленным. – Шторм начался внезапно, мы ничего не успели сделать, – сказал Хант. – Нас затянуло в него, когда мы дрейфовали вдоль его границы. Он покачал головой и посмотрел на экран. – Насколько серьезные у нас повреждения? – спросила капитан Эш. – Пока неизвестно, – ответил Джордан. – Инженеры еще не предоставили данные. – Хант, как далеко от нас буря? – В трех милях, мэм. – Удвоить расстояние, – приказала она.