— Как приказали — Солина Андрея Андреевича. — А приказал кто? — Как кто? — Джой удивленно посмотрел на командира. — Вы. — А что выяснил о Солине? — Где живет… Где жил, где работал. — И где? — Жил на Осокорках, разведен, бывшая жена на Русановке. Работал на Соломенской, в здание одно заходил, вечером выходил. — Что за здание? — Не знаю, вывески не было. — Ты телевизор включал? — Нет. А зачем? — СБУ это Миша. — Да ну? Не может быть? — Может, так и есть. Ты представляешь, какой сейчас чес начнется? Да уже начался. Эсбэушником он был. — Я не совсем все понимаю, Константин Сергеевич, но чувствую, не так что-то пошло? — Это мягко сказано. Подставили нас с тобой, Миша, и очень сильно, смертельно сильно. — И все же, если можно, объясните. Цап пересел за стол и как-то сразу стал собой, улыбнулся даже, правда, как-то неуклюже, натянуто, искусственно усмехнулся и качнул головой: — Человечек один от моего имени команду тебе дал. — Разве такое возможно? — Выходит, что да. Телефон связного у меня подсмотрел, позывные его, да и твой позывной тоже. Рискнул, попробовал, и получилось. Прям Штирлиц какой-то. — С трудом понимаю, как такое могло произойти, но уже хоть что-то, — Джой пересел к столу командира. — Известно, кто? — Известно. — Как найти? — Уже нашли. В подвале. — Я его знаю? — А то. Начальник твой, Воробей Виктор Семенович. Джой задумался, пытаясь вспомнить, выхватить из памяти хоть что-то подозрительное в действиях генерального за последние пару недель, нестыковки в его действиях, накладки. Нет, ничего не было. Немного удивляло и настораживало другое: подготовительные мероприятия по организации операции — это да. Были сомнения, вернее, не сомнения, а ощущения небрежности в подходе, в подготовке операции. — Оружие получил новое, но не пристрелянное, патронов впритык, да еще и китайские. Была мысль позвонить вам, но так, чтобы что-то уж чересчур подозрительным выглядело, так нет. — Да нет, Миша, ты как раз все правильно сделал. Хотя как тут скажешь правильно. Так подставить, вот гаденыш. — Вычислили как, Константин Сергеевич? — Оружие он заказал у босоты не местной. Те у нас купили, короче, так и вычислили. — Что теперь? — Думаю, кончать его надо, такое не прощается. Солин, кстати, дружок мой был, с детства самого раннего. Цап по рации вызвал Крупу, сказал, что с Джоем пойдут в подвал к Воробью. Лестница в подвал начиналась из небольшого подсобного помещения, примыкающего к кухне. Ни поваров, ни официантов с утра не было, на пару дней Цап предоставил всем выходной, кроме администратора Светланы, которая одиноко слонялась по заведению, что-то расставляя на свои места, распихивая по шкафчикам. Крупа с Грушей уже ждали их в подсобке. Друг за другом спустились вниз по лестнице, тяжелая металлическая дверь с визгом и скрипом отворилась. Длинный коридор тянулся метров двадцать, справа и слева по всей длине располагались двери, по четыре с каждой стороны. Это больше напоминало тюремные камеры, чем кладовые и служебные комнаты ресторана. Возле второй слева двери Крупа остановился, щелкнул выключателем на стене, открыл ключом замок и отворил дверь. Помещение было немаленькое — если в квадратах, то метров двадцать, а может, и больше. Посредине комнаты колонна, изготовленная из металлической трубы, подпирала потолок, Виктор Семенович Воробей сидел на деревянной табуретке, оперевшись о трубу спиной, его руки были заведены назад и охватывали с двух сторон колону, на запястьях запертые наручники не давали возможности ему изменить свое положение. Увидев вошедших, он мельком взглянул на них и опустил глаза. Комната была практически пуста: возле одной стены стоял старый письменный стол и пара стульев около него, у противоположной раковина с краном, рядом ниже прямо из стены торчал еще один кран со шлангом, валявшимся на полу у решетчатого дренажного канализационного лючка. Выше, напротив лючка, в потолок был вмурован металлический крюк. Еще на столе стояло необычное ведро, узкое и высокое, с неровными мятыми бортами, а в ведре находились какие-то предметы, они выступали наружу. Цап остановился напротив пленника: — Познакомься, Витя, это Джоев Михаил. Воробей не отреагировал, сегодня он уже видел Джоева и продолжал смотрел вниз. — Да, и он же Токарь. Воробей, вздрогнув, оторвал взгляд от бетонного пола, перевел на Джоя. — Да, да, это он убил Солина, следуя твоим хитроумным манипуляциям. Хорошо, до меня ты не добрался, — посмотрел на окружающих. — Не успел. Воробей опять опустил взгляд. — Груша, — Цап продолжал смотреть на Воробья. — Заткни ему рот. Груша порылся в ящике стола, достал кусок тряпки и почти всю запихал ее в рот Воробью, тот несколько раз мотнул головой стараясь избавиться от кляпа, но Груша ударил его в грудь и затолкал тряпку, насколько это было возможно, Воробей что-то мычал, вертел головой, ему было не то что неудобно — больно. — Ничего, потерпишь, — Цап обвел взглядом присутствующих. — Случилось большая беда. Наш товарищ, теперь уже бывший, предал нас и подставил, причем так, что многие пострадают, да и вообще чем теперь вся эта история закончится, и предположить не могу. Поэтому за подобные действия, подлые, коварные, необратимо губительные для всех нас, Воробей Виктор Семенович, а попросту Птица, заслуживает и приговаривается к смерти. Таковы правила, и нарушать мы их не можем. Нет, это была не игра, все происходило на самом деле. Приговор был вынесен. Воробей неосознанно вращал головой, иногда тряс ею, словно пытаясь сбросить кляп, вертел глазами, перескакивая взглядом от одного присутствующего к другому, словно ища сочувствия, понимания, снисхождения, словно ждал и надеялся на чью-то поддержку. Нет, напрасно. Цап отвернулся, подошел к столу, гремя каким-то металлом, пошурудел в ведре, достал оттуда меч, подержал его на ладонях рук, окинув взглядом. — Моя слабость, оружие древности. Римский, укороченный, — подошел к Джоеву. — Исполняй. Михаил удивленно посмотрел на командира: — Этим, что ли? Цап молча протянул меч. Джой явно не знал, что делать и как обращаться с подобным оружием. Попробовал наклонить голову Виктора Семеновича вниз. Отрубить голову? Тот, сопротивляясь, вскинул ее, вращая неистово глазами, надрывно хрипя, попытался подняться с табуретки, освободить руки. Джой посмотрел на командира — тот ждал, помочь советом не мог. Тогда повернул клинок лезвием вниз и приставил конец острия сбоку к шее в углубление ключицы с левой стороны, вдруг, резко припав на колено, вонзил оружие с силой и по самую рукоятку. Воробей умер в течение нескольких секунд. Смертельно травмирована была большая часть его внутренних органов, начиная от сердца и кончая печенью. Джой встал с колена, меч вытаскивать из поникшего к полу тела не стал и не хотел, казалось, Воробью будет от этого еще больнее. Цап посмотрел на часы: — Жаль, что так все получилось, но так получилось. Оружие собрали? Крупа, еще находясь под впечатлением произошедшего, ответил не сразу и не вполне уверенно: — Да вроде как все… — А поточнее нельзя? — Так точно, все, Константин Сергеевич, в машине уже. Что с этим делать? — он кивнул в сторону тела. — Упакуйте и в машину. Пристройте где-то. Да, и биндюжника убрать тоже, свидетель. И все свободны. Вести себя тихо. Дам знать, когда понадобитесь. А мы с Джоем сейчас документами займемся, бумаги подчистить надо, и тоже мотать отсюда будем, Светка пока на хозяйстве останется, не справится — кого из официантов подключим. Все на этом. Разбежались. Глава тридцать восьмая Олег Сергеевич подошел к подъезду и скрылся за металлической входной дверью. Аранский еще некоторое время смотрел ему вслед, перевел взгляд на Валентина, неожиданно и непонятно зачем высказался, туманно и не совсем понятно: