— Мы вас тут уже почти сорок минут ждем! Где вы были? — Гуляли! — Да вы ненормальные! Кто гуляет среди ночи в такое-то время? Дождетесь, что сунут вас в машину какие-нибудь отморозки и увезут. Подруги скромно молчали. Хочется Валере думать, что на них еще могут польститься юные отморозки, его дело. В какой-то степени это даже приятно. Во всяком случае, разуверять Валеру в том, что волноваться ему совершенно не надо, девушки не стали. — Ты приехал сюда только для того, чтобы выяснить, где мы были? Кира смотрела на Валеру в упор. Почему-то ей до смерти хотелось, чтобы он ответил утвердительно. Но он лишь фыркнул: — Очень надо! Пошли домой. — Куда это — домой? — Ты тут не живешь? — Живу, но… — Раз живешь, то пошли. И, подхватив Киру под локоть, Валера повлек ее к дому. Но напрасно она рисовала себе в мечтах сцены сексуального насилия. Ничего такого не произошло. Доставив ее до дверей дома, Валера дождался, когда она откроет дверь своими ключами, войдет внутрь, а после этого сказал: — Пока! — Как это? — растерялась Кира. — Ты что? Уже уходишь? — А ты думала, что я останусь? Нет! У меня дела. А ты сиди дома. Может быть, я тебе сегодня еще позвоню. И с этими словами Валера испарился. Вот он тут был, а вот его уже нет. И странное дело, Кира снова ощутила непонятный укол в сердце. Конечно, только ей для полноты счастья и не хватало связаться с бандитом. Но все же, почему он не остался? Почему ушел? Она что, так плоха? И какие дела в третьем часу ночи? Или у него есть и другая женщина, к которой он сейчас помчался? Кира в сердцах захлопнула дверь. Но увы, двери в свое сердце она не смогла захлопнуть так же решительно. И всю ночь провела в раздумьях, что же за такие важные дела могли быть у Валеры ночью, что он даже не попытался набиться к ней в гости. ГЛАВА 7 С этим же вопросом к ней утром явилась и Леся. Выглядела она встревоженно. О чем свидетельствовал крайне небрежно накрашенный рот, съехавший на щеку, а также тот факт, что один глаз Леся накрасила в бежево-золотой гамме, а второй в сине-серо-голубой. — Я не помешала? — Нет. Леся понизила голос и заговорщицки спросила у подруги: — Скажи честно, он хорош? — Не знаю. — Как же так? — Так! — Ты что, одна? — А то ты не видишь! — разозлилась Кира. — Он что, от тебя тоже ушел? Кира замерла, осмысливая вопрос подруги. — Борис от тебя что, тоже смылся? — спросила она наконец. — Да, представь себе! Проводил до дверей, чмокнул в щечку, потребовал, чтобы я берегла себя. И испарился! Сказал, что по делам. — Ага, — хмуро кивнула Кира. — У меня то же самое было. — Знаю я их дела! — В три часа ночи! — К бабам отправились! — К проверенным! Объединившись таким образом еще тесней, подруги постарались выбросить из головы своих новых знакомых и принялись обсуждать план на следующий, а точней сказать, уже на сегодняшний день. Первым пунктом на повестке дня стоял визит к госпоже Элеоноре Мерцаловой. Она также была пациенткой доктора Пешкова. И пришла к нему в кабинет, по словам Оксаны, сразу же следом за Лесей. Ах, нет. Следом за Лесей пришла Елена Яковлевна, которую Оксана, должно быть, из родственных чувств сначала вообще не упомянула в своих показаниях. Потом уж, после Елены Яковлевны, пришла Мерцалова, а потом явился Пятипалов. И следом за ним еще один человек, который назвался частным пациентом доктора Пешкова, которого тот сразу же и принял. Его фамилии Оксана не знала. Хотя и видела в офисе. Но всего один раз. Все трое пациентов уходили через заднюю дверь, как и Леся. И таким образом время их визита к доктору Оксана проследить не смогла. Одна только вдова, а тогда еще законная жена — умничка Елена Яковлевна, как прошла к мужу через Оксану, так через нее и вышла. И пробыла она у мужа всего пять-семь минут. Остальные, если судить по временному промежутку между их появлением возле Оксаны, задержались в кабинете у доктора все же чуть дольше. Обсудили все это подруги за чашкой кофе. — Знаешь, а я вчера заснула без всяких сновидений, — неожиданно похвасталась подруге Леся. Впервые с момента ее визита к доктору Пешкову Лесю ни капли не мучили кошмары на тему одиночества и неумолимо надвигающейся старости. Кира кивнула. События вокруг развивались так бурно и были чреваты такими опасностями, что существовал прямой риск просто не дожить до этой самой старости. А потому приходилось ценить каждый миг жизни и… как ни парадоксально, наслаждаться им. — Едем к этой Мерцаловой, — вместо ответа сказала Кира. — Чует мое сердце, что это она пряталась в маленькой задней комнатке, пока доктор пытался избавиться от неврастеника Пятипалова. — И что нам это дает? — А дает нам это следующее. Если после Пятипалова к доктору пришел еще кто-то, а Мерцалова так и сидела в задней комнатке, то она могла слышать разговор доктора с его VIP-больным. И подруги поехали к Мерцаловой. Вначале, еще сидя за кофе на кухне у Киры, они пытались до нее дозвониться. Но ее домашний телефон исправно гудел, а трубку никто не снимал. Мобильник оказался вообще выключенным. И подругам ничего не оставалось, как отправиться в гости к этой даме без ее личного приглашения. — В конце концов, ситуация такова, что тут уж не до церемоний. Леся даже и не подозревала, насколько близка она была к ужасной истине. Дверь в квартиру Элеоноры Мерцаловой открыла молодая женщина. Со слов все той же вездесущей Оксаны, подруги знали, что Элеоноре примерно за тридцать, может быть, чуть больше. И потому они радостно приветствовали появившуюся на пороге женщину. Но как оказалось, возраст был далеко не единственным критерием. — Вы ошиблись, — удивленно покачала головой открывшая подругам женщина. — Хозяйка в своей спальне. — В спальне? Спит? Часы показывали уже одиннадцать. Время вполне подходящее для визитов. И не слишком подходящее для сна. — Да, она вчера выпила много снотворного и просила ее не беспокоить, — сказала горничная. — Это так ужасно! Убийство всегда ужасно! А когда погибает такой прекрасный человек — вдвойне ужасно. — Вы тоже знали покойного? — удивилась Кира. Горничная молча кивнула и уткнулась носом в платочек. Как заметили подруги, платочек и без того был уже основательно намочен слезами. Скорбь горничной по поводу убийства психотерапевта ее хозяйки показалась девушкам несколько преувеличенной. Вряд ли она его настолько близко знала. Тогда чего ревет? Нервы не в порядке? Или правду говорят, что некоторые психические болезни заразительны? Вдруг и горничная подцепила заразу от своей хозяйки? Вот теперь и рыдает взахлеб по поводу убийства малознакомого ей человека. Истеричка! — Ну, полно! — попыталась утешить ее Кира. — Вам-то что? Чего вы ревете? — Такой прекрасный был человек! — рыдала горничная. — Как теперь бедная Элеонора будет одна? Погибнет! Как пить дать пропадет! — Одна? Позвольте, а почему?.. — Так как же! — воскликнула горничная. — К тому все и идет! Даже насчет похорон распорядиться не умеет. Да и то сказать, отдадут ли нам тело? — Почему вам?! У покойного имелась семья! — Ага, — кивнула головой горничная. — Жена. — Вот именно. Ей и должны отдать тело. — А если она не может? Если она в шоке? Подруги переглянулись. Разговор напоминал бред сумасшедшего. О чем толкует эта особа? Видели они вчера Елену Яковлевну, она не показалась им слишком уж беспомощной или беззащитной. Вон ведь, сообразила, что может взять себе часть пациентов мужа и не потерять годами наработанную практику. — Ой, не сможет она! — продолжала рыдать горничная. — Как с вечера таблеток напилась, так еще и не вставала. А коли и встанет, какой прок? Она с этих таблеток всегда словно сама не своя. Ни одеться сама не может, ни до уборной дойти. Все за ней ходить нужно и чуть ли не кусок ко рту подносить!