Услышал или поверил? А может, они зря шли и поднимали панику и ивварцы действительно сюда не пойдут… И им надо искать Вария, но сначала закончить этот непростой разговор с дядей. Только Джейна вдруг растеряла свой азарт и откинулась назад. Алекс положил руку ей на бедро и незаметно погладил, сжав пальцы. – Хорошо. Думаю, нам стоит вас оставить на время. Марис, Дени, – позвал Алекс за собой, поднялся и вышел на задний двор. Джейна проводила его взглядом, почувствовав себя одиноко и без защиты, но Алекс прав, это их личный разговор. Дядя поднял на Джейну глаза: – Джейна. Тебе стоило сказать мне всё сразу. – И ты бы отпустил? – Не знаю. – Он вздохнул и поднялся. – Если бы увидел, что ты достаточно взрослая, чтобы идти куда-то одной. Джейна тоже встала, вцепившись пальцами в край стола, чуть вскинула голову, не отводя глаз от сурового дядиного лица. – Уже ничего не изменить. Прости, что так вышло. Дядя сощурился. Оглядел её целиком, наверняка слишком исхудавшую, исцарапанную и потрёпанную, но ей казалось, она стала на голову выше. И теперь не приходилось смотреть на дядю снизу вверх, и было легче. – Ты всегда была слишком упрямая, прямо как мать. – Моей мамы… больше нет, она не пропала. Я знаю это. Теперь знаю. – Колючим комом сдавило горло. – Её нет, – зачем-то повторила она почти беззвучно. «И я чуть не умерла. Десятки раз. Прошла по краю смерти, но выжила. Нашла себя и то, что всегда было внутри, то, чего вы так боитесь. Но об этом я тебе не скажу». Дядя прошёл по комнате, заложив руки за спину. – Мой братец Крастольф был старый дурак, который выбрал себе слишком молодую и бедовую жену. И дочка-то пошла вся в неё… – сказал он себе под нос, глядя в маленькое окно на немного разошедшихся селян. Джейне на миг показалось, что в его словах проскользнуло знание о том, кто она и её мать на самом деле. Но, может, только показалось. – И я не знаю, что теперь с тобой делать, Джейни, – вдруг добавил он, не отрывая взгляда от улицы. Там послышался лай, шумный топот мальчишек и их крики, а потом вдруг знакомый голос, который что-то говорил собравшимся у дома. По спине пробежали мурашки, а потом дверь распахнулась. Склонившееся к западу солнце ворвалось в дом, заставило сощуриться и прикрыть глаза ладонью. А в свете ярких лучей Джейна разглядела силуэт того самого Серого, что два месяца назад собирался забрать её в храм. Значит, он так и не ушёл из деревни. 4 Тайны Ивварского двора Середина осени, примерно то же время. Эмариш, столица Иввара. Императорский дворец – Стойте же, ваше высочество! – смеясь, воскликнула Талира, хватаясь за высокую спинку стула. Мягкие туфли заскользили по мраморному полу. От бега и прыжков причёска окончательно развалилась, и волна светлых прядей окутала одно плечо, волосы полезли в лицо. Талира с силой дунула, отгоняя их от глаз, подобрала подол и снова погналась за юным наследником престола. Казимир, семилетний сорванец, с хохотом доскакал до заветной колонны и принялся стучать по ней кулаком. – Я первый, я первый! Ты снова проиграла. – Сдаюсь! – Талира выдохнула, тугой корсет сдавливал грудь и ужасно мешал. – Ваше величество, – заботливой пташкой порхала рядом Анабель. – Вам надо отдохнуть! Вам нельзя так бегать после болезни. Прошу вас, передохните и выпейте настойку! Та жуткая лихорадка, что охватила её в Меригосте, давно прошла, но перепугала придворных лекарей сильно. Так бледна и беспомощна была Талира несколько дней, что многие наверняка уже готовились завернуть её в торжественный – императорского цвета – бордовый саван и проводить в последний путь. Талира упрямо тряхнула головой: – Ладно, ладно, моя дорогая Анабель. Только не начинай снова, у меня всё хорошо. И налей мне чего-нибудь прохладного, лучше воды. Казимир скорчил дразнящую гримасу, показал кончик языка и схватил со стола круглобокое красное яблоко. Маленький, но очаровательный сорванец. Тёмные кудрявые волосы растрепались, на пухлых щёчках горел румянец, а в золотистых глазах – торжество. Несмотря на точёные и аристократичные черты лица, было в них и что-то простое и душевное. Какие они разные с надменным, заносчивым Нотери. От воспоминания о старшем наследнике благодушное настроение Талиры точно водой смыло, лоб невольно нахмурился, а пальцы, сжимающие подлокотники глубокого кресла, до побелевших костяшек вжались в покрытое лаком дерево. Всё чаще ей казалось, что Нотери не остановится ни перед чем в своём стремлении занять трон и уничтожить её как помеху и досадное наследие почившего отца. А известие о казни «Алекса», которого как сбежавшего колдуна, преступника и отродья Тёмного опасалось полстраны, он и его приближённые восприняли не с ожидаемым одобрением, а будто бы с неудовольствием. Хотя даже Эван поверил, что всё свершилось как должно. Но ничего не изменилось, а напряжение внутри двора только продолжало расти, и всё это… угнетало. Талира отвернулась к окну и вздрогнула, когда к ней подошёл Казимир. – Не грустите, ваше величество, – младший наследник престола улыбнулся. – В следующий раз вы обязательно меня догоните, – серьёзно сказал он, заглядывая ей в глаза. И протянул своё надкушенное яблоко. Нет, ну что за простодушие и обаяние! Талира с улыбкой откусила кусочек, а потом перехватила зазевавшегося мальчишку и усадила к себе на колени. – В следующий раз я обязательно тебя обгоню! – подтвердила она. Казимир утвердительно и серьёзно кивнул, а она защекотала его и стиснула, хохочущего, в своих объятиях. Такие минуты детских игр и простого веселья выдавались крайне редко, в остальное время юный наследник был занят бесконечными учителями, гувернантками, вереницей обязательных занятий и упражнений – Талира лично проследила за тем, чтобы его воспитанием занимались лучшие люди со всей Империи, лучшие и самые преданные ей лично. Эван иногда удивлялся тому, как привязалась Талира к младшему наследнику, но кроме мыслей о собственном будущем что-то ещё притягивало её к этому мальчику, пока ещё очень открытому и мягкому. Может быть, то, что у неё мог быть такой же, разве что младше. С тёмными, чуть волнистыми волосами и проницательным взглядом серых глаз. Но думать об этом было слишком больно, потому что от этого счастья она отказалась сама… те самые пять лет назад. И отказалась навсегда, как сообщил позже с прискорбием лекарь, удостоенный когда-то высочайшего доверия хранить императорскую тайну. Но хватит. Отныне не осталось ни сил, ни времени на пустые воспоминания. – Ваше величество, вы можете пожаловать в обеденный зал, всё готово к трапезе… – Скажи, я приду через четверть часа. – Ваше величество, простите, но мне кажется, вас там очень ждут. Собрались старшие советники и главнокомандующий, а также его высочество и Верховный Служитель… Талира только тяжело вздохнула. По крайней мере половину из перечисленных людей она видела час назад на последнем совещании. Талира спустила с колен Казимира и поднялась с кресла. – Ни минуты покоя. Хорошо. Скоро буду. Помоги мне переодеться к обеду. – Она повернулась к младшему наследнику, легонько потрепала его шевелюру и сказала: – Ступай, мой дорогой. У тебя скоро занятие по фехтованию, не так ли? – Да, ваше величество, – Казимир старательно склонил голову в поклоне, развернулся, а потом чуть ли не вприпрыжку убежал из зала. Всё-таки совсем ещё ребёнок. Надо не упустить момент. Перед обедом хотелось подняться к себе и сменить платье – это измялось от бега, да и надо привести себя в порядок, раз уж на трапезу собрались главные люди Империи. Казалось, что череда важных совещаний и собраний по поводу войны и отношений с соседями не прекратится никогда. Война длилась уже больше месяца, и затягивалось всё явно дольше, чем когда-либо предполагал Эван. Впрочем, Нотери, похоже, был этому только рад. И не он один… Перед Талирой распахнули двери в кабинет, она прошла в будуар и замерла перед высоким зеркалом рядом с кроватью. Но разглядывать стала не себя – что-то неуловимо изменилось на маленьком столике. За широким блюдом притаилась крохотная бумажка, свёрнутая в трубочку. Талира нахмурилась, оглянулась, но никто из служанок не наблюдал и не крутился поблизости. И это явно не случайно попавший обрывок. Талира схватила его и развернула. Бумажка была узкой и длинной, почему-то с запахом гари, и на ней виднелось всего несколько слов, но выведенных тщательно и аккуратно и до боли знакомым почерком. Её собственным почерком. «Я не знаю, зачем пишу тебе сейчас эти строки. Может, я просто слишком растеряна и не знаю, что будет дальше. У меня только несколько верных и понимающих людей… но ни одного, похожего на тебя…» Проклятые назойливые ищейки! Как только они раздобыли этот отрывок письма Алексу?! Талира одним движением скомкала записку в руке. Они ничего этим не докажут. Когда ей помогли собрать волосы в тугой узел и украсили парой крупных заколок, Талира уже успокоилась и дышала медленно и размеренно. За последние годы во дворце она повидала немало интриг, страстей и предательств. Она видела, как казнили неугодных и как пропадали без следа те, кто мешал на пути больших людей. Только теперь Талира и сама была таким подобна – месяц назад она убила невинного только ради того, чтобы снять с себя подозрения и восстановить репутацию. И теперь будто что-то отгорело: после затяжной болезни, что едва не свела в могилу, она пришла в себя иной, словно часть души потеряла. И больше не билась тупая боль внутри, да и сожаления… Что же, и для них не осталось места. Талира расправила смятый клочок бумаги и, дойдя до секретера, в потайном ящике которого хранила самую большую ценность – дневники прабабки, известной виконтессы Вильмонт да Кассилья, – вложила обрывок между исписанными листами. Прабабушка с малых лет была для неё примером, ведь она получила свой титул от императора, причём это был не «титул учтивости» за удачный выход замуж – она рано овдовела, – а её собственная заслуга в деле освоения дальнезападных областей за рекой Орсой и в умелом руководстве. А ещё она была одной из изобретательниц хранения продуктов в жестяной таре. Талира часто перечитывала её дневники и не переставала восхищаться умом, силой воли и талантами своей прабабушки. Таким примером хотелось гордиться. Чтобы окончательно обрести спокойствие, Талира, тщательно заперев ящик, ненадолго вышла на балкон дворца. В столицу со всей страны по-прежнему стекались нестройные толпы новобранцев, и повсюду на площадях наскоро обучались военному делу, порты спешно укреплялись инженерами. У Железного холма был выставлен лагерем гвардейский отряд под командованием генерал-майора Даэйроса. Улицы заполняли лязг металла, крики солдат и суета обычных жителей, спешивших по своим делам. Проходя по открытой длинной галерее, Талира вдохнула прохладный влажный воздух и невольно задержалась взглядом на панораме города и горах вдалеке. И ощутила, как любит эту страну и не позволит своре жадных до денег и почестей людишек растащить её на части. Она сохранит Иввар таким же могучим, каким оставил его император Мэйвис, её законный супруг, да подарит Покровитель ему вечную благодать и покой. Несмотря на тяжёлый характер почившего императора, его реформы и умелое руководство всё же вернули Ивварской империи прежнее влияние и уважение в мире. И она продолжит его дело. Войдя в зал, где за обеденным столом уже восседали все названные служанкой люди, Талира обвела присутствующих взглядом и чуть склонила голову в ответ на приветствия. Для полного Совета не хватало только вице-канцлера… – Приятного аппетита, господа. Канцлер Остальф и тайный советник Мэсси, занятые тихим разговором – те, с кем совсем недавно обсуждали вмешательство в войну западных соседей, – ответили скупо, но вполне доброжелательно. – Приятного аппетита, ваше величество, – мягко произнёс Эван, когда Талира опустилась на своё место напротив него. Дождавшись императрицы, присутствующие не торопясь приступили к еде. Нужно было немного привести в порядок мысли после найденного письма. Талира отвлеклась на холодные блюда с закусками и благодарно кивнула слуге, наполнившему бокал. Мерно застучали приборы о фарфоровую посуду, а Талира откусила кусочек сыра и взглянула на генерал-фельдмаршала: – Я смотрю, сентар Ильяс, вы отчего-то напряжены. Или еда вам не по вкусу? – Признаться честно, ваше величество, я не большой знаток вкусной еды. Главное – чтобы её было достаточно, – улыбнулся Ильяс, но напряжённое выражение не покинуло его лица. – Так что тогда?