Идрис осмотрел Луизу, а после потопал с зажженным факелом, который он отнял у одного из воинов, куда-то в кусты, обильно росшие неподалеку от пальм, и начал что-то выискивать под ними. – Это он чего? – тихонько спросила у меня Аманда. – Не знаю, – так же негромко ответил ей я. – Чужая душа – потемки. – Хорош болтать, – зло сказал Гарольд. – Идем, поможем наших на землю спустить. Я кивнул и было собрался идти к лошадям, на которых располагались импровизированные носилки, но меня остановил Равах-ага. – Это и без вас сделают, – сообщил он нам. – Тем более вам есть чем заняться. Как мне думается, право выкопать могилы для своих друзей вы же никому не отдадите? Мне очень жаль, но они обретут свой последний приют именно здесь, в этом оазисе. Дальше мы их не повезем, и на то есть масса причин. Утром взойдет солнце и начнется жара, а до первых поселений, где есть кладбище, на котором можно провести обряд должным образом, нам еще скакать и скакать. Думаю, вы понимаете, о чем я говорю? Нет? Мертвые не любят солнце, оно их плавит, как лед. И потом – здесь обитают разные существа. Есть среди них такие, которые чуют мертвую плоть за несколько миль и не остановятся ни перед чем, лишь бы заполучить свое любимое лакомство. – А сюда они не прибегут, эти твари? – Фриша повертела головой. – Еще разроют могилу! – Нет, – уверенно ответил ей Равах-ага. – Земля – она на то и земля. Кто ей предан, тот уже в безопасности. Я иногда завидую мертвым – они могут позволить себе вести абсолютно спокойный образ жизни. Лежи себе и ни о чем не думай. Не то что мы, живые – все куда-то бежим, спешим, о чем-то волнуемся. Суета, болезни, любовь, войны и все остальные напасти, какие только есть на свете. А им – все нипочем. – Если только на кладбище некромант не забредет, – заметила Аманда. – Тогда и мертвым покоя не видать. – Чем копать-то? – задал сугубо практический вопрос я. – Палкой – долго. Разве что дагой? Но и ею не быстрее выйдет. На наше счастье, если это можно так назвать, воины Раваха-аги оказались на редкость запасливыми ребятами, и вскоре мы с Гарольдом подрубали корни травы небольшими лопатками. – Ты зачем задержался у Гробниц? – сопя, спросил мой друг. – Бумаги клерика, – коротко ответил я. – В последний момент сообразил. Мы уже начали понимать друга с полуслова, и новых вопросов не последовало. Земля ребятам досталась так себе – глинистая, с камнями, да еще и далеко от родных домов. Но жизнь – штука такая, никогда не знаешь, где придется найти последний приют. Им выпал оазис посреди пустыни, и это не самое плохое место. Неизвестно, какие могилы достанутся нам, и будут ли они вообще. Да что там, не подоспей ко времени Равах-ага – и лежать бы нашим обглоданным костям у стен Гробниц. А что я там остался бы – это наверняка, живым в руки ордена я попадать не собирался. – Мы будем помнить о вас. – Гарольд бросил по горсти земли в каждую из двух могил. – Мы все придем туда, куда вы ушли, ждите нас. – Мы будем помнить, – повторил каждый из нас, а после мы снова взялись за лопатки. – Как бы еще одну рыть не пришлось. – Фриша с состраданием кинула взгляд в ту сторону, где лежал Карл, так до сих пор и не пришедший в себя. – Он крепче меня, – пробасил Жакоб, бледный от потери крови, но твердо стоящий на ногах. – Оклемается. Тем временем Идрис не только нарвал каких-то трав, но и успел развести небольшой костерок, над которым повесил котелок, наполненный водой. В него-то он свой травяной сбор и побросал. – Монброн, наверное, у вас есть очень много вопросов, которые вы хотите мне задать. – Равах-ага дождался, пока мы засыплем могилы наших друзей землей, и только после этого подошел к нам. – Я готов на них ответить. Да, девушки, вы уже можете пойти и напиться вволю. – Спасибо. – Фриша хмуро посмотрела на капитана. – А почему раньше нельзя было? – Традиции, – пожал плечами тот. – В наших краях на привалах сначала пьют лошади, потом мужчины, а уже потом женщины. Первые сами до воды добраться не всегда могут, вторые получили это право по своему положению, а третьи… – А третьих здесь за людей вообще не считают, – закончила за него Аманда. – Вы бы сказали по-другому, но смысл остался бы именно этот. – Вообще-то я хотел сказать, что женщины умеют терпеть боль и лишения куда лучше мужчин, потому они пьют третьими, но ваше видение ситуации тоже имеет под собой кое-какую основу, – признал халифатец. – Идите уже и напейтесь. – И фляги наполните, – добавил Гарольд. – Любезнейший Равах-ага, я хочу поблагодарить вас за наше спасение. Увы, там я этого не сделал, но сейчас… – Что об этом говорить? – Капитан изобразил витиеватый жест. – Сделано и сделано. Другое дело, что вы не можете понять, зачем я так поступил. Так? – Да, – признал Гарольд. – Я все это время пытаюсь разобраться, чего ради вы это сделали, и у меня нет ответа. – Это потому, что вы ищете сложные причины, – рассмеялся капитан. – А они просты. Теперь я с полным правом могу попросить у вас поговорить с вашим дядей. Если я ничего не путаю, именно он ведает закупками специй и тканей для армии вашей родной Силистрии? Мне бы хотелось стать единственным поставщиком этих товаров. Единственным, еще раз подчеркну. – А? – ошарашенно произнес Гарольд. Он ждал чего угодно, только не этого. – Я купец, – пояснил Равах-ага. – И мое ремесло – зарабатывать деньги там, где их можно заработать. Когда я услышал в порту Анджана, где у меня много глаз и ушей, о том, что несколько недель назад в пустыню ушел довольно крупный отряд воинов ордена Истины, чего давно в тех краях не случалось, то постарался узнать, куда именно они направились. Потом свел воедино кое-какие свои наблюдения и обрывки фраз, которые накопились за время нашего совместного плавания, и поспешил домой, в Халифаты, за своими людьми. – Почему же вы просто не предупредили нас? – Гарольд стукнул кулаком о ладонь. – Вы бы мне поверили? – лукаво прищурился Равах-ага. – И самое главное – это вас остановило бы? Думаю, нет. А еще ты купец. За «предупредить» – одна благодарность, за «спасти» – другая, подороже. Полагаю, что есть еще одна причина, а именно – услуга Агриппе, но она точно не будет озвучена. Гарольд на это ничего не сказал, как видно, признавая его правоту. – Вот только опоздал я, – поцокал языком капитан. – Чуть-чуть опоздал, совсем немножко. – Не сказал бы, – неожиданно сказал Жакоб. – Мы-то живы. – Даю слово, что сделаю все для того, чтобы мой дядя отдал вам поставки этих товаров. – Монброн протянул руку халифатцу. – И еще – мой род навсегда у вас в долгу, я сообщу своему отцу о том, что вы спасли мою жизнь и жизни моих друзей. – О большем я и мечтать не могу, – пожал руку Гарольда капитан. – Хотя нет, могу. Было бы замечательно, если бы вы написали письма своему дядюшке и отцу, а после доверили их мне. Я бы сам эти письма и доставил адресатам. Мне доводилось слышать о том, что дороги Центральных королевств неспокойны, вдруг почтаря возьмут да и прибьют какие-нибудь душегубы? А я доставлю послания в целости и сохранности. Вот же. Нас везти в Королевства не хотел, мол, далеко и боязно. А тут – «я доставлю». И ничуточки ему уже не страшно. – Будь по-вашему, – кивнул Монброн. – Я сделаю так, как вы просите. – Но не это главное, – озабоченно сказал капитан. – Теперь главное – довезти до моего дома ваших друзей. За девочку я не слишком волнуюсь, рана там хоть и жутко выглядящая, но не смертельная. А вот тот здоровяк… Хотя… Сейчас все узнаем. Идрис снял котелок с огня, понюхал его и удовлетворенно причмокнул. – Ничего не понимаю, – пожаловалась Аманда. – Он Карла едой собирается лечить? Так ему тогда не вот эту травяную похлебку надо давать, а окорок копченый. – Это не еда, – пояснил Равах-ага. – То есть в каком-то смысле еда, разумеется, но сейчас она нужна не для этого. Идрис подошел к Карлу, который так и пребывал в беспамятстве, один из воинов приподнял голову нашего друга и что-то сунул ему под нос. Фальк дернулся, рыкнул и раскрыл глаза. – Здесь есть такой жучок, его называют вонючкой. – Равах-ага рассмеялся. – Если его раздавить, то этот запах мертвого поднимет. – Да уж чую! – сморщилась Фриша. Это да – и до нас донесся резкий запах, более всего напоминавший дерьмо. Карл повертел головой, его глаза были выпучены. – Пей, – сунул ему под нос котелок Идрис. – Горячо, но ты пей. – Ты кто? – хрипло спросил у него наш друг. – Я тебя не знаю. – Пей, Фальк, – приказал Гарольд. – Послушай этого человека, он знает, что делает. Карл начал глотать жижу, время от времени перемежая этот процесс заковыристой бранью. Как видно, и горячо было, и не сильно вкусно. Идрис дождался, пока котелок опустеет, после выждал еще минут пять и начал делать что-то вовсе непонятное. Он отдирал тряпки, которыми сам же бинтовал тело Фалька, а после нюхал его кровоточащие раны. Аманда сморщилась и поднесла руку ко рту. – Идрис сварил в котелке дикий лук, – пояснил Равах-ага нам. – Это очень старый и очень простой метод понять, насколько опасны раны. Если какая-то из них серьезна и задеты внутренние органы, то запах покажет, какая именно из ран требует особого внимания. Будем надеяться, что все обойдется и ваш друг отделается лишь изжогой. – Век живи – век учись. – Жакоб с интересом наблюдал за происходящим. Карл тем временем снова впал в забытье. – Все в порядке, – сообщил наконец Идрис. – Требуху не порезали ему. Только крови он много потерял, но это не страшно. – Хоть какая-то хорошая новость, – сказала Фриша. – Этот Фальк – изрядный лоботряс и пьяница, но без него все будет не то. – А без кого – «то»? – поинтересовался у нее я. – Без Флоренс? Или без Флика? – Флик… – вздохнула Фриша. – Как я проглядела его измену? Вы-то ладно, вы с ним в замке не слишком общались, а я с ним бок о бок год провела. – Не было измены, – твердо произнес Гарольд. – Не было ее. Его загнали в угол, такое с любым случиться может. Он дрался рядом с нами и умер, как один из нас. – Благородно. – Фриша скривила рот в улыбке. – Очень по-монброновски, прости за корявую шутку. Вот только сути это не меняет. Он нас сдал, и если бы его там не убили эти паскуды в черных балахонах, то я здесь и сейчас вспорола бы ему брюхо. Есть вещи, которые нельзя делать в этой жизни, и к ним относится предательство. – Ты живешь по своим правилам, он жил по своим. – Аманда положила ей руку на плечо. – Основным для него было – выжить. И, если ты не заметила, в самом конце он ему изменил. Не мог Флик не понимать того, что его сейчас убьют, но все равно он сделал то, что сделал. – Флоренс жалко. – Жакоб громко вздохнул. – Красивая она была. И добрая. – Это все так. – Я понял, что надо менять тему, от этих причитаний до того, чтобы себя начать жалеть, – два шага вприпрыжку. Делать же этого нельзя никогда, меня этому еще мой наставник по воровскому ремеслу в Раймилле учил. – Вопрос теперь в другом – как нам дальше быть? – Молодец, – хмыкнул Гарольд. – Ты задал сразу несколько вопросов в одном.