– Так чего ты не у него отлеживался? – резонно спросила Фриша, намазывая толстый слой масла на кусок сдобы. – А во Фрайштадте? Виктор вгляделся в лицо нашей спутницы, усмехнулся и ничего не ответил. Судя по всему, он узнал ее, но не снизошел до беседы с простолюдинкой. – А у вас, я так понимаю, вакации начались? – Форсез хлопнул Гарольда по плечу. – Закончилась учеба? – Есть такое, – ответил ему тот. – Вот, едем ко мне в замок, будем отдыхать и сил набираться перед следующим учебным годом. Мы теперь подмастерья, так что все будет куда сложнее, чем раньше. Ворон нам это даже пообещал, а он слово держит. – Стало быть, вы все, кто прошел инициацию? – уточнил у него Виктор. – Негусто. А Орибье? – Аллан мертв, – подала голос Аманда. – Не скажу, что сильно печалюсь по этому поводу, – криво улыбнулся Форсез и потер бок. – Сами понимаете. – Он тебя пожалел тогда, – сообщила ему Луиза. – Не хотел убивать. Хотя, замечу, имел на это все права после того, что ты ему наговорил. – Я это тоже потом понял, – подтвердил Виктор. – Но все равно кое-какие его убеждения мне претили тогда, да и сейчас я их не слишком разделяю. Ладно, о мертвых либо хорошо, либо ничего. Мы поняли, что он имеет в виду, да он и не особо это и скрывал, то и дело с неприязнью поглядывая на Жакоба, Флика и Фришу. – Пойдем мы, – встала из-за стола Фриша. – Наелася я, от пуза просто. И она сыто рыгнула чуть ли не в лицо Форсезу. Аманда подавила смешок, а мне стало как-то неловко. Да и не мне одному, надо полагать. Не стоило так-то, демонстративно. Вот только это же Фриша. – Гарольд, мы наверху будем. – Жакоб тоже поднялся из-за стола и дернул за шиворот Флика, который, вообще не обращая внимания на происходящее, знай наворачивал яичницу, заедая ее колбасой. – Вам поговорить ведь надо, вы же давно не виделись. – А? – Флик поднял голову и понятливо кивнул. – Ага! Он ухватил со стола пару ватрушек и направился за приятелем. – Надо бы сказать прислуге, чтобы поменяли посуду, – заметил Форсез, когда наши спутники покинули трапезную. – Монброн, только не говори мне, что это отребье тоже едет в твой замок. Или ты решил дать им возможность подзаработать на вакациях? Садовники и пастухи всегда нужны. – Они просто едут с нами, – ровно произнес Гарольд. – Дороги небезопасны, особенно в герцогствах, разбойников там развелось просто какое-то невозможное количество. Так что большим отрядом как-то спокойнее. – Ты так и не ответил на мой вопрос. – Виктор наконец сел за стол. – Что, из всей той оравы с замкового двора осталось только десять человек? – Нет, конечно. – Флоренс подошла к двери, приоткрыла ее и крикнула: – Прислуга! Подайте еще один прибор. О чем я? Ах да. Нет, нас осталось тридцать четыре человека. – Совсем странно выходит, – озадачился Виктор. – А остальные где? – Кто где. – Де Лакруа коротко переглянулся с Гарольдом. – Все отправились в разные места. Мы вот приняли приглашение Монброна, почему нет? Что мне, что Эрасту, что Карлу до своих родовых гнезд далековато. А Аманда и Флоренс едут в гости к Луизе, так что мы их сопровождаем, благо нам по пути. Флоренс удивленно захлопала глазами, но промолчала. Ну и правильно, что правду ему никто не сказал. Зачем? Наш поход – внутреннее дело, предназначенное только для подмастерьев мастера Ворона. А Форсез – отрезанный ломоть. – Не сильно-то и по пути, – заметил Виктор. – Где Силистрия – и где Форнасион? – Мы мужчины. – Гарольд присел напротив Форсеза. – Что такое полтысячи миль, если речь идет о наших дамах? Тем более что кое-кто из моих друзей неровно дышит к одной из них. А я для друзей готов на все. Ты же в курсе этого, Виктор? – Да? – Форсез заинтересовался – И кто у нас воздыхатель? – Эраст, – показал на меня Гарольд. – Глаз с Флоренс не сводит! Бедная Флоренс Флайт немедленно растерялась, в ее хорошенькой головке столько мыслей сразу не помещалось. Но при этом она тут же состроила мне глазки, а на ее лобике обозначилась морщинка. Она явно задумалась – может, что-то прозевала? Может, просто не разглядела? – Шутка, – засмеялся де Лакруа. – Фло, выдохни, Монброн просто разыгрывает нашего приятеля. – Да? – Флоренс нахмурилась, ей эта шутка не понравилась. И дело тут было не во мне, просто она любила, когда ею восхищались, а подобное за последний год происходило нечасто. Если не сказать, что не происходило вовсе. Тем не менее шутка разрядила обстановку, тут еще и приборы Виктору принесли, так что мы еще минут сорок говорили о разном и всяком, не касаясь более цели нашей поездки. Впрочем, не думаю, что Виктору было до подобных частностей дело. Просто здоровое любопытство – вот и все. В конце концов, он, пусть и не слишком долго, был одним из нас. Мои предположения подтверждал и застольный разговор. Виктор с интересом расспрашивал нас о том, что происходило в замке после его ухода, и то и дело восклицал: «Смотри-ка», «Ох ты!» и «Надо же!». Может, мы проговорили бы и дольше, но нашу беседу прервал стук в дверь. – Открывайте, – громыхнул за ней грозный голос. Больше скажу – это был голос представителя власти, только у них бывают такие одновременно и повелительные, и барственные нотки. – Городская стража Талькстада! – Боги всемогущие! – удивилась Луиза. – На что мы им понадобились? – Не заперто, – громко крикнул посерьезневший Гарольд. – Входите. Он поднялся из-за стола и положил ладонь на эфес шпаги, с которой не расставался с того момента, как мы покинули замок. Он, по-моему, даже спал с ней. Впрочем, от него не отставали и остальные, в том числе и я, ведь еще мастер Гай мне говорил, что шпага есть суть часть тела аристократа. Хотя к завтраку сегодня я ее брать не стал, может, и зря. Не люблю я стражников, потому что ничего хорошего я от них в своей жизни не видел. Двери скрипнули, грохнули створками о стены, и в трапезную залу ввалилось человек десять, все как один усачи, одетые в камзолы пестрой расцветки и береты с перьями. В руках у большинства из них были алебарды, только двое, вошедшие в комнату последними, были вооружены иначе: один – длинной саблей, другой – кинжалом в отделанных золотом ножнах. Да и вообще они отличались от стражников. Один из них был высоченный детина в лазоревом камзоле с золотой вышивкой, громко топающий ботфортами, усы его торчали в разные стороны, как стрелки у часов. Второй же, напротив, был тщедушен, лицо имел бледное и унылое, а усишки – жиденькие, а неприятное впечатление усиливал серый плащ, скрывающий фигуру. Более всего он напомнил мне крысу, по недоразумению одетую как человек. – Претор Силиус, – представился здоровяк. – Ведаю преследованием лиц, признанных преступниками и обитающих в нашем славном городе. Назовите ваши имена. – Гарольд Монброн, второй сын маркграфа Алоиса Монброна Силистрийского, – с достоинством ответил ему мой друг. – А это – мои друзья. И он последовательно аттестовал всех нас, включая Форсеза. – Чем могу служить? – холодно осведомился он, закончив. – Что я или кто-то из моих друзей может сделать для властей вашего города? – Ваша милость ничем не может мне помочь, – соблюдая приличия, но несколько развязно ответил ему Силиус. – Ни к вам, ни к вашим друзьям у нас вопросов нет, поскольку ваши имена и ваше положение говорят за вас. – Отчего же? – пискляво остановил речи претора его спутник. – Есть вопросы. Назваться громким именем может кто угодно, а вот подтвердить его – не всякий. Откуда нам знать, что эти господа именно те, за кого себя выдают? – Однако. – Гарольд не удержался от смешка. – Вы ведь должны понимать, что после того, как это будет сделано, в смысле – доказано мое право на ношение своего же имени – я непременно вас убью? Подобные вещи не остаются безнаказанными. – Ничего у вас не выйдет, – с видимым удовольствием сказал писклявый. – Я забыл представиться. Клерик Август Туллий, верный слуга правосудия, выступающий от имени ордена Истины. Всякий, кто посягнет на мою жизнь, будет наказан как законом людским, так и силами горними. Да-да, высшие силы тоже на моей стороне, поскольку моя деятельность одобрена Храмом всех богов. Это да. Не тронешь его, это правда. Надо же, клерик. Слуга Храма всех богов и адепт ордена Истины, имеющий право проводить светские расследования, связанные с преступлениями против официальной веры, и наделенный массой прав. По слухам, клерики могли даже венценосных персон опрашивать и смертные приговоры выносить. Нет, не королям-императорам, конечно, людям попроще, но могли же? И да, слуги Храма всех богов действительно неприкосновенны, по крайней мере, официально и при свидетелях. Хотя в темноте городских кварталов их резали так же, как и всех остальных, а то и охотнее. Неограниченная власть быстро приучает к наглости и вседозволенности, а потому клериков мало кто любил. Да и они населению Рагеллона платили такой же нелюбовью. Но что им от нас-то надо? Мы веру не порицали, черную волшбу не творили. – На жизнь, значит, – задумчиво сказал Гарольд. – Я запомню это, Август Туллий. И вас тоже запомню, не сомневайтесь. – Итак. – Клерик разгладил свои жидкие усишки. – Хотелось бы увидеть документы, если они у вас есть. Если же их нет, то вам должно проследовать с нами. – И это… – громыхнул басом здоровяк. – Кто еще тут проживает? Нам надо видеть всех. Гарольд помрачнел, а у меня в животе что-то глухо ухнуло. Руку даю на отсечение – не просто так они сюда пришли. Кого-то конкретного ищут, и я даже догадываюсь кого. И Монброн сообразил, потому и посмурнел. Понятное дело – он за Ромула себя еще поедом ест, а тут снова выходит, что его вина. Он ведь вчера закрылся в номере и не уследил за этим идиотом Фликом, а тот не иначе как тот что-то стянул, вот за ним и пожаловала стража. А кто виноват? Тот, кто командует отрядом. Но при чем тут клерик? Флик что, Храм всех богов обнес? – Вот еще что, ваша светлость, – чуть сбавил громкость Силиус и покосился на Августа Туллия. – Я вам так скажу: у меня по поводу вашей личности сомнений нет. Я в страже два десятка лет служу, научился отличать дворянина от простолюдина, мне никакие документы не нужны. Ага, стало быть, навязали ему этого клерика, придали ему его. Или наоборот – клерика усилили стражей, от греха. Совсем я перестал понимать, что происходит, одно ясно – история выходит очень паскудная. – А мне нужны, – скучающим голосом сообщил клерик. – Я жду… Скажем так, господа. И… кхе-кхе… Дамы. Последнее слово было сказано таким тоном, что де Лакруа сузил глаза и, заведя руку за спину, взялся за рукоять даги, которая была при нем. Фальк глухо заворчал и стал подниматься со стула. – Робер, Карл, не надо, – попросил Гарольд. Было видно, что ему непросто дались эти слова, его пальцы, сжатые на эфесе шпаги, были белее мела. – Хорошо, господин клерик, вы получите доказательства сей же час. Друзья, принесите ваши бумаги. Мои всегда при мне. Спасибо тебе, мастер Гай, за то, что ты подумал о всем и не доверял никому, храня бумаги покойного барона при себе. Отдельное спасибо за то, что ты отдал их мне. Есть у меня убежденность в том, что если бы я их этому крысюку не предъявил, то ничего хорошего меня сегодня не ждало бы. – И потрудитесь привести тех, кто сейчас находится на верхнем этаже, – приказал претор. – Не так. – Из-под серого плаща вынырнула белая рука и помахала длинным указательным пальцем. – Это сделают стражники, чтобы исключить попытку сговора. Они пойдут первыми, а уже потом, за ними – вы. Гарольд достал из кармана платок, посмотрел на Августа Туллия, улыбнулся и завязал на платке узел. Ну все, клерик, не жить тебе. Я своего друга знаю, он не остановится ни перед чем, ему ни боги, ни орден Истины не указ. Охранники, подчиняясь движению длинного пальца с острым ногтем, потопали по лестнице, за ними направились мы. – А вы, юноша? – услышал я вопрос, который клерик, несомненно, адресовал нашему гостю – Почему вы остались здесь? – У меня нет при себе документов, – невозмутимо ответил Форсез. – Я пришел повидаться со своими друзьями по учебе, вот с этими господами и дамами, и не предполагал, что кто-то может поставить под сомнение мою личность. – Вы живете здесь, в Талькскаде? – уточнил клерик. – Я здесь гощу у своего дядюшки, – доброжелательно ответил Виктор. – Его имя – Кассиус Флойт, должность при дворе – первый советник короны. – То-то я думаю, откуда мне ваше лицо знакомо! – громыхнул бас Силиуса. – Точно. Это же вы две недели назад с маркизом Лердом изволили драться из-за его сестрицы? Знатный был поединок, как же, так вы его разделали! Это мой наряд вас и останавливал, вердикт королевский о запрете поединков из-за дам никто не отменял пока. Штраф-то в казну уплатили?