Я вздыхаю, недоумевая, как так получилось, что мы опять ссоримся, ведь вечер так хорошо начинался. Я наливаю в ризотто бокал белого «Совиньона». Вино пузырится, впитываясь в рис. Я прибавляю жару, чтобы алкоголь испарился. Его пьянящий, дезориентирующий аромат поднимается над сковородой и в следующую минуту растворяется. — Хочешь бокальчик? Я наливаю вина и протягиваю бокал мужу. В последнее время, после того, как он напился в гостях у Рори и Серены, я всячески препятствую тому, чтобы он употреблял спиртное, но сейчас это верный способ восстановить мир в семье. Дэниэл смягчается. Смотрит на бокал, перестает рыться в газетах в поисках лэптопа. — Спасибо, — благодарит он. — Я, пожалуй, лучше пива выпью. — Дэниэл лезет в холодильник. — Как твои дела? — Нормально, — отвечаю я. — Только все эти дурацкие звонки донимают. Дэниэл хмурится. — Прости, я давно собирался отключить стационарный телефон. — Звонки очень странные, — качаю я головой. — Вроде бы звонят из одной и той же компании, говорят что-то про новую закладную или переоформление прежней. Утверждают, что это якобы я подавала заявление. — Но ты ведь не подавала, нет? — Конечно же нет. — Хелен, тогда просто клади трубку. Ты понимаешь, в этом вся фишка: тебя хотят разговорить, чтобы ты выболтала им все про свое финансовое положение. Просто клади трубку. Я кусаю губу. Дэниэл наверняка прав. Однако женщина, что звонила сегодня, была очень настойчива. Она знала мое полное имя, наш адрес, в какой фирме оформлен действующий договор ипотеки. Она утверждала, что обращение в эту фирму составлено по моей просьбе. Трубку-то я повесила, но ее звонок не давал мне покоя. Одно дело, когда звонят по поводу возмещения кредитного страхования или интересуются, не попадала ли я в аварию. А это звонки иного рода. — Вот честное слово, я бы не брал в голову, — говорит Дэниэл. — Среди мошенников есть очень умные люди. Они покупают информацию о твоих персональных данных, выясняют что и как и потом очень убедительно выдают себя за представителей той или иной компании. — Наверноее. Я встряхиваю ризотто, медленно вливая крепкий бульон, ложка за ложкой, и размешиваю, пока смесь не закипает. — А еще сегодня в оленьем заповеднике я столкнулась с Рейчел, — меняю я тему разговора. — Опять? — Да. Как раз дождь начался, и мы пошли в Морской музей. Выпили там кофе. — Мило. Я хмурюсь, отвечаю рассеянно: — Да. Дэниэл захлопывает холодильник и, прислонившись к дверце, возится с открывалкой, что висит у него на брелоке с ключами. — Если это мило, почему у тебя такое лицо? — улыбается он мне. Помешивая ризотто, я поднимаю на мужа глаза. Стоит ли поделиться с ним своими сомнениями? — Не знаю, — в конце концов произношу я. — Ты не находишь странным, что она все время попадается мне на глаза? Дэниэл пожимает плечами. — Ты о чем? — Ну вот, например: мы с Кэти договорились вместе пообедать, пришли в кафе. А она уже там, сидит за лучшим столиком, читает в газете статью Кэти. Он задумывается. — Или, помнишь, на днях, когда ты был в отъезде, она заявилась сюда без предупреждения? Дэниэл недоуменно смотрит на меня. Совершенно очевидно, что он забыл, о чем я говорю. — Я же тебе рассказывала, — закатываю я глаза к потолку. — Она знала, что я одна, что ты в командировке. И явилась без приглашения. Притащила целый пакет продуктов. Можно сказать, вломилась в дом. Дэниэл молчит. А потом вдруг начинает хохотать. — Что смешного? — Прости, — извиняется он. — Но, по-моему, это не тянет на преступление века. Твоя беременная приятельница пришла к тебе с угощением в надежде выпить чашечку чая и поболтать. — Ну да, — выдавливаю я из себя смешок. — Просто она как будто специально лезет на глаза. Я еще подливаю бульона в рис, а Дэниэл прикладывается к бутылке с пивом и взад-вперед поводит плечами. — Если не хочешь с ней встречаться, скажи, что ты занята. Вот зачем ты сегодня опять согласилась торчать с ней целый день? — Не знаю… Вообще-то она ничего. Ничего страшного. Немного непредсказуемая, это да. Никогда не знаешь, чего от нее ждать. То вдруг живот мой хватает. В гости является без предупреждения. — Рыскает по нашей спальне, переставляет фотографии, добавляю я про себя. Ищет сокровища у нас под половицами. Дэниэл снова смеется. Поставив пиво на буфет, он подходит ко мне сзади и кладет обе ладони на мой живот. — Мне трудно судить… я с ней не знаком. Но мне кажется, ты преувеличиваешь. По-моему, нормальная девчонка. Я чувствую на животе тепло его рук. — А мне не возбраняется трогать твое пузико? — бормочет он мне в шею. — Или ты и меня сочтешь извращенцем? Я улыбаюсь, чувствуя, как из плеч уходит напряжение. Его прикосновение действует умиротворяюще. Я спиной приникаю к мужу. — Не болтай ерунды. Это совсем другое, — говорю я, поглаживая его пальцы. — Малыш сегодня много толкается. Вот… здесь. Я перемещаю ладонь Дэниэла на верхнюю часть живота, под ребра, где мгновение назад я ощущала давление, словно пальчик тыкал меня изнутри. Но как только я это делаю, ребенок замирает. — О, затих. Извини. Когда снова зашевелится, сразу скажу. — М-м. Ладони Дэниэла сползают ниже. Я пытаюсь расслабиться, пытаюсь не думать о том, что он давно уже не трогал меня вот так нежно, когда на мне не было одежды. Как же я раздалась! Он заключает в ладони мои груди и принимается целовать меня в шею. К своему удивлению, я сладостно поеживаюсь. Возможно, это и решит все проблемы. Дэниэл вдруг отстраняется от меня, держа руку на ожерелье. — А это что такое? — Ожерелье. — Я, чувствуя, как сжимаются жилы на моей шее, стараюсь придать голосу беспечность, но Дэниэл, похоже, слышит, как он дрожит. Я выворачиваюсь из его объятий. Щеки мои пылают. — Увидела в городе и купила. Тебе не нравится? Я возвращаюсь к плите, начинаю снова подливать бульон в рис. — У Серены такое же, да? Хелен… — Что? — Мы вроде бы это уже обсуждали. Это ожерелье я увидела в ювелирном магазине на Тернпин-лейн, когда мы с Дэниэлом в прошлые выходные возвращались с рынка. Оно висело в витрине. Маленькая подвеска медленно покачивалась из стороны в сторону, словно заманивая меня. Я узнала ее в тот же миг, вспомнив, как она блестела на шелковом топе Серены. На следующий день я вернулась в тот магазин. В отсутствие Дэниэла, который мог бы остановить меня, я попросила кудрявую продавщицу показать мне украшение. Стоило оно дороже, чем я ожидала. Но эта изящная вещица покорила меня своей красотой. Собачка, даром что с ноготь моего большого пальца, выглядела как живая. Не давая себе отчета, я кивнула: «Беру». Продавщица поместила ожерелье в синий кожаный футляр, который затем упаковала в бумагу. — Чудесное ожерелье, — сказала она, отрезая ленту. В носу у нее сверкала бриллиантовая капелька, пальцы были унизаны нефритовыми кольцами. — Да, — согласилась я. — Собачка просто прелесть. — Думаете, это собачка? — с сомнением в голосе произнесла девушка. Потом, глянув на меня, забеспокоилась, как бы я не отказалась от покупки. — Вы правы, — быстро поправилась она и поспешила взять у меня кредитную карту, пока я не передумала. — Действительно, собачка. Я сную по кухне. Дэниэл наблюдает за мной. Я выключаю газ, раскладываю ризотто по тарелкам. В футбольном матче перерыв. Я приглушаю радио, ожерелье прячу под джемпер. Посыпая ризотто нарубленной петрушкой и ставя тарелки на стол, я чувствую, как взгляд Дэниэла прожигает мне шею. За ужином пытаюсь рассказывать о том, как провела день, спрашиваю у мужа про его работу. Но застольная беседа не клеится. Поев немного, Дэниэл внезапно кладет вилку на тарелку. Он всегда так ест — будто прием пищи это лишнее бремя, пустая трата времени. Я еще не доела, а Дэниэл собирает посуду и кладет ее в мойку. Я смотрю на пустой стол. И это все? И так будет всегда? Даже после рождения ребенка? Домываю посуду и иду в гостиную. Дэниэл ползает на четвереньках, заглядывая под диваны, проверяя выдвижные ящики низкого столика. — Что случилось? Он бросает на меня виноватый взгляд, словно я застала его за постыдным занятием. — Подумал, может, он где-то под мебелью. Лэптоп. — Завтра я поищу как следует. Давай не будем волноваться раньше времени? — Хмм. — Ты вроде бы хотел посмотреть «Лютера».