— Я не хочу сказать, что нам будет легко, — продолжил Габриэль. — Я даже не представляю, как это все получится: ты здесь, я в Вашингтоне. — Он немного помолчал. — Давай начистоту. Иногда, Джейн, ты бываешь настоящей стервой. Она расхохоталась. И смахнула подступившие слезы. — Я знаю. Господи, я знаю. — Но иногда… — Он протянул руку и коснулся ее лица. — Иногда… «Иногда, — подумала она, — ты видишь меня настоящую». И это пугает меня. Нет, это приводит меня в ужас. Возможно, это самый смелый поступок в моей жизни. Наконец она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Набрала в грудь побольше воздуха. И сказала: — Мне кажется, я люблю тебя. 24 Три месяца спустя Маура сидела в церкви Святого Антония во втором ряду, и звуки органа пробуждали в ней воспоминания далекого детства. Она вспоминала воскресную мессу, которую посещала с родителями, вспоминала, какими жесткими казались скамейки, как тяжело было высиживать получасовую службу. Как она ерзала, стараясь устроиться поудобнее. Потом отец усаживал ее на колени, и это было самое уютное место, потому что она чувствовала себя защищенной в его сильных руках. Она смотрела на витражные окна, на образы, которые находила пугающими. Жанна д'Арк, привязанная к столбу на костре. Распятый на кресте Христос. Святые, склонившие головы перед своими мучителями. И кровь. Столько крови, пролитой за веру. Сегодня церковь не вызывала в ней страха. Органная музыка была светлой и веселой. Гирлянды розовых цветов украшали проходы между рядами. Она видела детей, радостно подпрыгивавших на коленях у родителей. Этих малышей не пугали образы мучеников, навечно застывшие в витражах. Орган заиграл «Оду радости» Бетховена. По проходу двинулись две подружки невесты в светло-серых брючных костюмах. Маура узнала их — обе служили в бостонской полиции. Сегодня в церкви было много полицейских. Оглянувшись, она заметила Барри Фроста и детектива Слипера, оба выглядели счастливыми и расслабленными. Ведь обычно полицейские и их семьи собирались в церкви, чтобы оплакивать кого-то из погибших сослуживцев. Сегодня она видела их улыбающимися и нарядно одетыми. И вот появилась Джейн под руку со своим отцом. Впервые ее темные волосы были укрощены и уложены в стильный пучок. Белый атласный брючный костюм с безразмерным пиджаком не мог скрыть заметно округлившийся живот. Когда она подошла к ряду, где сидела Маура, их взгляды на мгновение встретились, и Маура прочитала в глазах невесты: «Можешь поверить, что это я?». Потом взгляд Джейн устремился к алтарю. К Габриэлю. «Бывают минуты в жизни, — подумала Маура, — звезды правильно встают на небосклоне, боги улыбаются, и у любви появляется шанс. Просто шанс — на большее не стоит надеяться. Никаких гарантий, никакой уверенности». Она смотрела, как Габриэль взял Джейн за руку. И они повернулись к алтарю. Сегодня они едины, но, конечно, будут у них и дни, когда обидные слова или напряженное молчание омрачат их единение. Дни, когда любовь не сможет вспорхнуть, словно раненая птица. Дни, когда резкий нрав Джейн и холодность Габриэля разведут их по разным углам, и они оба поставят под сомнение правильность сделанного ими выбора. Но обязательно будут и такие дни, как сегодня. Дни полной идиллии. Близился вечер, когда Маура вышла из церкви Святого Антония. Светило солнце, и впервые она уловила в воздухе дыхание тепла. Первый шепот весны. Она ехала домой, открыв окно в машине, и в салон врывались запахи и шум города. Но она ехала не домой, а в Ямайка-Плейн. В церковь Пресвятой Богородицы. Открыв массивную дверь, она оказалась в молчаливом полумраке. Витражные окна играли в последних лучах солнца. Она увидела только двух женщин, которые сидели на первой скамье, склонив головы в молитве. Маура тихо прошла к алькову. Там она зажгла три свечи и поставила их за упокой души трех женщин. Одну — за сестру Урсулу. Одну — за сестру Камиллу. И еще одну — за несчастную прокаженную без лица и имени. Она не верила ни в рай, ни в ад; она даже сомневалась в том, что душа бессмертна. И все-таки, стоя здесь, в этом храме, она ощущала покой, потому что точно верила в силу человеческой памяти. По-настоящему мертвы только те, кто забыт. Она отошла от алькова и увидела отца Брофи, который приблизился к женщинам, чтобы шепнуть им слова утешения. Он поднял голову. И в то мгновение, когда последняя искорка солнечного света впорхнула в окно, их взгляды встретились. Всего на мгновение они оба забыли, где они. И кто они. Маура махнула рукой на прощание. И вышла из церкви, чтобы вернуться в свой мир.