— Анжела, ты уверена, что мне не нужно вам помогать? — спросила Айрин, которой, похоже, не терпелось вырваться из шумной гостиной. — Даже не думай! Занимайся своими мальчишками, — отозвалась Анжела, обжаривавшая на сковороде канноли. — Майкл может последить за ними. Он ведь ничего не делает, только телевизор смотрит. — Нет, иди, сядь в гостиной и расслабься. Мы с Джейн справимся. — Ну, если ты так считаешь… — Да, я так считаю. Айрин вздохнула и вышла из кухни с малышом под мышкой. Риццоли начала раскатывать тесто. — Знаешь, мам, она ведь действительно хочет помочь нам. Анжела выудила из масла канноли и выложила их для просушки на бумажное полотенце. — Будет лучше, если она присмотрит за детьми. У меня здесь своя система. Она все равно не разберется, что делать. — Да. Не то что я. Анжела обернулась и посмотрела на дочь. — Конечно, ты все знаешь. — Только то, чему ты меня научила. — А разве этого недостаточно? Я что-то упустила? — Ты знаешь, что я не то имела в виду. Анжела критически посмотрела, как дочь нарезает полосками тесто. — Думаешь, мать Айрин научила ее делать такие ньокки? — Сомневаюсь, мам. Она ведь ирландка. Анжела фыркнула. — Это еще одна причина не пускать ее на кухню. — Эй, мам! — В дверь заглянул Фрэнки. — У тебя есть еще чего поклевать? Риццоли отвлеклась от теста и взглянула на старшего брата, который уже зашел на кухню. Он выглядел настоящим моряком — широкоплечий и здоровый, как холодильник, куда он как раз полез. — Вы что же, целый поднос уже умяли? — Эти мелкие негодники облапили всю еду своими грязными ручонками. Я не могу это есть. — На нижней полке есть сыр и салями, — сказала Анжела. — И вот еще жареный перец в миске. Сложи все это на поднос. Фрэнки схватил пиво из холодильника и откупорил бутылку. — Может, ты сделаешь это, мам? Я боюсь пропустить последнюю четверть тайма. — Джени, приготовишь им поднос с закусками, хорошо? — Почему я? От него будет хоть какая-то польза? — огрызнулась Риццоли. Но Фрэнки уже ушел с кухни и, скорее всего, уселся перед телевизором, посасывая свое пиво. Она подошла к раковине сполоснуть руки. Душевный покой, которым она наслаждалась всего несколько минут назад, сменился знакомым чувством раздражения. Она нарезала кубиками свежую моццареллу и тонкими кусочками салями и выложила их на блюдо. Добавила горку жареного перца и ложку оливок. Если положить больше, мужчины перебьют себе аппетит, рассудила она. «Господи, я становлюсь похожей на маму. С какой стати я должна беспокоиться, что кто-то перебьет аппетит?» Она отнесла поднос в гостиную, где на диване расположились отец и двое ее братьев, стеклянными глазами уставившись в телевизор. Айрин ползала на коленях возле елки, подбирая крошки от печенья. — Извини, — сказала Айрин. — Дуги уронил печенье на ковер, а я не успела подхватить… — Эй, Джени! — завопил Фрэнки. — Не можешь отойти от экрана? Я не вижу игры. Риццоли поставила закуски на кофейный столик и забрала старый поднос, который теперь кишел микробами с ручонок малышей. — Знаете, — сказала она. — Кто-нибудь из вас мог бы помочь Айрин присматривать за мальчиками. Майкл наконец оторвался от экрана и посмотрел на сестру затуманенным взглядом. — А? Ну да… — Джени, сгинь, — заныл Фрэнки. — Не уйду, пока не скажешь спасибо. — За что? Она схватила блюдо с закусками, которое только что поставила на стол. — Поскольку ты даже не заметил… — Ладно, ладно. Черт возьми! Спасибо тебе. — Пожалуйста. Джейн опять поставила блюдо на столик и отправилась на кухню. В дверях она остановилась и окинула взглядом сцену в гостиной. Под рождественской елкой, мигающей огоньками, высилась гора подарков — подношения богу изобилия. Трое мужчин перед телевизором набивали себе рты салями. Близнецы сновали по комнате, словно два волчка. А бедная Айрин скрупулезно обшаривала пол в поисках крошек, и ее красивые рыжие волосы совсем растрепались, выбившись из конского хвоста. «Нет, это не для меня, — подумала Риццоли. — Лучше умереть, чем жить в таком кошмаре». Она вернулась на кухню и поставила поднос на стол. Ей вдруг стало трудно дышать, затрясло от жуткого приступа клаустрофобии. И еще чувствовалась тяжесть, которая сдавливала мочевой пузырь. «Я не хочу, чтобы это было со мной, — подумала она. — Я не могу превращаться в Айрин, измотанную и задерганную неряшливыми маленькими ручонками». — Что такое? — забеспокоилась Анжела. — Ничего, мам. — Как ничего? Я же вижу, что-то не так. Джейн вздохнула. — Просто Фрэнки бесит меня, понимаешь? — Ты не могла бы подыскать слово помягче? — Нет, именно бесит. Разве ты не видишь, какой он мерзавец? Анжела молча извлекла последнюю порцию канноли и выложила на полотенце. — Знаешь, что он гонялся за мной и Майком по всему дому с пылесосом? Ему нравилось пугать Майка угрозами, что его затянет в шланг. Майк орал как резаный. Но ты никогда не слышала этого, потому что Фрэнки проделывал это в твое отсутствие. Ты и не знала, как он издевался над нами. Анжела опустилась на стул и уставилась на полоски теста, которые нарезала ее дочь. — Знала, — сказала она. — Что? — Я знала, что он груб с вами. И что он плохой брат. — Но ты ему все прощала. Вот что нас всегда задевало, мама. И Майк до сих пор переживает из-за того, что Фрэнки твой любимчик. — Ты просто не понимаешь Фрэнки. Риццоли расхохоталась. — Я прекрасно понимаю его. — Сядь, Джени. Давай делать ньокки вместе. Так получится быстрее. Риццоли вздохнула и села к столу напротив матери. Молча, раздраженно, она стала посыпать тесто мукой, а потом придавать полоскам форму, выдавливая на них выемку. А как еще шеф-повар может выместить свое негодование?