— Да. Я становлюсь хозяином своей жизни. — Он немного помолчал. И добавил с ноткой обиды: — Я думал, ты порадуешься за меня. — Я рада. Наверное. — Тогда почему так смотришь? — Как? — Как будто у меня отросли крылья. — Да нет, просто мне теперь нужно привыкать к новому Корсаку. Я тебя как будто не узнаю. — Это разве плохо? — Нет. По крайней мере ты больше не дымишь мне в лицо. Они оба рассмеялись. Новый Корсак, в отличие от прежнего, не будет приносить в ее машину табачную вонь. Он свернул салатный лист и молча жевал его, хмурясь, как будто процесс еды требовал от него полной сосредоточенности. А может, морально готовился к следующему вопросу. — Ну, а как у вас с Дином? По-прежнему встречаетесь? Его вопрос, заданный довольно непринужденно, застал Риццоли врасплох. Меньше всего ей хотелось обсуждать эту тему, и уж совсем не ожидала, что Корсак заведет этот разговор. Он не скрывал, что недолюбливает Габриэля Дина. У нее Дин поначалу тоже не вызывал симпатии, когда прошлым августом вторгся в их расследование и, козыряя своим удостоверением агента ФБР, пытался контролировать следствие. Но прошло несколько недель, и между Риццоли и Дином все изменилось. Джейн опустила взгляд на свой недоеденный ужин; аппетит пропал. Она чувствовала, что Корсак наблюдает за ней. Чем дольше была пауза, тем неправдоподобней прозвучит ответ. — Все нормально, — наконец сказала она. — Хочешь еще пива? Я, пожалуй, возьму еще колы. — Он приезжает к тебе? — Где же эта официантка? — Когда он был в последний раз? Неделю назад? Месяц? — Не знаю… — Она махнула официантке, но та не заметила ее сигнала и вернулась на кухню. — Что, ты даже не помнишь, когда он приезжал? — У меня других дел полно, — огрызнулась она и этим выдала себя. Корсак посмотрел на нее внимательным взглядом полицейского. Взглядом, который видел больше, чем нужно. — Этот красавчик, наверное, думает, что все бабы по нему сохнут, — заявил он. — Что ты хочешь этим сказать? — Я не так глуп, как кажется. Я же вижу, что-то не так. Это чувствуется по твоему голосу. И это меня беспокоит, потому что ты заслуживаешь лучшего. — Мне действительно совсем не хочется говорить об этом. — Я никогда не верил ему. Я тебе говорил тогда, еще в августе. Кажется, и ты поначалу не слишком-то ему доверяла. Она опять помахала официантке. И опять неудачно. — Эти ребята из ФБР какие-то скользкие. Все, с кем мне довелось общаться. Вроде приятные, но никогда не откроют своих карт. Все головоломки строят. Считают, что они умнее полицейских. И заняты государственными делами. — Габриэль не такой. — Правда? — Да. — Ты так говоришь, потому что запала на него. — К чему весь этот разговор? — Я беспокоюсь за тебя. Ты как будто падаешь со скалы и даже не хочешь позвать на помощь. Думаю, тебе больше не с кем поговорить об этом. — Я говорю с тобой. — Да, но не рассказываешь всего. — Что ты хочешь от меня услышать? — Он давно не навещал тебя, так ведь? Риццоли не ответила, даже не посмотрела на него. Вместо этого она уставилась на расписную стенку напротив. — Мы оба заняты. Корсак вздохнул и покачал головой, всем своим видом выражая сочувствие. — Не скажу, что я влюблена и все такое. — Взяв себя в руки, она наконец встретилась с ним взглядом. — Думаешь, я рассыплюсь на куски только из-за того, что меня бросит какой-то парень? — Ну, я не знаю. Она рассмеялась, но смех был вымученным, Джейн и сама это поняла. — Это всего лишь секс, Корсак. Встретились, разбежались, и жизнь продолжается. Мужчины постоянно этим занимаются. — Ты хочешь сказать, что в этом смысле ты ничем не отличаешься от мужчин? — Хватит пудрить мне мозги двойными стандартами. — Нет уж, давай выясним. Ты хочешь сказать, что если мужчина уйдет, ты спокойно отнесешься к этому? А как насчет разбитого сердца? Она в упор посмотрела на него. — Я переживу. — Ну и хорошо. Потому что он не стоит твоих страданий, Риццоли. Нечего по нему горевать. Я ему так и скажу в следующий раз, когда увижу. — Зачем тебе это? — Что? — Вмешиваться в чужие дела. Пытаешься давить. Мне это не нужно. У меня и без того достаточно неприятностей. — Я знаю. — Своим вмешательством ты только усугубишь проблему. Корсак внимательно посмотрел на нее. Потом опустил взгляд. — Извини, — тихо произнес он. — Знаешь, я ведь просто так, по-дружески. Почему-то именно эти слова растрогали ее до глубины души. Винс сидел, понуро опустив голову, и, глядя на его лысину, она почувствовала подступающие слезы. Бывало, что он вызывал у нее отвращение, раздражал, приводил в ярость. А бывало, что Риццоли смотрела на него другими глазами и видела в нем порядочного человека с добрым сердцем; в такие минуты ей становилось стыдно за себя. Они молча надели пальто и, вынырнув из прокуренного бара Дойла, окунулись в морозную ночь с ее искрящимся снегом. С подстанции Ямайка-Плейн вырулила патрульная машина, и ее голубые огни прорезали пушистый снежный занавес. Они проводили патруль молчаливыми взглядами, и Риццоли подумала о том, что сегодня ожидает этих ребят. Кризисных ситуаций всегда хватало для любого дежурства. Семейные ссоры, бытовые драки. Потерявшиеся дети. Растерянные водители возле своих побитых машин. Множество жизней переплеталось невидимыми нитями. И в то время как каждый копошился в своем мирке, полицейский был обязан видеть всю вселенную разом. — Ну, а какие планы на Рождество? — нарушил молчание Корсак. — Поеду к родителям. Мой брат Фрэнки приезжает на праздники. — Это тот, который морской пехотинец? — Да. Когда он появляется, вся семья должна падать перед ним ниц. — Ух ты! У вас с ним соперничество? — Нет, я уже давно проиграла. Фрэнки недосягаем. Ну, а ты что делаешь на Рождество? Он пожал плечами. — Не знаю.