* * * Эйнеры не вернулись. Мы ждали день, два, неделю. Думали, что вот-вот появится усиленный дополнительными группировками флот и начнет зачистку системы. Но они не вернулись. И я не знаю, что послужило тому причиной. Хотя подозреваю, что это поражение заставило их крепко задуматься о том, чего стоит ожидать от людей, можно ли и дальше сражаться с нами, полагаясь лишь на превосходство в тактике и стратегии. Второй пилот погиб. Мишка выжил, хоть и провалялся несколько дней в кровати с тошнотой и головной болью. Он говорит, что нам повезло и эйнеры просто не ожидали нападения. Наверное, он прав, но лишь отчасти. Не вижу причин, почему бы нам и дальше не объединяться для неожиданных нападений. Ведь отследить в космической бездне небольшие корабли, которые перемещаются не боевым ордером, а каждый своей дорогой, кто во что горазд — задача не из простых, даже для искусственного интеллекта. Мы передали информацию о сражении у Проциона по всей трансгалактической сети. Везде, где она еще действует, где эйнеры не нарушили ретрансляцию, теперь знают, что твари потерпели поражение. Поражение от нас, объединившихся гражданских. Где-то в других системах, я уверена, люди тоже протянут друг другу руки, найдут силы сопротивляться, и тогда огонь, зажженный здесь, на подступах к Земле, разгорится пожаром в других уголках Млечного пути. У многих из людей, живущих на станции-астероиде, погибли друзья, близкие. Но они знают, что и я готова была заплатить такую цену. Что я не остановлюсь на достигнутом и буду снова рисковать головой, чтобы раздать эйнерам все долги. Я иду по станции в большой картофелине и больше не чувствую на себе взглядов ненависти. Глава 4 Я забрала фляжку у Миши и теперь иду вглубь станции, не разбирая дороги, не вникая в смысл указателей на менсианском языке. Мне все равно куда. Хочу побыть в стороне от эмоций других людей, наедине со своими. Вот подходящее место — похоже на раздевалку с душевой. Она приютилась рядом со шлюзом, ведущим к одному из грузовых терминалов. Когда-то здесь кипела жизнь, смеялись шахтеры, смывая с себя грязь после долгого трудового дня. Может быть выпивали, играли во что-нибудь. До тех пор, пока работа не остановилась. Пока не пришли эйнеры. Сейчас я одна, пью шахтерскую водку, морщась от горечи. Хочу понять — кто я в этой вселенной? Нужно ли мне продолжать идти выбранной дорогой? Я оставила росчерк в истории цивилизаций, пусть короткий и не слишком яркий, но люди его заметили и после сражения у Проциона они знают — что делать. А знаю ли я? Никогда не считала себя избранной. Не верю в судьбу, стараюсь идти ей наперекор, даже когда она бьет меня. Не пора ли отойти в сторону? Найти тихую планету, не затронутую войной. Пусть флаг подхватят другие, те, кто сильнее. — Что ты пьешь? Оборачиваюсь, вздрогнув от неожиданности. На пороге раздевалки стоит маленькая девочка, лет семи или даже шести. — Можно мне? — Нет, тебе нельзя. Это горькое лекарство. И почему ты гуляешь одна, так далеко от жилых отсеков? С тобой кто-нибудь есть? — Нет, никого. Можно присесть? Вздохнув, я киваю головой. — Садись. Девочка опускается на скамейку рядом со мной, одергивает серый комбинезон. — Меня зовут Стэф. Стефани. А тебя? Хотя я, кажется, знаю, кто ты. Вероника, да? — Угадала, — улыбаюсь я в ответ. — Про тебя много говорят на картофелине. — Знаю. Но мне это не очень нравится, если честно. Я не привыкла быть у всех на виду. — Зато ты разбила эйнеров! Я протягиваю руку, чтобы погладить девчушку, взъерошить ей волосы. — Нет, Стэф. Это сделали те, кто не испугался выступить против них, все вместе, не я одна. И мы их пока не разбили, всего лишь заставили отступить. — Но если они снова сунутся, ты им опять врежешь? Правда? Она смотрит мне в глаза с такой искренней надеждой, что я не могу ответить ничего, кроме: — Правда. Мы врежем им вместе! Из коридора доносится какой-то шум. Еще один любитель погулять в одиночестве? Я поднимаюсь, выхожу из раздевалки. В тусклом свете редких аварийных светильников нельзя с уверенностью сказать, что находится уже в десяти метрах от тебя. Я всматриваюсь в сумрак коридора и мне кажется, что там, в отдалении, движется темное пятно. Через мгновение я уже уверена, что там кто-то есть, и он идет сюда, переваливаясь с боку на бок. — Стефани! Девочка подходит ко мне, берет за руку. — Прости меня, Вероника. Я шла за тобой, чтобы привести его. — Его? — поворачиваюсь к девчушке, смотрю на нее расширенными глазами. — Он хороший, только его никто, кроме меня, не понимает. Вот он и прячется, чтобы ему не сделали плохо. Он хочет поговорить с тобой. Ты ведь тоже особенная, ты поймешь. Я сжимаю кулаки, пораженная коварством маленького человечка. — Сама найдешь дорогу домой? — Да. — Тогда иди отсюда. Ну же! Быстрее! — показываю ей, махнув рукой, чтобы она немедленно уходила, и Стефани, обернувшись в последний раз, бежит в темноту. Темное пятно все ближе. Между нами остается несколько шагов, когда в моей голове вдруг возникают быстро сменяющие друг друга образы. Чаще всего человек думает словами, поэтому мне сложно сходу распознать смысл посылаемых картинок. Невольно делаю шаг назад, хватаюсь одной рукой за голову, другую протягиваю вперед, словно пытаясь защититься. — Ты пеллициус, да? Погоди, не нужно так быстро, я тебя не понимаю. Череда картинок повторяется. Человек и лохматое существо, рукопожатие, перечеркнутое оружие… — Не желаешь зла? Пришел с миром? Высокая фигура выходит под свет лампы. На покрытом коричневой шерстью теле сверкают два черных пятнышка глаз. У существа две руки, две ноги. — Тебе что, нужна помощь? Кажется, теперь он не понимает меня, и тогда я сама придумываю образы, которые точнее всего описывали бы мои слова. В ответ появляется… эйнер. Потом еще один, и еще. Пеллициус транслирует в мое сознание образы металлических тварей с лезвиями на конечностях. Мне хочется выбросить их из головы, но я упрямо жду — что же хочет сказать лохматый? И вот все эйнеры соединяются сетью! Подвижными, извилистыми линиями, похожими на молнии. Я видела такие, когда боевой флот менсо проиграл сражение. Новая модификация сети, в которой не удается распознать ни склепы, ни альфа-биоников. Следует еще одна череда образов, которые я понимаю уже быстрее, переводя для себя на нормальный, человеческий язык: «Ты тоже их видишь, я знаю. Могу помочь расшифровать». Слова, обращенные к нему ментально, он не понимает, только образы, поэтому я могу спокойно думать, даже чувствуя в голове его присутствие — пеллициус не читает мысли. «Почему?» — задаю ему вопрос после некоторого размышления. Появляется картинка, от которой мне становится страшно. Но я точно знаю, что она значит: «Отомстить!» * * * — Нам нужно собраться, обсудить кое что, — говорю я Хэлгу. Мы заняли одну из пустующих комнат, по привычке на став разделяться. Я даже не пыталась разубеждать тех, кто считает нас парой, любовниками. Пусть думают, что хотят, мне все равно. — Кому это — нам? И что обсуждать? — Тебе, мне. Мишке. Думаю, нужно пригласить еще несколько местных, из числа самых активных. — Хочешь заняться планированием боевых действий? Ты же сама говорила, что… — Нет. С боевыми действиями подождем. Есть дела поважнее. Чем мне нравится этот парень, так это тем, что, когда он перестает что-либо понимать, он и вопросы не задает! Просто делает то, о чем его просят. — Хорошо. Как скажешь. Я соберу людей. Он идет мимо меня к дверям, но я останавливаю его, нежно обнимаю. — Спасибо. Понимаю, что мне хочется чего-то еще, не просто объятий. Молодой организм требует выхода накопившейся энергии, но… Я отталкиваю Хэлга, сама распахиваю дверь и выбегаю из комнаты. «Зареклась ведь, зареклась!» Я знаю, что делать. Запутавшись в хитросплетениях коридоров, нахожу, наконец, верную дорогу. Никто уже не препятствует мне, шахтеры расступаются, пропуская в рубку связи. И даже тот, кто в этот момент просматривает на терминале какую-то свою информацию, сразу освобождает для меня место. Номер выучен наизусть, нужно лишь подождать секунд пять, пока сигнал преодолеет световые годы, перескакивая с одного ретранслятора на другой, найдет нужный сервер и отправит ответ. «1 непрочитанное сообщение». Жму на кнопку с усилием, которого она не заслуживает. «Привет, Вера-Ника!»