Иен недоверчиво покачал головой и вернулся к передаче, но смеялся над теми сценами, которые, по замыслу автора, должны были растрогать зрителя. Я смотрела в окно, наблюдая зрелище, гораздо более интересное, чем предсказуемая история в телевизоре. За шоссе находился небольшой парк, где с одной стороны раскинулся луг, на котором паслись коровы, а с другой — стояла школа. Рядом со школой была разбита старомодная детская площадка с песочницей, горкой, лесенкой и раскручиваемой вручную каруселью. Само собой, там имелись и качели. Семья из трех человек решила воспользоваться вечерней прохладой. Темные волосы отца на висках серебрились проседью. Мать выглядела намного моложе. Ее длинные рыжевато-каштановые пряди, собранные в хвост, подпрыгивали при каждом движении. С ними был мальчик — совсем кроха, не старше годика. Отец подталкивал качели сзади; мать стояла спереди и целовала крохотный лобик всякий раз, как малыш подлетал к ней. Ребенок заливался хохотом, пухлые щечки раскраснелись. Женщина тоже хохотала от всей души. — Анни, что там? — Джаред заметил улыбку, которую вызвала у меня эта семейная идиллия. — За все мои жизни не видела ничего подобного. Передо мной… надежда. Джаред подошел и встал рядом, заглянув мне через плечо. — О чем ты? — Он окинул взглядом здание и дорогу, не обратив внимания на играющую семью. Я поймала его подбородок и повернула в нужную сторону. Он и не подумал отдергивать голову, и от этого внизу живота вдруг разлилось тепло. — Смотри, — сказала я. — Следи за моим взглядом. Перед нами — единственная надежда на спасение вашего вида. — Где? — удивился он. Иен прислушался. — Видишь? — Я указала на смеющуюся мать. — Смотри, как она любит свое человеческое дитя. Мать подхватила ребенка с качелей и крепко прижала к груди, покрывая крохотное личико поцелуями. Он гулькал и агукал — настоящий малыш, а не миниатюрная копия взрослого, которой он стал бы после «внедрения». — Человеческий младенец? — обмер Джаред. — Как? Зачем? Давно это происходит? Я пожала плечами. — Не знаю, сама впервые вижу. Она не захотела, чтобы из него сделали носителя. Не могу себе представить, чтобы ее… принудили. У нас на матерей практически молятся. Если она решила… — Я покачала головой. — Понятия не имею, как они собираются это решать. На других планетах подобных проблем не возникает. Эмоции человеческих тел сильнее любой логики. Иен и Джаред, разинув рты, смотрели на межвидовую семью в парке. — Нет, — пробормотала я себе под нос. — Ни у кого не поднимется рука отнять ребенка у родителей. Вы только на них посмотрите! Отец обнимал мать и ребенка и смотрел на биологического сына своего носителя с поразительной нежностью. — Не считая нашей, это первая из открытых нами планет с живородящими носителями. Ваша система далеко не самая простая и производительная. Не знаю, может, дело в этом… или в том, что ваше потомство такое беспомощное… На других планетах размножение происходит при помощи яиц или семян. Родители почти никогда не видят своих детей. Интересно… — Я замолчала, в голове крутились мысли. Женщина подставила мужу лицо, и тот поцеловал ее в губы. Малыш радостно гукнул. — Х-м-м… Кто знает, может, наши виды смогут сосуществовать в мире и согласии. Ну не странно ли? Мужчины, не отрываясь, смотрели на происходящее на их глазах чудо. Семья уходила. Мать отряхнула с джинсов песок, отец подхватил малыша, и счастливые родители неторопливо направились домой. Иен громко сглотнул. Больше мы в тот вечер не разговаривали: все думали об увиденном. Мы легли пораньше, чтобы на рассвете заняться делом. Я спала одна, на дальней от двери кровати. Я чувствовала себя неловко: двое крупных мужчин едва помещались на одной кровати, во сне Иен то и дело раскидывал руки, а Джаред всякий раз награждал беднягу тычком в бок. Оба наверняка предпочли бы делить постель со мной. Я поворочалась-поворочалась, да и свернулась калачиком: наверное, за целый день мое тело устало от бескрайних просторов и теперь ему хотелось тесноты и уюта, — а может, я так привыкла спать в узком пространстве за пассажирским сиденьем, что разучилась вытягиваться во весь рост. Впрочем, я знала, почему ни Иен, ни Джаред не предлагали мне поменяться местами. Как-то раз мои спутники с сожалением признали, что мне пора принять душ, а значит, без ночевки в гостинице не обойтись. Вот тогда-то, сквозь шум вентиляции в ванной я услышала, как Иен с Джаредом спорят обо мне. — Нечестно заставлять ее делать выбор. — Иен старался говорить тихо, но гул вентилятора не перекрывал голосов. — Почему? Или, думаешь, честнее указывать ей, где спать? Вежливей было бы… — Кому-то другому — может быть. Но Анни изведется вся, стараясь угодить нам обоим. — Снова ревнуешь? — Нет, это не ревность. Просто я знаю, что она думает. — Стало тихо. Иен и впрямь словно читал мои мысли. Он догадывался, что достаточно малейшего намека — и я лягу спать рядом с Джаредом, а потом всю ночь буду ворочаться и переживать: мол, ранила чувства Иена, а Джаред из-за меня несчастен. — Отлично! — буркнул Джаред. — Учти, будешь ко мне приставать… я за себя не отвечаю, О'Ши. — Не в обиду будет сказано, Джаред, — фыркнул Иен, — но ты мне и даром не нужен. Несмотря на легкие угрызения совести, одной мне спалось намного лучше. Это оказалась последняя ночевка в гостинице. Дни пролетали быстро, как будто даже секунды торопились домой. Мое тело тянуло на запад, мы все предвкушали возвращение в наш темный многолюдный рай. Даже Джаред стал беспечным. Смеркалось, последние лучи солнца скрылись за западными горами. Мы с Джаредом, сменяясь, вели фургон, а Иен с Кайлом ехали за нами, в грузовике с добычей, по очереди садясь за руль. Тяжелый грузовик ехал медленно, свет фар в зеркале заднего вида становился все более тусклым, пока не исчез за очередным поворотом. Мы выехали на финишную прямую. Тусон остался позади. Несколько часов пролетят незаметно, и я увижу Джейми. Мы выгрузим добычу, которую все так ждали, и на лицах встречающих загорятся улыбки. Я по-настоящему возвращалась домой. «Впервые», — осознала я. И на этот раз мы везем с собой радость, и только радость — никаких обреченных на пытки заложников. Я целиком отдалась предвкушению. Казалось, дорога уносится из-под колес слишком медленно… Быстрее бы, быстрее домой! Сзади вновь появились фары грузовика. — Наверно, Кайл за рулем, — пробормотала я. — Догоняют. Неожиданно в темноте завертелись красно-синие огни, которые отражались в каждом зеркале. Цветовые блики танцевали на крыше, на сиденьях, на наших застывших лицах и на приборной доске… Стрелка спидометра ясно показывала, что мы на двадцать миль в час превысили скорость. Спокойствие пустыни разорвал вой сирены. Глава 48 Задержание Красно-синие огни кружились в такт с воплем сирены. До того как на Землю пришли Души, эти огни и звуки означали одно: закон, стражи порядка, карающая длань правосудия. Но и сейчас мигающие огни и сердитый рев имели все то же значение — те же стражи порядка, та же карающая длань… Искатели. Ищейки. Впрочем, теперь они встречались гораздо реже: полицию использовали для спасательных работ и в чрезвычайных ситуациях, а не для борьбы с преступностью. Мигалки остались на каретах скорой помощи и пожарных машинах. Низкий, обтекаемой формы автомобиль вряд ли предназначался для спасательных работ — он был создан для преследования. Мне никогда не доводилось видеть подобных машин, но я сразу поняла, что происходит. Джаред застыл, по-прежнему давя на педаль газа. Что делать? Обогнать их на этой развалюхе или спрятать широкий белый кузов в худосочном низкорослом кустарнике? Главное — не выдать, не привести к остальным. Совсем рядом, в нашем пещерном убежище мирно спали ничего не подозревающие люди. Выхода не было. — Прости меня, Анни, — прошептал Джаред со вздохом. — Я все испортил. — Джаред? Он взял меня за руку и убрал ногу с педали газа. Машина начала тормозить. — Капсула у тебя? — выдавил он. — Да, — прошептала я. — Мел меня слышит? «Да», — всхлипнула Мел. — Да. — Я с трудом сдерживала рыдания. — Мел, я тебя люблю. Прости. — Она тебя любит. Больше всего на свете. — Краткий, мучительный миг тишины. — Анни, я… я хорошо к тебе отношусь. Ты хорошая, Анни. Ты заслуживаешь большего. Лучшей судьбы. Между пальцев он сжимал крохотный предмет — крохотный и смертоносный. — Постой, — охнула я. Он не может умереть. — Анни, выхода нет. На этой машине нам не оторваться. Если попробуем убежать, на нас устроят облаву. Подумай о Джейми. Фургон замедлял ход, скатываясь к обочине.