– Отец и сын, – пожал плечами Наполеонов. – Но способы убийства разные. – Разные, – с некоторым сожалением признался Наполеонов. – Но я печёнкой чую, что обоих убил один и тот же человек. – Похоже на то, – согласилась Волгина. – Так на меня теперь оба этих дела повесили. Представляешь? Мрак! – Шура, ты же сам только что признался, что твоя печёнка уверена, что убийца один и тот же, так что нечего удивляться, что тебе передали оба дела. – Спасибо, благодетельница! Утешила, – проворчал Шура. Но Мирослава, давно привыкшая к его ворчанью, не обратила на недовольство друга детства никакого внимания и спросила: – Вы проводили опрос свидетелей? – Проводили, – сокрушённо вздохнул Наполеонов. – Соседи говорят, что парень к себе постоянно разных девчонок водил. А ведь Минздрав предупреждал об опасности случайных связей, – Наполеонов поднял указательный палец кверху. – Я что-то слышала об этом краем уха, – усмехнулась Волгина. Наполеонов вдохновился: – Лучше бы эти золотенькие мальчики брали пример с романтичных японцев. – А что там с японцами? – неожиданно заинтересовался Миндаугас. Мирослава посмотрела на него укоризненно – мол, не время проявлять любопытство. Но Наполеонов уже ухватился за его вопрос: – Как что? Ты разве не слышал, что японцы теперь женятся на силиконовых куклах! И живут с ними счастливо, не имея никаких проблем. – А как же дети? – спросил Морис. – Какие ещё дети? – Обыкновенные. Кукла же не может подарить ребёнка. – У нашей куме одно на уме, – фыркнула Мирослава, – заканчиваем прения о любовных предпочтениях японцев и возвращаемся к убийствам. – «Грубый век, грубые нравы, романтизма нету. Не дают человеку спокойно жить», – проговорил Наполеонов голосом Георгия Вицина. – Шура, ты хочешь раскрыть убийства? – строго спросила Мирослава. – Ещё как хочу! – мгновенно вернулся к реальности Наполеонов. – Фамилия парня и его отца, если я не ошибаюсь, Твердохлёбовы? – А ты откуда знаешь? – удивился Наполеонов. – Сорока на хвосте принесла! – отрезала Мирослава. – Да, Твердохлёбовы. – Тогда давай подробнее о девицах. – Никаких подробностей соседи не знают. Водил парень домой девушек, все делали вид, что им до этого нет никакого дела. – Думаю, что и в реальности никому никакого дела до похождений Эдуарда не было, если только не устраивались вакханалии с громкой музыкой и ором. – Вот, как раз про ор, – проговорил Шура, – соседи слышали, как накануне Твердохлёбов сильно ссорился с одной из своих пассий. – Описание есть? – Ха, – сказал Наполеонов, – хорошенькая молодая блондинка, среднего роста. Глаза то ли голубые, то ли серые. А сейчас ведь все блондинки! – воскликнул он в отчаянии. – Не преувеличивай! – За исключением тебя и Дона, – хмыкнул Наполеонов. – Даже мы с Морисом блондины. – Предположим, что тебя блондином никак назвать нельзя, – сказала Мирослава, – так что не примазывайся. – А кто же я? – удивился Шура. – Рыжик! – рассмеялась Волгина. – Ну, я же не рыжий! – рассердился Наполеонов и обратился к Морису: – Скажи ей! – Конечно, не рыжий, – встал на защиту друга Миндаугас. – Он блондин с лёгким рыжеватым оттенком, который заметен только при солнечном свете. – Поняла? – спросил подругу Наполеонов. – С лёгким оттенком! Но блондин. – Блондин с лёгким оттенком, – саркастически проговорила Мирослава, – ты лучше скажи, что ты предпринял для поиска этой девушки? – Мы просмотрели камеры, расположенные рядом. – И что? – Засекли несколько девушек, которые могут считаться блондинками. Некоторые из них без головного убора, некоторые в шапках. Предъявили соседям распечатки, они сказали, что её среди них нет. – Может, девушка вошла в подъезд в капюшоне, а потом сняла его. – Нет, скорее всего, она не попала ни на одну из камер. Ведь камер на самом доме нет. Мы просмотрели те, что располагались на ближайших магазинах, банке, парковке. – Скорее всего, так и есть, – вынуждена была согласиться Мирослава. – У меня, правда, есть одна идея. – Какая? – Я скажу тебе об этом потом. Сначала я должна проверить эту версию сама, чтобы не подставлять невиновного человека. – Но я же следователь! – гордо выпятил грудь Наполеонов. – Вот и ищи, раз сам следователь, – усмехнулась она. – Я и ищу, но ты, как частный детектив, обязана сотрудничать с полицией. – Шура! Не занудствуй, а? – попросила его Волгина. И Наполеонов уткнулся в чашку с остывшим чаем. Он прекрасно понимал, что Мирослава сделает всё, чтобы раскрыть убийства. И если он рассчитывает на её помощь, то лучше её не доставать. Волгина тем временем проговорила: – Я хочу подкинуть тебе к твоим убийствам ещё одну, как мне кажется, важную деталь. – Какую деталь? – заранее напрягся он. – Накануне был сильно избит и ограблен двоюродный брат Твердохлёбова-младшего и племянник Твердохлёбова-старшего. Олег Георгиевич Кушнарёв. – Где он сейчас? – В травматологии Звягинцевской больницы. При нём его невеста Елизавета Журавко. – Разберёмся, – невесело проговорил Наполеонов. Метель стихла только к утру. На дорогах заработала техника. Детективы представления не имели, как добрался до работы выехавший из посёлка ещё затемно Наполеонов. Всё, что было в их силах, это посочувствовать ему. Мирослава вывела «Волгу» из гаража, когда солнце уже высоко стояло в небе. И направилась она не как планировала вчера, в особняк Твердохлёбова, а в город, к Елене Пивоваровой. Глава 21 Основные трассы были ко времени приезда детектива в город расчищены, зато дворы утопали в снегу. Поэтому Мирослава оставила машину на пятачке между маленькой булочной и газетным киоском. Во двор, утопая почти по колено в снегу, она отправилась пешком. «Интересно, – думала она, – из подъездов до сих пор никто ещё не выходил или метель успела занести снегом следы людей, отправившихся утром на работу?» Вокруг стояла такая тишина, словно весь город обложили слоем ваты. Ветви деревьев согнулись под тяжестью снега. На месте стоянки для местных автолюбителей возвышался огромный сугроб. «Интересно, как народ будет откапываться», – промелькнуло в голове у Мирославы. Сегодня жильцы дома предпочли добираться общественным транспортом. И самым комфортабельным и безотказным из них было метро. Жаль, что нет линий метро до коттеджных посёлков. Иначе она бы тоже поехала на метро.