– Жаль… – пошутила Мирослава. Но Орехова приняла её сожаление за чистую монету и поведала: – После отказа отца Эдик сам решил заработать деньги. – Как? Он устроился всё-таки работать? – Где вы видели работу, за которую платят хорошие деньги? – Ну… – протянула Мирослава. – Вот именно! Такой работы нет. Поэтому Эдик стал играть. – Вздохнув, она печально добавила: – По-крупному. Но ему не везло. Он увяз в долгах! Мальчику начали угрожать! Розалия уже продала все свои драгоценности, но денег на то, чтобы расплатиться по долгам, всё равно не хватает. Кредит Эдику не дают! – А Розалии Павловне? – Только под залог квартиры! Но дело в том, что квартира оформлена на Никифора Лаврентьевича! – То есть? – удивилась Мирослава. – Все говорят, что квартиру и одну из машин он оставил жене. – Оставил! Но числится она за ним. «То есть папа уже тогда опасался, что сыночек может продать квартиру и оказаться вместе с матерью на улице. И решил подстраховаться», – подумала Мирослава с уважением о прозорливости Твердохлёбова. – А к кому теперь перейдёт эта квартира? – спросила она. – Всё выяснится только после оглашения завещания, – вздохнула бухгалтерша. – Получается, что Эдуард поехал к отцу не столько для того, чтобы встретить Новый год в кругу семьи, сколько для того, чтобы выпросить деньги на покрытие долгов? – спросила она прямо. – Да, – кивнула Орехова. – Розалия сказала сыну, чтобы он не таился от отца и рассказал ему, что его жизнь находится в опасности. – Но ведь отец так и не дал ему денег? – Не дал, – вздохнула женщина, – я же говорю вам, что Твердохлёбов был жестоким человеком. – Так, может быть, Эдуард от отчаяния и убил отца? – осторожно спросила Мирослава. – Ну что вы! – возмутилась такому вероломному, с её точки зрения, предположению Роза Фёдоровна. – Эдик мухи за всю свою жизнь не обидел! А вы говорите такие ужасные вещи! Убить отца! Как это вообще могло прийти вам в голову?! – Действительно, – пробормотала Мирослава, решив немного сдать назад, – а вы сами, Роза Фёдоровна, кого подозреваете? – Кого я могу подозревать, – всплеснула руками Роза Фёдоровна, – я там не была. Но думаю, что полиции виднее! Того, кого они задержали, тот и виноват. – Да? – Конечно! Посудите сами! Никифор Лаврентьевич украл у молодого человека невесту! Буквально похитил девушку из-под венца! – Вроде дело было не совсем так, – попыталась прийти к более точной формулировке Волгина. – Неважно, как это кому-то представляется со стороны, – решительно пресекла её попытку Орехова, – но факт остаётся фактом! Твердохлёбов женился на чужой невесте! И в том, что после свадьбы он не стал жить-поживать и добра наживать, заслуга только господа бога! – Вы думаете? – не удержалась Волгина. Она всегда была категорически против того, чтобы впутывать бога в дела мирские. – Если вам не нравится вмешательство бога, – тотчас отреагировала Орехова, – будем считать, что против Никифора Лаврентьевича ополчилась судьба! Устала она терпеть его выкрутасы! Вот и наказала его! – Приговорив к убийству? – Нет! Сначала не дав ему наслаждаться любовью молодой жены! – Я думаю, что судьба тут ни при чём, – заметила Мирослава. – Вы что же, не верите в сверхъестественные силы? – обиделась Роза Фёдоровна. – Простите, но нет, – холодно отозвалась Мирослава. – Хорошо, пусть будет по-вашему, – Орехова топнула ногой под столом, – будем считать, что парень сам решил поквитаться с обидчиком! – Спустя два с половиной года? – А почему нет? Я вот видела один фильм… – Где была во время убийства бывшего мужа Розалия Павловна? – В гостинице, – слетело с языка Розы Фёдоровны, прежде чем она успела сообразить. Женщина покраснела и вскочила со стула. – Вы! Вы! – закричала она. – Не надо так волноваться, – примирительно проговорила Мирослава, – возможно, ваша подруга и её сын тут ни при чём. – Вы на кого работаете? – завопила бухгалтерша. – На Фемиду, – вздохнув, ответила Мирослава, положила на стол деньги за обед и, дружелюбно кивнув официантке, направилась к выходу. – Стойте! – догнала её на улице запыхавшаяся Орехова. – Да подождите же! Вы что, хотите, чтобы я себе шею свернула на скользком тротуаре? – набросилась она на детектива, едва Волгина замедлила шаг. – Ну, что вы, Роза Фёдоровна, я не такая кровожадная особа, как вам могло показаться. – Надеюсь, – пробурчала женщина. – Так вот слушайте! У меня есть что вам сказать! Мирослава остановилась: – Говорите, я вся внимание. – Вы, наверное, спрашивали Петра Константиновича, не было ли у Твердохлёбова каких-либо неприятностей по работе? – она уставилась на детектива, не отрывая глаз от её лица. – Спрашивала, – кивнула Мирослава, – и Кречетов мне ответил, что не было. – Он вам соврал, – уверенно проговорила Орехова. – Но зачем? – Или запамятовал, – смягчила формулировку Роза Фёдоровна. – Но факт остаётся фактом. Неприятности у Никифора Лаврентьевича были с одним из наших сотрудников. – Да? Расслышав недоверие в голосе детектива, женщина подошла к ней почти впритык и зашептала: – Как вам уже известно, наше предприятие выпускает пластиковые окна, и ставят их наши мастера! – И что? – Один из наших самых старейших мастеров, не в смысле возраста, а в плане опыта и продолжительности работы у нас, два года назад застал свою жену с хозяином. – Где? – В кабинете! Они думали, что все уже ушли. А у Савелия возник производственный вопрос, вот он и влетел, не постучавшись, в кабинет хозяина. А там! Сами представляете, что он там увидел! Был жуткий скандал. Рабочий уволился. А потом запил. – Они оба работали на вашем предприятии? Орехова кивнула: – И я сама слышала, как Савелий обещал поквитаться с Никифором Лаврентьевичем. – А что стало с женой Савелия? – Она тоже уволилась. – Вы знаете их домашний адрес? – Знать не знаю, но могу сейчас же посмотреть в отделе кадров. – Буду вам бесконечно благодарна. – Мирослава заботливо подхватила Розу Фёдоровну под руку и, следя за тем, чтобы она не поскользнулась, бережно, в целости и сохранности, довела её до дверей. – Подождите здесь, – указала Орехова на стул в коридоре. Мирослава присела и приготовилась ждать. Но не прошло и десяти минут, как Роза Фёдоровна вышла из кабинета и сунула ей в руку листок. – Вот. – Спасибо.