— Я очень хочу! Госпожа Агата, пожалуйста! Я готова работать и учиться, и присматривать за пожилым профессором. То, что он чудик, это не страшно. Папа был не от мира сего, я привыкла. Вы перенесете меня туда? Поможете устроиться к профессору? — Решила? — улыбнулась я в ответ. — Но это надо прямо сейчас. Он час назад подал объявление в местную газету. Не поторопимся, и место перехватит кто-то из местных. — Я готова! — вскочила она из-за стола. — Сейчас только сбегаю в комнату, заберу снимок родителей, и сразу же можно... — Стоп! — встала я следом. — Сначала переоденься. Мы выдадим тебе один новый комплект одежды. Скромный и с длинной юбкой. А платье свое оставь в комнате. Отель его почистит и отправит в костюмерную. Мало ли, вдруг когда-нибудь кому-то пригодится из новых постояльцев. — Как прикажете, госпожа Агата, — сияя улыбкой, звонко выпалила девчонка. — Я побежала, да? — Беги. Сейчас в твоей комнате вещи появятся. Переодевайся и спускайся. Через десять минут мы уже пришвартовались. Но не всем зданием, дверь открылась наружу как-то хитро, примерно как на космической станции, когда мы выпали в баре. — Тебе туда, — указала я на симпатичный домик с красной дверью на противоположной стороне улицы. — Скажешь, что по объявлению на должность помощницы по хозяйству. Обязательно в собеседовании упомяни, что у тебя способности к бытовой магии, но ты не развивала их и не училась. Но хочешь! Веди себя скромно, ты дочка ученого, получила хорошее воспитание, но осталась сиротой и вынуждена сама о себе начать заботиться. А от нервного срыва и горя после смерти родителей у тебя проблемы с памятью, и ты забыла некоторые вещи из своего прошлого. Частичная амнезия. Но, мол, лекари сказали, что это временно. И еще... Мирр, здесь строгие нравы. Никогда! Никому! Ни при каких обстоятельствах не упоминай, через что тебе пришлось пройти. Просто забудь об этом, хорошо? Не было такого. Кошмарный сон. Тем более что Ориэль восстановил тебе невинность, когда лечил все последствия твоей тяжелой жизни. Когда повзрослеешь и найдешь мужа, то у него не будет повода думать о тебе плохо. — Я понимаю, госпожа Агата, — серьезно кивнула она, теребя пуговки у ворота наглухо застегнутой рубашки. — Ну, беги. Мы пробудем здесь до завтра. Если что, возвращайся, поищем другое место. Не придешь до завтрашнего утра, будем считать, что у тебя все хорошо. Кивнув, Мирра тепло попрощалась с Ориэлем и Феликсом. Обняла их и расцеловала в щечки. В мохнатые и в пернатые. Присела в кни́ксене перед Этьеном. А потом подошла ко мне. — Госпожа Агата, спасибо! Я всех богов буду молить о счастье и здоровье для вас. Если бы не вы... Вы единственная, кто пришел мне на выручку. Вы одна. Только вы одна! Из другого времени и реальности! А мой родной мир меня отверг. Никто не поддержал, все отвернулись. Спасибо вам! Я никогда не перестану быть вам благодарной за помощь и за жизнь, которую вы мне дали. Она опустилась передо мной на колени, осторожно взяла за руки и прижалась лбом к тыльной стороне моих ладоней. — Благословите меня, госпожа Агата. Вместо мамы или старшей сестры. Пожалуйста. — Благословляю! — Выдохнула я, дико смущаясь от ситуации. — Начни жизнь с чистого листа. Выучись на мага, создай в будущем семью и будь очень-очень счастлива. Ты справишься с проблемами, которые всегда возникают у всех. Ты сильная, Мирра, и доказала это. Живи, девочка, в новом мире новой, неомраченной бедами жизнью. Мы еще постояли, глядя на то, как она постучалась в дверь профессорского домика и вошла внутрь. И дождались, когда спустя полчаса она украдкой выглянула в окошко и, радостно улыбаясь, помахала нам рукой. Я прислушалась к эфиру. — Все хорошо. Профессор ее нанял, заключил с ней договор. Завтра утром мы отчаливаем. Пока, кто хочет, может прогуляться. — Мы с Феликсом подежурим, Агата. Иди, — улыбнулся мне Ориэль. — Мне кажется, таких, как мы, тут нет. Не стоит привлекать лишнее внимание. А то в мире Мирры было некомфортно, на меня так смотрели... Даже легенда о маскараде плохо помогала. — Лапушка моя ненаглядная! — тут же подцепил меня под локоток Этьен. — Не составишь ли мне компанию на прогулке? Посмотрим город, прогуляемся. Судя по запахам, неподалеку река. Можем дойти до нее. — Да, река есть, — прислушалась я к эфиру. — И даже небольшой порт ниже по течению, на окраине города. Туда не пойдем. — Безусловно! Что же я, совсем глупый — вести свою девушку в порт? — подмигнул мужчина. — Пойдешь переодеваться? Я кивнула. На мне брюки, что очень удобно в носке, но не подходит для прогулок в этом мире. Тут дамы носят исключительно платья или юбки в пол. Но гардероб мне все же нужно расширять при любой возможности. Необходима костюмерная для разных случаев. Да, точно. У меня есть спутник, поможет донести. Это был чудесный день с чудесным мужчиной. Все же Этьен Рауль Эрнест Дюфо невыносимо милый. Вот дали ж боги легкий характер! Аж завидно! Мы много смеялись, гуляли по мощеным улочкам, рассматривая архитектуру и достопримечательности. Этьен затащил меня в городской храм. Пантеон этого мира состоял из двух богинь. Мы не могли поспрашивать о них жрецов, так как не хотели афишировать, что не местные. Пришлось мне добывать информацию из эфира. Богиня света — Ла́ли. И богиня тьмы — Нуа́ра. Сестры, создавшие мир и покровительствующие ему. Мы с интересом осмотрели храм, поделенный строго пополам. Белоснежная сторона с белой же статуей Лали, протягивающей сомкнутые лодочкой ладони, в которых горел огонь. Именно в это пламя бросали цветы, записки с просьбами, небольшие подарки. И темная сторона с черной искристой статуей Нуары. Эта богиня протягивала одну руку, подставляя пустую ладонь. В нее по местным традициям вкладывали записочки с просьбами. Второй она прикрывала глаза, но так, что меж пальцев оставалась щелка. Мол, я не смотрю, дети мои, шалите. Но не забывайте, что я все вижу. Я все пересказала шепотом Этьену, и дух перемен тут же бросился писать записки богиням. Мне не показал и не рассказал, что пишет. С улыбкой послал воздушный поцелуй, подмигнул и загородил текст, чтобы я не увидела. Я писать ничего не стала, но бросила в огонь богини света букетик синих цветов, который мне нарвал на чьей-то клумбе мой кавалер. И попросила счастья для него. Этьену предстоит выстроить жизнь с нуля. Лишним благословение богини, пусть и иного мира, не будет. Цветы вспыхнули и исчезли в божественном пламени, но запахло не палеными растениями, а нежно и сладко, словно духами. Ну, будем надеяться, Лали пожелает что-то хорошее Этьену. В черную каменную длань богини тьмы я вложила золотую монету. Попросила и у нее благословения для духа перемен. Чтобы ночь была к нему благосклонна, и не случилось бы ничего плохого. Монета медленно истаяла, и появилось ощущение пристального взгляда с лица статуи. Я задрала голову, всмотрелась, но, конечно же, ничего не увидела. Буду считать, что это была реакция богини на мое подношение и просьбу. Для себя я ничего желать не стала. Потом стояла и с улыбкой наблюдала за своим мужчиной. Тот был неизменно очарователен. По-моему, он мысленно флиртовал с богинями, судя по его улыбающейся физиономии и шальным глазам. Он написал две записки и к ним приложил по медной монетке. Боюсь, это последние, что у него были. Поскольку то, что ему выдал отель в качестве возврата аванса, он истратил на одежду и на подарок для меня. Я это оценила, к слову. Ничего не сказала, но оценила. Тонкое простое золотое колечко мне было дорого, я сохраню его и буду носить, вспоминая этого невероятного мужчину, духа перемен. Я погладила его подарок пальцем и украдкой вздохнула. Но не время киснуть. Время веселиться и наслаждаться прогулкой и свиданием. Этьен же сначала сжег записочку с монеткой в пламени Лали. После чего послал ей воздушный поцелуй и, оглянувшись, не смотрит ли на него кто, быстро присел и чмокнул край ее мраморного одеяния. Потом вложил вторую записку с денежкой в ладонь Нуары. Что-то прошептал, глядя ей в лицо, улыбнулся шаловливо и подмигнул. После чего поклонился и повторил целование края одежды второй богини. Неисправим! Совершенно неисправим, но именно этим и очарователен. Он умудряется строить глазки даже богиням. И вот почему-то я уверена, что обеим дамам приятны его слова и улыбки. Ведь они тоже женщины, а Этьен из тех мужчин, против чар которого не может устоять никто. В том числе я. Мы прогуляли весь день. Перекусили тут же, в городе, накупив калачей у лоточницы. Вернулись в отель к ночи, уставшие, голодные и счастливые. А утром, после еще одной бурной и нескромной ночи, я услышала: — Мне пора, солнышко. — Куда? — сонно пробормотала я. Перевернулась на спину, потянулась довольно в его объятиях. — Пришло время покинуть это чудесное место. Я проверял книгу регистрации. Срок подошел. Я молча открыла глаза и уставилась в потолок. Наступил момент, которого я ждала и боялась. — Мне нечем больше оплачивать проживание здесь, в «Отеле потерянных душ». И я уже не потерян. Вы сотворили чудо. Ты его сотворила. Собрала в целое мою душу и вернула мне ее, не говоря уж про жизнь. — Когда? — внезапно охрипнув, спросила я и заморгала, потому что вдруг ужасно защипало в глазах. — Сегодня. Сейчас. — Но... Подожди... Как же... А... — Так нужно, маленькая моя. Мне тоже больно. Но пора. Я зажмурилась на мгновение, сделала несколько вдохов и выдохов. Он прав. И я не могу его держать. Никак не могу. Мы оба знали, что скоро предстоит расстаться навсегда. — Я понимаю, — смогла наконец произнести без предательских слез в голосе и повторила: — Я понимаю. Позавтракаешь со мной? Ты ведь наверняка голоден. — О да. Я ужасно голоден. Хочу еще кусочек тебя. Мы снова занимались любовью, словно и не делали этого почти всю ночь. Но... Это был последний раз, мы оба это знали. У меня сердце разрывалось. Не получалось быть циничной, сдержанной, веселой. Какое уж тут веселье? Нежность — это да. Близость. Счастье. И... любовь. По крайней мере, с моей стороны. Мы не говорили о чувствах, но я не смогла устоять. И мне придется непросто. Я нескоро смогу забыть его. Вернее, забыть — никогда. Разлюбить — возможно, со временем. Но я молчала. Целовала, обнимала, отвечала на его ласки и молчала. Мы потом поели прямо там, в постели. И вдвоем приняли душ, не имея возможности разорвать объятия. После оделись. И я сама застегнула ему пуговки на рубашке и поправила воротничок. Убедилась, что он ничего не забыл из вещей. И потихоньку, пока он не видит, припрятала ему в карман куртки пару золотых монет на первые дни, пока он не разберется с ситуацией. Он, конечно, разозлится, когда найдет их. Но это будет уже неважно. А потом сняла с шеи тонкую золотую цепочку. Ту, в которой я здесь оказалась. — На память, — с улыбкой застегнула ее на шее Этьена. Он кивнул, поцеловал меня в губы так, что у меня ноги подгибаться начали. Словно и не занимались мы любовью только что в постели и в ду́ше. Мы спустились вниз. Ориэль и Феликс обнаружились в холле. — Доброе утро! — поприветствовал нас цейлин. — Этьен, я все приготовил, как ты просил.