— А я знаю?! — А ты не знаешь?! — удивленно вытянулась мордочка цейлина. Леслия прыснула от смеха от абсурдности нашего разговора. Так, ладно. Я нацепила на лицо самое боевое и полное энтузиазма выражение, какое только смогла изобразить. — Кто мы такие? — проскандировала я громко, словно на утреннике. — Мы — разумные существа! — поддержал меня Ориэль. — Что мы умеем? — Всё! — Кто я такая? — Управляющая отеля! — Где мой отель? — Боги знают где! — Неверный ответ! — погрозила я ему кулаком. — Где наш отель? — В дырке в стене! — Что, правда, что ли? — Я обернулась и расхохоталась. Ох, ну и театр абсурда. Слов нет. В стене за фонтаном появилась дверь. Ага. В отель. Леслия подскочила и полным изумления голосом вопросила: — А так можно было?! Тут дверь приоткрылась, и из нее осторожно выглянул Феликс. — Приветствую, Агата. Друзья, доброй ночи. А почему мы тут? И вот тут мы трое не выдержали и расхохотались. Бедный филиур не понимал причины нашего истерического смеха, переводил взгляд с одного на другого и ждал. — Феликс, я нашла тело Этьена. Вот эту статую мы должны выкрасть. Сможешь провернуть это масштабное и беспринципное ограбление в компании кронпринцессы сильфов? Феликс озадаченно булькнул горлом и вытаращился на меня. — О-о-о... — протянула Леслия. — Ориэль, а ты беги наверх, уведи нашего призрачного друга подальше от здания. Побудьте в парке. Мало ли как отреагирует магия, охраняющая статую. Вдруг закоротит что-то. Потом будем думать, как их соединить, а пока хотя бы утащить тело. Цейлин бросился наверх, а я повернулась к сильфиде и филиуру и с важным видом произнесла: — Благословляю вас на преступление, не имеющее аналогов в истории миров, бесценные вы мои. Вы должны украсть для меня мужика. Это было самое нелепое, самое странное и несуразное похищение. Мужика. Ага. Уволокли его в итоге вместе с постаментом, потому что они были склеены намертво. А еще это было неимоверно смешно. Потому что, пока два волшебных существа колдовали и пытались отковырнуть статую от постамента, постамент от дна фонтана, я бегала вокруг и причитала: — Осторожно! Не отломайте ему руку. Бережнее! Не отколотите ему нос! Ой-ой, ну вы с ногами-то поаккуратнее, а то останется наш Этьен безногим. А-а! И безруким! Как мне его тогда по назначению использовать?! Леслия уже изнемогала от смеха. — И ничего смешного! — погрозила я ей пальцем. — Мне еще как-то переселять душу нашего кобеля в это хрустальное тельце. Помыть бы его только, а то пачкается. В общем, магия — это мощная штука. Выдрали с мясом постамент из дна фонтана, на воздушной подушке протащили в отель. Дверной проем расширился, как это происходило обычно для входа крупногабаритных гостей. Уже в холле, прикинув, я велела: — Тащите его наверх, в номер-пляж. Пусть у моря стоит. Подышит свежим воздухом, проветрится, от влажного йодированного воздуха быстрее слезет краска. Наконец статую установили. Пришлось как следует закопать постамент в песок, чтобы не заваливалась. Наш хрустальный Этьен смотрел на море. Все же тот старик-маг извращенец какой-то. Ну прибил любовника жены в состоянии аффекта на почве ревности, так уничтожь и все. Зачем глумиться-то? Никогда мне этого не понять. Оставив добычу в отеле, мы выбрались обратно в подвал. Там Леслия немного поколдовала, и дыра в полу фонтана затянулась. Словно и не было там никакой статуи. Ну а мы направились наверх, вышли снова в парк. Отыскали Ориэля с Этьеном и пошли гулять, чтобы быть на виду у народа. Заметая следы преступления, так сказать. Феликс остался на своем посту, отель попросила перенестись на прежнее место, туда, где мы вывалились из ничто в этот мир. Если вдруг кто-то за нами наблюдал: мы вошли в павильон с пустыми руками и вышли с пустыми. Ничего не крали, знать ничего не знаем. Какая статуя? Шутите? Как бы мы утащили статую ростом с высоченного мужика? Волк волновался, бегал вокруг, вздыхал. Но мы ему даже объяснить пока ничего не могли, чтобы не обнадеживать. Догуляли мы до другого конца парка. Снова перехватили по пути немного закусок со столов. Перенервничали мы все изрядно. Но вообще, конечно, ситуация предельно странная. Непонятный мир, непонятный маскарад, заброшенный павильон в парке, статуя под краской в подвале... Несуразная лестница вниз. Дичь какая-то. Тот маг приложил много усилий, чтобы припрятать трансмутированное тело своего обидчика. А душа любителя чужих жен так вообще скиталась неведомо где сотни лет. Или тысячи. Я прислушалась к эфиру, отправляя запрос. О как! А это даже не родина нашего Этьена. И не того колдуна. Статую купил несколько сотен лет назад один из местных жителей, притащил сюда из другого мира и... Оп-па! Он думал, это статуя бога. В этом странном здании была когда-то молельня. Туда девушки приходили на ритуальное омовение, принося воду с собой. Хм. Ну Этьен! Он даже после смерти купался в женском внимании. Ну это ж надо?! Я только головой покачала с улыбкой, но не стала ничего говорить вслух. Это не касается никого, кроме волка. Ему потом расскажу. Мы шли, я, как обычно, отстала, волк крутился рядом. И тут до моих ушей долетел... сигнал морзянки. Да быть такого не может! Но могло. «Спасите наши души» выбивало точками и тире неведомое существо. Ну что делать? Вздохнула и зашагала в том направлении, крикнув Ориэлю и Леслии, чтобы шли к отелю, а я их нагоню. Телеграфный звук выбивал тростью сидящий на скамейке в аллее благообразный пожилой господин в шелковой маске, закрывающей верхнюю часть лица. — Вы позволите? — спросила я. — Присаживайтесь, леди, — вынырнул из своих печальных размышлений мужчина. Я опустилась рядом с ним на скамейку, расправила подол длинного платья. И принялась ждать. Волк сел рядом, изображая верного пса. — Прекрасный вечер, не правда ли? — воспитание не позволило мужчине промолчать. — Да. Очень симпатичный праздник. Мы тут проездом, но с удовольствием погуляли, развлеклись. — Да... Праздник. — Он кивнул и снова принялся задумчиво выстукивать три точки, три тире, три точки. — У вас горе? — тихо спросила я. — Мы знакомы? — повернул он ко мне голову и взглянул сквозь прорези маски. — Нет. Мы с вами впервые столкнулись. Просто у меня дар. Особенность такая. Я чувствую, когда кому-то плохо. — Невесело вам, — печально улыбнулся он. — Чуять чужую беду — это не дар, а проклятие. Я развела руками. Что тут скажешь?