Мелисса, даже не будь она младшей сестрой Роджера, исцелила бы его, что она и сделала, едва осознала произошедшее. Но у неё было катастрофически мало времени, и первым делом она занялась головой Роджера, буквально на лету поливая ослепительным светом брата. Исцеляющий свет, казалось, устремился ото всюду – это войска, ожидавшие победы вокруг, слали помощь, не тратя время на то, чтобы приблизиться. Брайан подхватил Роджера, призывом отзеркалил ему руку целиком и занялся головой, но вот для того, чтобы вернуть обе ступни у крылатых призыва не существовало. Роджера положили на песок перед Сапфиром. Ясновидящий выглядел чуть здоровее Ханта – такой же взмокший, утомлённый и чудовищно напряжённый. Он совершит чудо? Брайан улетел, а Сапфир надавил на грудь Роджера коленом и пощёчиной привёл в себя потомка. – Кое-что случилось, малыш, – глядя прямо в глаза Роджеру, медленно заговорил Сапфир. – Кое-что очень плохое. С тобой. – Я живой, правда? – На некоторое время. Осколки алмазного варлорда остались в твоей голове. Это не то, что ты можешь носить с собой – это отравляет тебя. И я скажу тебе откровенно: скорая и мучительная смерть неминуема. – Но я хочу жить, – прошептал Роджер, когда рука ясновидящего легла на его шею. – Я же сделал всё, что должен. – Да, ты сделал. Я знаю несколько способов, малыш, облегчить твою участь, – очень мягко сказал Сапфир, явно пытаясь успокоить. Но у сощуренных глаз ясновидящего собрались невиданные ранее морщинки. – Есть ещё один способ… Иначе нельзя. Прости, Роджер, но только так. Я многое пообещал тебе. А теперь слишком поздно переставать мне верить. – Это точно? – спросил Роджер, когда обе руки ясновидящего сомкнулись на его шее и начали сжиматься. – Да. Верь мне до конца, – попросил Сапфир, всё сильнее напрягаясь. – Ты готов? Роджер плакал, не шевелясь и не дыша, доверчиво и безотрывно смотрел в глаза того, кто до последнего момента поддерживал его верой в прекрасное будущее. Для Роджера прекрасным будущим была Шерил. Но, кажется, в любом будущем не будет Роджера. Сапфир сжал пальцы и смотрел, как потомок, сцепив зубы, борется с инстинктами, которые повелевают воину сопротивляться, сражаться, победить и уничтожить врага. 7. Ещё один провал Роджер сжимал в руках песок что есть силы и кровь пошла из его уха, но пальцы вдруг разжались, а голубые глаза закрылись сами собой. В тот день ни у кого больше не было ни сил, ни желания что-либо смотреть. Женщины клана Сильверстоунов бурно оплакивали потерю. И никто не смог не заплакать – Роджер Кардиф был тайной мечтой многих женщин и примером для многих мужчин. Он пробирался в сердца исподволь, незаметно, против воли. В последние годы он бесконечно поражал разумных империи своей волей к победе, своей яркой личностью, своей продолжающейся безответной любовью к Шерил Чедвик. Для каждого разумного находилось что-то своё, что трогало за душу в Роджере, его поступках, словах и песнях. Через несколько дней отец сказал Эссе с большим облегчением, что Кардиф не умер, не оцепенел, а находится без сознания и тело его медленно чернеет. Но что есть надежда. Лёгкой показалась череда несомненных побед, последовавших за смертью алмазного варлорда. Конечно же, гибли крылатые и перевёртыши, космофлот также нёс потери, но каждый понимал, что смертей было бы в десять тысяч раз больше, если бы не принесённые в жертву лучшие мечники. Впрочем, Колин Хант через несколько дней очнулся. Когда всё закончилось, и Уоррен наконец-то смог обнять жену, то это было самое потрясающее событие из всех. Оно если не превзошло весть о победе, то слилось с ним и помогло засиять ярче. Уткнувшись носом в волосы жены, и вдыхая любимый запах, Уоррен сознавал, что готов свихнуться от счастья. Но первые её слова были о… – Кардиф будет жить? Что говорит Сапфир? Неужели это конец? Помолчав несколько тактов и смирив своё разом вскипевшее возмущение, пережив за несколько тактов если не горе, то глубокую печаль, Уоррен отодвинулся и посмотрел в лицо Эссе. Она мгновенно поняла его и быстро, чуточку взволнованно проговорила: – Теперь я при своём великолепном мужчине и полностью счастлива. Но мои подруги переживают. А ты ведь знаешь больше, чем знали мы на Соно-Мэйне, правда? Уоррен постарался ответить как можно спокойнее: – Он будет жить, конечно. Только ступни ему уже не вернуть. Я своими глазами видел, как такое сделал Санктуарий, и это было чудо. Но даже если бы он мог попытаться сделать что-то подобное, то он был слишком далеко. Сейчас Роджера каждый такт отравляют и слегка облучают изнутри осколки алмазного варлорда, так что стоит вооружиться терпением. Они буквально внутри мозга – эти осколки. С ним ещё придётся повозиться и на это уйдёт несколько лет. По предсказанию Сапфира. – Хорошо, что он… и нет, он же никогда больше не сможет танцевать! Я так любила видеть его в танцевальных залах. – Роджер не сможет танцевать? О, я бы на это не надеялся! Роджер будет танцевать! Научится на протезах. Чтобы Роджер не танцевал!.. Ха, я должен своими глазами увидеть, как он превратится в кучу серебра, чтобы гарантировать, что Роджер Кардиф не будет танцевать! Двигаться вместе с разными леди в одном ритме и не быть осуждаемым всеми подряд – где ещё такое можно найти? Роджер встанет и пойдёт на танцы, с протезами или без них. – А уже существуют такие протезы? – Эсса выглядела так мило, искренне волнуясь за… другого мужчину. – Для него изобретут. Народ империи обожает Роджера, не так ли? Эсса не сразу поняла намёк, и сначала ответив утвердительно, долго смотрела ему в глаза. – Дело в том, что мы видели его битву от начала и до конца, – пояснила Эсса. – Как и за Ханта, мы очень переживали за Кардифа. – Ясно. Значит, вам присылали слепки… – Необработанными, но Чайна Циан озвучила всё, что смогла. Я видела тебя с близнецами… твои волосы… – она нежно провела пальчиками по его вискам, затылку и шее и неожиданно спросила: – Что же ты теперь будешь нюхать? Уоррен зажмурился и застонал: – Ну почему все, кто провёл со мной больше пары дней, обращают на это внимание?! Именно на это?! – Ты слишком идеален, ни одного лишнего движения! А это серьёзно выходит из ряда. У тебя же нет ни одного чёртового недостатка! И при этом ты не самоуверен и не важничаешь!.. – Я раздражительный. – А ещё? – Я… недостаточно умён, недостаточно хорош, чтобы… – Чтобы что? – Чтобы взять на себя твои проблемы, чтобы дать тебе хоть немного той веры, которая меня переполняет. – Это не недостатки, это грёзы. Знаешь, что меня больше всего поразило? – Что же? – Шерил тоже оплакивала Роджера, когда мы думали, что он умер. Она сбежала на поверхность из предела и долго бродила где-то одна. Её веки потемнели от слёз. Я знаю, что так бывает у чистокровных крылатых. – Ох… – Ну что! – Ты опять о Роджере… Я запрещаю тебе говорить о нём в моём присутствии. – Я говорю не о нём, а о Шерил. – И тем не менее. – Но я… – Это уже переходит в ревность. А потом перейдёт в буйное помешательство. – Ладно-ладно. Но она тоже любит его. И как ей удавалось… – Может ли быть, что её чувство похоже на твоё к Классику? – очень осторожно повёл разговор Уоррен. – Только так можно годами любить, но держаться в стороне – если понимаешь, насколько губительно позволить такому парню влезть к себе в душу. – Да, но масштаб личности, роль и характер – всё совершенно разное. Если бы Классик готовился к бою с более сильным противником, я бы гордилась им и следила за его сражением, а не сбежала куда глаза глядят. Как думаешь, когда Роджер поправится, она придёт к нему? – Нет. Брайан как-то шепнул мне, что она никогда не придёт к нему сама. Она взяла на себя роль его наказания за грехи, за разбитые сердца других женщин. Из принципа будет отрицать свою любовь к нему. Не смотря на нежный вид, она довольно волевая леди. – Ну а вдруг он решит использовать тот подарок Сапфира и вынудит её?.. – Уже не сможет. – Почему? Уоррен не позволил себе рассказать, не смотря ни на какие уговоры. Вообще вся эта ситуация с Роджером порядком раздражала. День за днём всё постепенно теряло свою праздничность. Эсса снова принялась скрытничать и много притворяться. Только один вечер выбился из ряда. В честь окончания Защиты, в честь принцев и Сапфира, император повелел провести триумфальное шествие, заказал оперу, восславляющую главкомов, танцы и пиры, и тем на один вечер вернул Уоррена в состояние почти ненормального счастья быть с Эссой. Днём она шла по триумфальному пути перед главкомами и усыпала их путь лепестками цветов. Затем вдруг остановилась и расцеловала Джулиана Дарка в обе щёки. Уоррен этого не видел, ему кто-то передал. – И что это был за приступ нежности к Дарку? – спросил Уоррен у Эссы во время танцев вечером. – Я выразила ему благодарность за то, что ты жив. Затем она улыбнулась, рассмеялась, схватила Уоррена за руки и закружила его. Уоррен и сам довольно засмеялся. Надо же! Его жена благодарна главкому за сохранность какого-то несчастного Уоррена Элайна! Просто чудо какое-то!.. Продуманный жест благодарности не включал бы в себя поцелуй. Нет, в этом слишком много порывистости и чувства.