– Ты? Ты был ещё хуже! – В каком это смысле? – Твой взгляд я бы назвала пожирающим и обвиняющим одновременно. Если бы не моё умение контролировать себя, я бы не знала, куда деться от этого взгляда и… ни разу не подняла бы глаз, потому что застеснялась бы. Сила твоих чувств меня поразила… И сильнее всего в тот вечер, когда эрцеллет Санктуария предрекла свадьбу. – Странно… ты вроде бы искушённая женщина. – Да, но никто не предупреждал, что кто-то может влюбиться в такую как я так сильно и так откровенно. У тебя голова в те дни не кружилась? – Нет. А должна была? – Мне так казалось. Казалось, что ты слегка не в себе. – Нет, я вполне трезво соображал. А сейчас я больше на тебя так не смотрю? – Ты… твой взгляд изменился, стал не таким выразительным, но сиреневым. А ещё… ты постоянно поглядываешь в мою сторону. Как будто боишься, что меня выкрадут в любой момент, – и засмеялась. – Смешно? – Немного. Наши отношения поменялись. Ты для меня больше не символ идеальности, а парень, который не слишком любит расчёсываться. А я для тебя… надеюсь, я перестала быть для тебя опасной. – Ты осталась очень сладкой – вот что я могу сказать. – Как скупо! – Нет времени на слова! – быстро проговорил он и коснулся своими губами её рта. Сначала невесомо, а затем принялся целовать Эссу как следует. Она отвечала со всей серьёзностью. Когда до защиты оставалось меньше одного лунного периода, состоялся концерт, посвящённый храбрости бойцов. Поскольку трансляции ещё не обзавелись сопровождением звука, певцам следовало ярко одеться и танцевать. Уоррену танец Эссы и других леди врезался в память надолго. Мало того, что дамы довели выступление до совершенства, так и партии с относительной открытостью нарядов подчёркивали индивидуальность каждой дамы. Только отдельной партии Шерил не существовало, но тем не менее песни были спеты так, что у Шерил как бы появился повод обратить на себя внимание. Роджер тщательно скрывал свои эмоции и отказался комментировать увиденное и услышанное, но возможно, у него уже просто не было сил думать над словами – до выступления леди они с Брайаном тоже исполняли любимые песни империи. И их, в отличие от всех остальных, зал требовал петь снова и снова. После выступления актёры, певцы и танцоры были приглашены на вечеринку Тони Эшберна. Но там Роджер снова повёл себя не самым ожидаемым образом и вовсе не открыл охоту на Шерил, хотя нет ничего доступнее, чем утомлённая и нетрезвая леди, впервые выступившая перед огромной публикой. Нет, Роджер и Брайан подошли к Уоррену, чтобы сказать что-то. Но не успели – к ним тут же присоединились Рэйн и Мелисса. В воздухе носилось что-то необъяснимое, будто сражение уже завтра и все напряжены и встревожены. – Есть новости, – негромко сказал принц дождя, обращаясь к близнецам. – Сапфир прислал изменения. – Что не так? – тут же сощурился Роджер. – Хант сразится с Деказруа первым, – сразу же перешёл к сути Рэйн, как-то очень обыденно назвав алмазного по имени. – А уж после того, как измотает его, вступите вы. Ваша задача – расколоть его броню и отвлекать. Он должен поверить, что вы избрали его в противники и не сойдёте с пути. Едва появится возможность, я вложу в руку одного из вас заклинание и тот, кто получит его – должен будет ударить им по расколотому доспеху. Последует взрыв и только тогда будет наведено оружие и пилоты начнут стрелять по тому, что останется. Мелисса схватит одного из вас и унесёт за момент до взрыва. Потому берегите головы. И ещё – если один будет смертельно ранен или погибнет – другой так же должен исчезнуть. – Это уже выучено, Рэйн. Но почему сначала Хант? – На самом деле вся надежда на него. Вы оба настолько плохо подготовлены, что я теряюсь даже при мысли о том, как бы тактичнее ответить, – негромко, но с редким недовольством ответил принц Росслей и отошёл, взяв за руку сестру близнецов. – Ого, – протянул Брайан. – Рэйн никогда на моей памяти не выглядел таким недовольным. Обычно он себе такого не позволяет. – Я тоже не помню его таким, – кивнул Уоррен. – Но этот план мне нравится больше. – Старо как мир! – Если что-то имеет древние корни, то это что-то имеет право на жизнь. – Сказал бы это Классику в годы войны. – Прелесть ты моя, до сих пор не знаешь, когда заткнуться, – улыбнулся Уоррен. – Невероятно! – воскликнула Эсса, оказавшаяся рядом. – Уоррен, это такие вещи ты говоришь друзьям, когда так мило улыбаешься? Тогда уже не знаю, чему в тебе я могу ещё удивиться. – Что же, это… – Это не так уж здорово, как ты себе, должно быть, воображаешь. – Но дело в том… – Ты разговариваешь с принцессой крови, Уоррен, – тут же заухмылялся Роджер. – Подчиняйся, не спорь. – Но это… – Все знают, что у тебя за характер, – спокойно начал Брайан, но ухмыльнулся точно так же, как брат. – И если бы её высочество не происходила из наилучшего рода империи, то без сомнения не смела бы пошевелиться без твоего указания. Но всё не способствует внутрисемейному диктату, увы. – От диктатора слышу! – Что? Мою жену империя видела голой, так что извини, здесь я победил. – Теперь ты этим бравируешь?! – Разве Уоррен такой? – удивилась Эсса. – Он любит тиранить женщин?! – О да! – дружно закивали близнецы. – Леди не выдерживали его досвадебного контроля и потому не доходили с ним до алтаря. – Вот оно что… – Они бессовестно лгут! – попытался защититься Уоррен. – Смотри, они же смеются надо мной. – Они совершенно серьёзны, – однако подозрительно заблестев глазами, нахмурилась Эсса, но её губы чуть дрогнули и Уоррен понял, что и она забавляется. – Ах, вот оно что? – вспыхнул Уоррен. – Я же просил тебя не дразнить меня! – Опять указывал жене, что говорить или не говорить! – хором и довольно громко прокомментировали близнецы. Давно они не развлекались так дружно. Веков десять, пожалуй. Уоррен всё же порозовел от взглядов присутствующих. Эсса не выдержала и рассмеялась: – Уоррен, у тебя такой обескураженный вид… не обижайся, пожалуйста. – Ты будешь вынуждать принцессу крови извиняться перед тобой? – нарочно поразился Брайан. – Элайн, где твои манеры?! Уоррен вдруг понял, что Роджер быстро и незаметно исчез. Только покачивалась дальняя занавеска, ведущая в одну из комнаток. Что могло случиться? Новые указания от Сапфира? Но Рэйн Росслей здесь, нет только Шерил… Поймав взгляд Тони Эшберна, подумавшего о том же, Уоррен чуть помедлил и пошёл за эту занавеску. Тони последовал за ним. Из комнатки было три выхода, и только за одной из дверей обнаружился Роджер, быстро раздевающий Шерил. И если бы томную чувственность и нежность можно было видеть в концентрированном виде, то здесь можно было бы в них потонуть. Губы уединившихся были заняты поцелуями. Оба запястья крылатой пойманы одной рукой Роджера. Шерил не сопротивлялась, хотя и была напряжена. И всё же Уоррен не смог бы повернуться спиной и уйти, каким бы сильным и ярким, запретно-мучительным удовольствием не отдавало происходящее. Поведение друга напомнило ему образ Ветреного, сложившийся в воображении. А в этом поведении не было ничего достойного. Тони сострадание к голодному до женщин отцу не мучило. Он припомнил пару строк из песни Роджера и пропел их, чтобы сообщить слишком увлечённому ласками предку о своём присутствии. – Чёрт бы тебя побрал, Энтони!.. Уоррен?! Какого дьявола тебе надо?! Если только здание не горит, выметайтесь отсюда, – прохрипел Роджер. Чёртов придурок выглядел как никогда красивым рядом с женщиной, которую любил. А ещё ему повезло, что узкие брюки не в надел. – Здание сгорит, если ты сейчас же не уберёшь лапы от подруги моей жены, – бодро произнёс Тони. – В конце концов, Чет сделает со мной кое-что чуть более страшное, чем то, что можешь измыслить ты. – Как ты смеешь? – прошипел Роджер, вспыхнув яростью до глубины зрачков. – Ты знаешь, что нельзя, но делаешь это, – негромко проговорил Уоррен. – Отпусти её и молись, чтобы на её запястьях не осталось синяков. Роджер опомнился и тут же отпустил Шерил. Но снова склонился к ней и что-то зашептал, быстро целуя обнажённое плечо и шею. Леди подавленно молчала, не отводя серьёзных глаз от Роджера. Тони и Роджер ушли, а Уоррен подошёл к Шерил, принялся натягивать приспущенное платье на положенные места и ощутил влекущий сладкий запах крылатой женщины. Да, тут есть от чего потерять голову. Однако… почему-то его куда сильнее влекло к экзотической человеческой принцессе. Уоррен тихо ругал своего друга, а Шерил всё так же не шевелилась. С того момента, как Роджер ушёл, она смотрела в одну точку и молчала. – Я больше не могу, – сказала она, наконец. – Это выше моих сил. – Сдаёшься? Значит… позвать его обратно? – Нет! Ни о чём не спрашивай, пожалуйста. – Я не буду. Но я знаю кое-что о нём. Шерил, я знаю, что если бы ты ничего не испытывала к нему, то он оставил бы тебя в покое. Он не извращенец, чтобы годами преследовать тебя просто из упрямства или потому, что ему так нравится или хочется. Шерил закрыла ладонями лицо. Значит, её тоже терзает необъяснимый пожар мыслей и чувств. А Эсса… что она испытывает к Ветреному? Она говорила о любви к Классику. Но Ветреный… Нет, он не Роджер, он преследует Эссу, потому что его душа насквозь прогнила. Впрочем, герцог Ветреный – результат воспитания Классика. Значит, Классику нужен был Ветреный и то, что он делает. И, по какой бы причине всё это ни происходило, Эсса наверняка воспринимает сына как продолжение плана отца. И потому так спокойно принимает. И потому, что сама является частью этого плана. Уоррен вернулся в общий зал и его встретили, в благоговейном ужасе вытаращив глаза. Сначала это было недолго, и всего несколько пар глаз, но почти тут же все разговоры затихли. Что-то подсказало, что стоит обернуться. Занавеси, закрывавшие дверной проём, через который он только что прошёл, поднялись, словно удерживаемые парой невидимых рук, а теперь медленно опускались. – Ты что-то чувствуешь? – тихо спросила Эсса. Она стояла в десяти шагах от него, но он хорошо услышал её благодаря воцарившейся тишине. – Ничего плохого, – так же негромко ответил Уоррен. Но что-то приблизилось к нему, подняло в воздух прядь его волос и покрутило в невидимых пальцах. Уоррен улыбнулся – это было похоже на ласку и вовсе не пугало. А потом всё исчезло.