– Ага. Иисусе. – А теперь подтягивайся до следующей. Не торопись, спешить некуда. Перехватываясь со скобы на скобу, Джок медленно поднимался выше. Питер полез следом. Сев на утку, Джок достал фляжку и принялся жадно пить. Питер присел рядом. – В порядке? Джок едва кивнул. Его лицо было бледным, руки дрожали. – Погоди минутку, пройдет, – сказал Питер. – Черт, да хоть весь день, – сказал Фото. – Хоть всю оставшуюся жизнь. Джок глядел в никуда. Вероятно, он сейчас вообще ничего не видит, подумал Питер. – Попробуй расслабиться, – сказал он. Джок глянул на обвязку Питера: – Ты не был пристегнут? – Времени не было. – Значит, ты просто… сделал это, держась за веревку? – Сработало, правда? Джок отвернулся. – Я думал, мне точно хана. – Знаешь, что меня больше всего бесит? – сказал Фото. – Этот маленький дерьмец тебе даже спасибо не сказал. Закончив работать пораньше, они сидели на ступенях лестницы дома, передавая друг другу фляжку. Джока они видели сегодня в последний раз. Парень сдал свой пояс с инструментом и просто ушел. – Умно это было, со скобами, – продолжил Фото. – Мне бы и в голову не пришло. – Наверняка пришло бы. Я просто первым туда добрался. – Везучий, на хрен, этот мальчишка, я тебе скажу. А на тебя посмотреть – ты даже не нервничал. Это было правдой. Он ощущал себя неуязвимым, его сознание было полностью сосредоточено, мысли были чистыми, как лед. Если по правде, на краю крыши не было никакого выступа, поверхность была совершенно гладкой. «Я заставляю тебя видеть игру такой, как мне надо». Фото закрыл фляжку и встал. – Ну что, наверное, до завтра. – На самом деле я не уверен, – сказал Питер. Фото изумленно поглядел на него, а потом тихо усмехнулся. – Будь на твоем месте кто другой, я бы решил, что он перепугался, что чуть не погиб. А тебе, наверное, нравилось бы, чтобы каждый день кто-то падал, а ты его спасал. Чем же ты теперь займешься? – Мне кое-кто другую работу предложил. Сначала я думал, что не хочу, но теперь, возможно, я передумаю. Фото медленно кивнул. – Что бы то ни была за работа, уверен, она поинтереснее, чем эта. Значит, всё, что о тебе рассказывали, правда. Они пожали друг другу руки. – Удачи тебе, Джексон. Питер проводил его взглядом, а потом встал и пошел к зданию правительства. Когда он вошел в кабинет Санчес, та подняла взгляд от лежащих на столе бумаг. – Мистер Джексон. Как скоро. Я думала, мне придется побольше постараться. – Два условия. Три на самом деле. – Первое, безусловно, ваш сын. Я уже дала вам слово. Что еще? – Я хочу общаться с вами напрямую. Без посредников. – А что насчет Чейза? Он мой начальник администрации. – Только с вами. Санчес на мгновение задумалась. – Что ж, будь по-вашему. А третье? – Не заставляйте меня носить галстук. Солнце едва село, когда Майкл постучал в дверь хижины Грира. Света внутри не было, звуков тоже. Что ж, я слишком долго шел, чтобы ждать снаружи, подумал Майкл. Уверен, Луций не станет возражать. Он положил рюкзак на пол и зажег светильник. Огляделся. Рисунки Грира. Сколько же их тут? Полсотни? Сотня? Он подошел ближе. Да, память его не обманывает. Некоторые рисунки были поспешными набросками, другие – явно плодом не одного часа сосредоточенной работы. Майкл выбрал одну из картин, отцепил ее от стены и положил на стол. Гористый остров, купающийся в зелени, вид с кормы корабля, едва заметной в нижней части картины. Небо над островом и позади него – ярко-синее, закатное; посередине, в сорока пяти градусах над горизонтом – созвездие из пяти звезд. Дверь распахнулась. На пороге стоял Грир, наставив винтовку на голову Майкла. – Блин, опусти эту штуку, – сказал Майкл. Грир опустил винтовку. – Всё равно не заряжена. – Это радует. Майкл постучал пальцем по листу бумаги. – Помнишь, я сказал тебе, что лучше бы ты мне об этом рассказал? Грир кивнул. – Сейчас самое время. Созвездие называлось Южный Крест – самое заметное созвездие в ночном небе Южного полушария. Майкл показал Гриру газету, которую тот прочел без видимой реакции, так, будто содержание его ничуть не удивило. Потом описал «Бергенсфьорд» и тела, которые он нашел на корабле. Прочел вслух письмо капитана, впервые за всё то время, что оно было у него. Оказалось, что говорить все эти слова вслух – совсем не то, что читать про себя, так, будто он не подслушал чей-то разговор, а прожил его. И он понял впервые, чего хотел человек, писавший письмо, которое никогда не будет отправлено. Оно придало его словам оттенок вечности, запечатлев мысли и эмоции. Это было не письмо, а эпитафия. Данные с навигационного компьютера «Бергенсфьорда» Майкл припас напоследок. Точкой назначения для корабля было место в южной части Тихого океана, примерно посередине между севером Новой Зеландии и островами Кука. Майкл показал его Гриру в атласе. Когда двигатели корабля умолкли, он находился в полутора тысячах миль на северо-северо-восток от цели, несомый экваториальным течением. – Так как же он оказался в Галвестоне? – спросил Грир. – Он не мог там оказаться. Должен был утонуть, как и написал капитан. – Однако не утонул. Майкл нахмурился. – Возможно, его принесли туда течения. Я о них мало знаю на самом деле. Но скажу тебе лишь одно. Это означает, что барьера нет. И никогда не было. Луций снова поглядел на газету. Ткнул пальцем в середину. – Вот тут насчет того, что вирус был перенесен воздушным путем… – Птицы. – Слово я знаю, Майкл. Означает ли это, что вирус может до сих пор существовать? – Если птицы – его переносчики, вполне возможно. Однако похоже, что люди, которые этим занимались, так и не смогли это выяснить. – «…Очень редко у жертв заболевания проявляются эффекты трансформации, сходные с Североамериканским Вирусом, выражающиеся в значительном росте агрессивности, но удалось ли кому-то из этих людей преодолеть порог в 36 часов, неизвестно», – прочел вслух Грир. – Я тоже обратил внимание.