По ее губам скользнула улыбка, какая появляется обычно у людей, погрузившихся в приятные воспоминания. Дементьев тоже не удержался от улыбки: Нелл ему нравилась все больше. Не как женщина, но выпить с ней он бы не отказался. — Короче, она почти сразу Борьку тоже послала, а вот со мной почему-то сдружилась. Его вскоре машина сбила. Нелепая случайность, пьяный водитель. Она его тогда разлюбить еще не успела, как я поняла. Выгнала из злости. У нее в семье его никто не любил, поэтому горевать о нем и пить за упокой она пришла ко мне. Так и началось. Уже потом я познакомилась с ее семьей, когда она стала приглашать меня на праздники сюда. — А Степана Кленина вы хорошо знали? Нелл отрицательно покачала головой. — Не думаю, что кто-то в семье его хорошо знал. Разве что Кирилл. Он у них вечный миротворец и решатель всех проблем. И все радостно на него эти проблемы вешают. — Да, за все месяцы расследования убийства Степана я в основном с ним и общался, — признался Дементьев. — Он занимался всеми вопросами. — По крайней мере, больше ему со Степаном нянчиться не придется. Он принимал его неудачи слишком близко к сердцу. Всегда считал, что это отчасти его вина и вина их отца, который не дал Степану должного количества отеческой ласки и заботы. Впрочем, кому он их дал? — А что, он был недостаточно заботлив? — Он был своенравен. Не любил, когда ему перечили. Так Инна рассказывала. Вот Вика всегда умела к нему подлизаться, и на нее его щедрость сыпалась как из рога изобилия. А сама Инна этого не умела, поэтому ходила без милостей. Кирилл вот тоже умудрился разгневать отца и лишиться его покровительства. Правда, это не помешало ему добиться всего, чего он хотел. — А что он такого сделал? — Женился. По любви. На женщине, беременной не от него. Впрочем, Эдика он любит как родного. И, возможно, это была самая удачная его ставка в жизни. — В каком смысле? Нелл потушила тлеющий бычок в пепельнице и откинулась на спинку стула, глядя на Дементьева так, словно он не замечал очевидного, и ее это очень забавляло. — А вы не заметили? У них ни у кого нет детей. Ни у Вики, ни у Инны. У Степана тоже не было, да и Кириллу Настя родного ребенка так и не родила. Словно проклял их кто-то. Так что у Кирилла хотя бы приемный сын есть. Кстати, Эдик не знает об этом ничего, так что не стоит поднимать эту тему при нем, хорошо? Я тоже как бы не знаю, Инна мне по секрету сказала. — По секрету всему свету… — пробормотал Дементьев задумчиво, тоже сминая бычок в пепельнице. — А что вы думаете о завещании этом? То есть письме и истории про проклятую колоду? Нелл отвернулась и какое-то время с преувеличенным интересом наблюдала за окутанными темной пеленой верхушками деревьев, раскачивающихся на легком ветру. Вечерний ураган уже стих, даже дождь почти прекратился, лишь изредка в окно стучали крупные редкие капли, но небо все еще оставалось затянуто плотными тучами. И как всегда после сильного шторма, погода словно замерла, не то давая поверить в то, что все прошло, не то собираясь с силами для нового рывка. Нелл молчала, словно размышляя, что стоит говорить следователю, а что оставить при себе. — Не знаю, — в конце концов сказала она. — И более странные вещи случаются в этом мире. С этим Дементьев поспорить никак не мог. * * * Утро мало чем отличалось от минувшей ночи: небо оставалось в плену плотных туч, почти не пропускавших солнечный свет, на землю все еще падали капли дождя. Они стали мельче и реже и больше не сопровождались ни вспышками молний, ни раскатами грома, но все равно отравляли утро, лишая человека всякого желания вставать с постели и что-то делать. Дементьев смог заставить себя вылезти из-под одеяла, едва стрелки часов показали девять утра, только потому, что очень хотел в душ. Общедоступных ванных комнат в доме было не так много, а гостей, напротив, собралось приличное количество, поэтому стоило поторопиться и опередить всех, пока дом еще дремал. Контрастный душ частично пробудил в нем радость жизни. Кофе и завтрак обещали вернуть все остальные части. К тому же на первом этаже все еще царила тишина, что гарантировало возможность позавтракать в спокойной обстановке, не тратя силы на наблюдение за поведением хозяев и «понаехавших». Однако на кухне его ждал сюрприз, хотя сюрприз скорее приятный. Оказалось, что он сегодня не самая ранняя пташка, но разделить завтрак с Наташей Красновой он совершенно точно не возражал. — Доброе утро, — с улыбкой поприветствовал Дементьев, входя на кухню. — Что это вам не спится? Она улыбнулась ему, но как-то натянуто, словно просто пыталась соблюсти приличия. Стоило ему отвернуться, как озабоченное выражение снова проступило на ее лице. Она бросила взгляд на смартфон. Пренебрежительный взгляд, потому что думала, что Дементьев ее не видит. — Просто надеялась, что Повилас уже встал и мы скоро поедем. Не хотелось задерживать ни его, ни себя. Дементьев кивнул, а про себя подумал, что, скорее всего, ее с утра разбудил все тот же настойчивый молодой человек, который накануне названивал ей и выедал мозг глупыми вопросами о том, когда она собирается вернуться домой, хотя она сто раз ответила, что вернуться не может из-за погоды. — Вам сделать кофе? — предложил он, заметив, что она пьет воду. Еды на столе перед ней он тоже не увидел. — Мне как-то неловко хозяйничать на чужой кухне, — призналась Наташа со смущенной улыбкой, заметив его взгляд. — Не бойтесь, хозяйничать буду я, у меня с этим проблем нет, могу делать это где угодно, — заверил ее Дементьев, хотя на самом деле не был уверен, что сможет договориться с огромным черным монстром даже об одной чашке кофе, не то что о двух. Однако еще одна ее улыбка — на этот раз более искренняя — вдохновила его на подвиг, и уже через две минуты он ставил на стол две чашки американо. Сливки и какую-то колбасную нарезку он достал из холодильника, а вот хлеб пришлось долго искать по многочисленным шкафчикам. — Вуаля, — объявил он, когда все это стояло между ними на столе. — Завтрак готов. Кстати, — добавил он более игривым тоном, садясь за стол напротив нее, — первый раз готовлю девушке завтрак, должным образом с ней накануне не поужинав. — Вообще-то мы ужинали вместе, — со смешком заметила Наташа. — Да, но недолжным образом, — Дементьев многозначительно посмотрел на нее. Она смутилась и отвела взгляд в сторону. Не захотела поощрять. Что ж, ему было не привыкать к разочарованиям. Почему-то женщины не находили его неотразимым, хотя он сам считал себя «вполне ничего». Ростом природа не обидела, мышцы прекрасно накачены в ведомственном спортзале. Не атлет, конечно, но и не доходяга какой-нибудь. Одеваться он старался удобно, но вещи выбирал качественные, насколько позволяла зарплата следователя, и симпатичные. Никаких футболок с принтами, какие иногда напяливают на себя даже его ровесники, которых уже принято называть «дяденьками», бесформенных штанов и растянутых свитеров. Рожа тоже симпатичная, особенно если ее побрить, а улыбка даже ему самому нравилась. Спиртного он употреблял мало, в основном по праздникам в большой компании, курил вот только, но это уже давно не считается недостатком. Возможно, женщин отпугивала его профессия. Мужчина, занимающийся расследованиями убийств, никому не казался интересным. Что стало с романтикой в этом мире, Дементьев решительно не понимал. — Как давно вы работаете на господина Варнаса? — поинтересовался он, чтобы сменить тему. — Уже лет пять, — Наташа радостно схватилась за эту возможность. — Я начала еще на последнем курсе института. — Хороший шеф? — Мне с ним достаточно комфортно, — уклончиво ответила она. — Хотя вы понимаете, он руководитель фирмы, а сейчас не самые радужные времена для бизнеса. Он в постоянном стрессе, поэтому всякое бывает. Но я отношусь к этому с пониманием. По крайней мере, он старается держать себя в руках. — Понятно. И как давно вы в него влюблены? — уточнил Дементьев через пару секунд молчания. Она слегка покраснела, отчего стала казаться еще моложе, чем была на самом деле. Дементьев уже подсчитал, что ей года двадцать четыре — двадцать пять, едва ли больше, если она начала работать еще в институте. — С чего вы взяли, что я в него влюблена? — смутилась Наташа. — Я же следователь, — напомнил он. — Это моя работа — подмечать такие вещи. Она вздохнула и неловко пожала плечами. — Наверное, уже года четыре. До этого я была просто рядовым сотрудником секретариата, его и не видела почти. — Но я так понимаю, что без особых надежд? Вы с кем-то другим, а он… — Меня не замечает? — она грустно улыбнулась. — До недавнего времени он был женат, я ни на что и не рассчитывала. Уводить мужчину из семьи, знаете ли, плохо для кармы, — она изобразила пальцами кавычки, чтобы он не заподозрил ее в серьезном беспокойстве за карму. — Но теперь они в разводе… Правда, он, кажется, до сих пор по уши в нее влюблен. — А из-за чего они развелись? Она встретила другого? — Нет, — Наташа покачала головой, сосредоточено глядя в свою чашку. — Насколько я знаю, другого она встретила уже после развода. А вот из-за чего они расстались… Даже не знаю. Она просто ни с того, ни с сего подала на развод. Для Повиласа это был страшный удар. Он даже к психотерапевту ходил почти полгода, пил какие-то таблетки. Антидепрессанты, я полагаю. Это сильно не афишировали, я знаю только потому, что занимаюсь всеми его делами как личный помощник. В общем, это было очень тяжело для него. И он до сих пор не пришел в себя. — Как трогательно, — пробормотал Дементьев. — А говорят, любовь умерла. — Очевидно, нет. Но она совершенно точно зла. Вика его не заслуживает, — почти зло процедила Наташа, поднося чашку к губам. — Мизинца его не стоит. — Именно это вас так расстраивает сегодня утром? — как бы невзначай уточнил Дементьев, собирая себе бутерброд из двух видов колбасы. — Или что-то еще тревожит? Она нахмурилась, обхватив руками чашку, словно у нее замерзли руки, бросила на него быстрый взгляд. — Ваша работа, да? Подмечать всякое? — ее голос прозвучал довольно нервно. — Конечно. Так что у вас случилось? — Скажите, а как погиб Степан Кленин? — вместо ответа внезапно поинтересовалась она. — Он и еще несколько человек были убиты в течение трех дней. Убийца покончил с собой и во всем признался в предсмертной записке. Дело практически закрыто. — И там… на местах преступлений… ничего не было связано с картами? — С картами? — переспросил Дементьев, удивленно вскидывая брови. — С той колодой, о которой он писал в своем последнем послании. Колода для игры в «Мафию» ручной работы. Которая якобы проклята? — С чего вдруг такой вопрос? — усмехнулся Дементьев. — Вчерашнее чтение «завещания» произвело на вас такое впечатление? Или вы вообще верите в проклятия? — Когда молодой человек за несколько дней до гибели оставляет такое письмо — это производит впечатление, да. Хотя вообще-то я не склонна верить в подобные страшилки. Просто я сегодня утром нашла у себя в комнате карту. По описанию она очень похожа на карту из той колоды: большая, искусно расписанная. Вечером, когда я ложилась спать, ее точно не было, а утром я обнаружила ее на прикроватной тумбочке. Она стояла на ребре, опираясь на часы, была повернута ко мне. Она словно смотрела на меня, — с каждым словом тон девушки становился все более взволнованным, Таша намеренно понижала голос, чтобы случайно не сорваться на крик. — Что это была за карта? — заинтересовался Дементьев, мгновенно переходя из флиртующего режима в рабочий. — На ней была изображена женщина. Такая, распутного вида: яркий макияж, откровенная одежда, вызывающая поза. В уголке выведена буква «П». — Путана, — констатировал Дементьев. Накануне он прочитал достаточно, чтобы опознать роль по этому описанию. — Карта у вас с собой? — Нет, она в комнате осталась. Могу принести.