– Ладно. Думаю, на днях найдем, куда тебя определить. А пока придется тебе в фургоне своем пожить. – Не страшно. Для того его и делал, – пожал Елисей плечами. – Вот ничем тебя не проймешь, – вдруг рассердился комендант. – Чего не коснись, везде ты чистый. А дел наворотил, за неделю не разгребешь. – Я, ваше благородие, первым никогда никого не трону. Но уж если полезли, не обессудьте. Пощады не будет, – угрюмо проворчал парень. – Не нравится, могу и уехать. Мне везде и дом и кров. Для того фургон свой и делал, когда из станицы уезжать собирался. – Я те уеду, – рыкнул в ответ комендант, успокаиваясь. – Стану я такого стрелка и следопыта на какого-то дурака менять. Да еще и контрразведчик твой уже делом о похищении девиц сильно заинтересовался. В общем, придумаем что-нибудь. Потерпи. – Не мой он. Он свой, собственный, – не сумел промолчать Елисей. – А потерпеть, это запросто. Тем более что работы у меня в мастерской много. – Угу, уже весь плац кислотой твоей провонял, – проворчал штабс-капитан, закуривая очередную папиросу. – Если б не польза, давно б запретил все. В общем, найдешь сам что подходящее, можешь от моего имени двадцать пять копеек обещать. Я тебя еще и как оружейника в крепости оформил. – Благодарствую, – кивнул Елисей, пряча улыбку. Про то, что людям на подобных должностях положено платить жалованье, он не говорил. Хватит и того, что оплачивают его постой у местных. А на жизнь себе он и так заработает. Главное, чтобы мастерскую не отобрали. Вот тогда из крепости точно придется уходить, прихватив все свои наработки. * * * От работы его оторвал стук в дверь. Крикнув, что сейчас выйдет, Елисей с руганью переставил противень, на котором сушил хлопчатник, и, сняв рукавицы, откинул крючок, открывая дверь. К его удивлению, на пороге стоял дед Святослав. Окинув парня долгим внимательным взглядом, старик вздохнул и, кивая на лавку, коротко сказал: – Выходи, погуторить надо. Распахнув дверь пошире, чтобы проветрить помещение, Елисей присел на указанную лавку и вопросительно посмотрел на старого казака. Отложив клюку, Святослав огладил бороду и, вздохнув, спросил: – Что у тебя с тем солдатом приключилось? – Решил, что раз с Натальей спит, то может и мной командовать и вещами моими распоряжаться. Фургон вон продать хотел. Пришлось поучить, – так же коротко поведал парень. – А Наталья? – удивленно уточнил старик. – А что Наталья. Пока он мне свои условия высказывал, молчала, а потом, когда завертелось, защищать его кинулась. – А ушел чего? – Байстрюком меня назвала. Будь мать жива, в рожу бы плюнул, а так и знать ее теперь не хочу. – Совсем сдурела баба, мертвых позорить, – зло проворчал старик. – Добре, с ней я потом поговорю. А к тебе у меня дело есть. – Слушаю тебя, дядька Святослав, – подобрался Елисей. – Есть у меня тут родня дальняя. Ее все промеж себя ведьмой кличут. А она не ведьма. Она просто травы хорошо разбирает. Старая уже. С внучкой живет, – тихо, словно нехотя начал рассказывать казак. – А вот с той внучкой у нее и беда. Было дело, словили ее горцы да снасильничали. Давняя то история и грязная. В общем, порченая она теперь. В платке вдовьем ходит. Потому и не хочет Радмила никого на постой брать. Но насчет тебя я ей слово дал, что все в порядке будет и что дурного ты точно не учудишь. Поручился я за тебя, парень. В общем, собирайся. Неча тебе тут сидеть, – скомандовал старик, поднимаясь. – А плату какую она попросит? – задумчиво поинтересовался Елисей. – А сколько Наталье комендант платил? – Двадцать копеек в месяц. Но в этот раз обещал двадцать пять платить. Да и еще добавлять стану, – чуть подумав, пообещал парень. – Ну и добре, – усмехнулся старик. – Ты казак справный, руками работать умеешь. В общем, от тебя больше по хозяйству помощь нужна, нежели деньги. Собирайся. Кивнув, Елисей принялся выносить из сарая свои пожитки. Быстро загрузив фургон, он помог старику взобраться на козлы и, привязав к фургону поводья второго коня, запряженного в повозку, направил выезд в указанную казаком сторону. Проехав на другую сторону казачьей слободы, они свернули в узкий переулок и оказались почти под стеной, метрах в трехстах от ворот, выходивших в сторону перевала. Подогнав фургон к воротам, Елисей по указке старика спрыгнул и грохнул кулаком в воротину. Калитка отворилась, и на улицу выскочила девушка лет семнадцати, тонкая, словно хворостинка, с огромными, черными, будто ночь, глазами на бледном лице. Рассмотреть ее лучше Елисей не успел. Увидев старика, девушка мимолетно улыбнулась и, вернувшись во двор, принялась отворять ворота. Святослав так и сидел на козлах, пока выезд не оказался на подворье. Елисей помог ему спуститься и, обернувшись, увидел выходящую из дома старушку. – Ты, значит, и есть Елисей? – спросила она, окинув парня внимательным взглядом удивительно озорных глаз. – Я и есть, – чуть улыбнулся парень. – От Натальи, стало быть, ушел, – хмыкнула старуха, тяжело опускаясь на лавку у крыльца. – Ушел. – А козу, кур да кобылу оставил. Да и телегу переделанную тоже. Не жаль? – Там дети малые. Им нужнее. А за то, что Наталья дурой оказалась, я их наказывать не стану. Надо будет, добуду, – отрезал Елисей, не понимая сути этих вопросов. – А надо, – лукаво усмехнулась старуха. – Нам с внучкой самим козу не купить, а вот ты нам ее и добудь. – В город поеду, привезу, – кивнул парень. – А что с похода не привез. Иль не казак? – тут же поддела его бабка. – В последнем походе не до добычи было. Девок увезти требовалось. А у горцев козы худые. У них овцы добрые, а козы какие-то тощие. Неухоженые. Да и не та это добыча, чтоб за нее башкой рисковать. Купить проще, – усмехнулся Елисей. – Радмила, не дури парню голову, – неожиданно рыкнул Святослав. – Ему и так несладко. Лучше комнату покажи. – А вот Марья сейчас и покажет, – тут же перевела стрелки бабка, кивнув на внучку. Услышав свое имя, девушка выскользнула из сарая и, подойдя, тихо пригласила: – За мной ступайте, сударь. – Господь с тобой, сестрица. Какой я тебе сударь? – удивился Елисей. – Елисеем меня звать. Так и зови. – Как скажете, – не повышая голоса, отозвалась девушка и, развернувшись, направилась в дом. «Странная она какая-то», – думал парень, проходя следом за ней. Уже привычно перекрестившись на образа в красном углу, он, повинуясь указующему жесту Марьи, повернул направо и, приметив дверь, осторожно толкнул створку. Комната оказалась не большой, но уютной. Примерно метров восемь квадратных, с двумя окнами, выходившими на двор. Стол, табурет и лежанка. Вот и вся обстановка. На полу плетеный половичок. Лежанка была застелена матрацем, набитым свежим сеном. По запаху было понятно. На окнах чистые, светлые занавески. В общем, ему было в самый раз. Осмотревшись, Елисей присел на лежанку и невольно скривился, услышав протяжный скрип. Хмыкнув, он специально несколько раз переместился и даже подпрыгнул, заставляя старую лежанку стенать, словно привидение, и, поднявшись, задумчиво проворчал: – От такого скрипа ночью и поседеть можно. Спросонок подумаешь, что нечистая сила в комнату влезла. Бабка поменять-то позволит? – повернулся он к стоявшей на пороге девушке. – Позволит. Нам оно без надобности было, а вы, коль пожелаете, так меняйте, – не поднимая глаз, ответила Марья. – А ежели я сюда еще какую мебель привезу, спорить не станет? – не унимался Елисей. – Не станет. Поступайте, как нужным сочтете, – выдохнула девушка. – Ну и добре. Прибирать тут ты станешь? – на всякий случай уточнил парень. – Я. И стирать, ежели надо вам, тоже я стану. – Надо. Сама понимаешь, у меня других дел хватает, так что за эти дела я тебе отдельно платить стану, – пообещал Елисей. – Благодарствую. – А скажи, Марья, продукты в доме имеются? Может, чего с базару прикупить надо? Я все одно туда пойду. – Благодарствую, есть все в доме, – словно автомат отвечала девушка, не поднимая глаз. «Блин, да как же тебя расшевелить-то? – удивленно проворчал про себя Елисей. – Кукла говорящая, а не дочка казачья. Добре», – вздохнул он, так ничего умного и не придумав. – Пошли, скажу дядьке Святославу, что мне все нравится, – сказал он, поднимаясь. Они вышли на крыльцо, и Елисей, подойдя к старику, снял папаху и, коротко поклонившись, поблагодарил: – Спаси Христос, дядька Святослав, за помощь, да заботу. А за обещание свое покоен будь. Дурного не сделаю. – Стало быть, остаешься, казачок? – лукаво усмехнулась бабка. – А не страшно? – А чего бояться? – не понял Елисей. – Так про меня говорят, что ведьма я. Иль не слыхал? – Не слыхал, – с улыбкой качнул парень головой. – Да и не привык я сплетням бабьим верить. Не от большого ума такое рассказывают. Я вот только мебель всякую да утварь под себя завести хочу. Дозволишь ли?