– Иллюстраааайшен, – страшно басила Лиза. – Да что с тобой? – цыкала на Эльдара Лариса Сергеевна, и он кусал губы, чтоб не хихикать. И удивлялся, что у такой строгой бабушки такая разбалованная внучка. Ему понравилось ходить на занятия. Да что там, он мчался на них, только бы перемигнуться с Лизой в прихожей, послушать, как она валяет дурака. Иногда она забиралась в кабинет и сидела под кадкой с алоэ, глумливо копируя незадачливого ученика: – Ай инджой фишинг енд футбал! Он зе викендс ай волк… Порой Эльдар обнаруживал в своем конспекте рисунки. Примитивные каракули, но что еще можно нарисовать впопыхах, чтобы никто не увидел? «И как ей удалось?» – гадал мальчик. Однажды, торжественно и словно бы в замедленной съемке, Лиза прошла мимо кабинета на четвереньках, высоко подбрасывая конечности и выкручивая голову. В тишине – лишь Лариса Сергеевна бубнила под боком. Неизменная белая сорочка задралась, демонстрируя бежевые панталоны. Эльдар прыснул от смеха, и репетитор насупилась гневно. Мама – видать, Лариса Сергеевна наябедничала по телефону – отругала его, но он не сдал Лизу. Он считал ее своим другом, хотя они ни разу не поговорили нормально. Как-то учительница отлучилась из кабинета. – Я на минутку. Междугородка, сын из Германии звонит. Эльдар выбрался на цыпочках в коридор. – Эй, – шепотом позвал он. – Я тут. – Лиза вынырнула из-за спины. – Вот. – Он вручил ей упаковку сушеных бананов. – Спасибо. Повисла неловкая пауза. Он спросил: – У тебя есть приставка? Вместо ответа девочка дотронулась до его лба, до синеватого рубца. Рука у нее была настолько холодной, что Эльдар едва не отпрянул. – У меня и на ногах есть, – хвастливо проговорил он. – Показать? Под заинтригованным взором Лизы он откатал штанину. – Ого, – присвистнула она. – А показать мой шрам? – А то! Лиза подняла подбородок. – Это от веревки, – сказала она. Он открыл было рот, но из кухни вышла Лариса Сергеевна. Смерила детей неодобрительным прищуром и продефилировала в кабинет. Дома взволнованная и бледная мать обняла Эльдара и вкрадчиво спросила: – С кем ты разговаривал у Ларисы Сергеевны? – С Лизой, а что? Мама смотрела пристально и напряженно, точно сканировала его мозг. – Какая Лиза? – Внучка Ларисы Сергеевны… – Чушь. – Мама изучала шрам на его лбу. – Ты разговариваешь сам с собой? Он отстранился, пораженный. – Я разговаривал с Лизой! – Лариса Сергеевна живет одна! Нет никакой Лизы… Он лихорадочно пытался сообразить, о чем мама твердит. – У тебя снова болит голова? – Ничего у меня не болит! – рассерженно воскликнул Эльдар, – А твоя Лариса Сергеевна обманщица! Он распахнул конспект на странице с карандашным наброском. Мальчик, девочка и кто-то третий позади них – оранжевый великан с распростертыми ручищами. От схематических запястий спускаются ниточки, они окольцовывают детские шеи, будто ошейники. – Вот! – Эльдар швырнул маме конспект. – Это рисунок Лизы! Мама вернула тетрадку и сказала утомленно: – Хватит дурачиться. Здесь ничего не нарисовано. – Здесь? – Он тыкал в картинку, в девочку с красными черточками шевелюры на кругляше головы. – Здесь?! – Ты представляешь, как ты напугал меня своими идиотскими шутками? – Но ма… – Марш в комнату. И если Лариса Сергеевна опять пожалуется… Вечером он испробовал конспект на друзьях. И наконец-то понял. Озарение, от которого мир закружился и понесся на него обезумевшим автомобилем. Для всех, кроме Эльдара, листочек в тетрадке был чист. Для всех, кроме него, Лизы не существовало, потому что она… – Призрак, – произнес вслух схоронившийся под пледом мальчик, и за окном протяжно завыл пес. В понедельник она не появилась. Он прислушивался к шумам из гостиной. Холод покалывал ступни. – Эта тема ясна? Вопросы? – Лариса Сергеевна, – осмелился он. – У вас была внучка? – Что значит «была»? Она и есть. Настенька. Ей девятнадцать, учится в Германии… Он потупился, сбитый с толку. Лиза сидела под столом, в полутьме ее зрачки по-кошачьи сверкали. – А раньше, – не узнавая свой голос, спросил Эльдар, – тут жила рыжая девочка моего возраста? – Ну, – усмехнулась Лариса Сергеевна, – дому сто лет, наверняка в нем жили девочки, и рыжие в том числе. Негнущимися пальцами он зашнуровывал кеды. Лариса Сергеевна наблюдала, прислонившись к косяку, и планировала, вероятно, как именно откажет маме Эльдара в своих услугах. Поодаль, лицом к стене, стояла Лиза. Руки по швам, плечи поднимаются и опадают. Она произносила его имя снова и снова, снова и снова… * * * – Ты уснул, что ли? Фильм закончился. Он зевнул, размял задеревеневшие мышцы. – Понравился? – Очень. Только этот Гоша такой мудак! Я в семье главный, я решаю… Это же натуральный сексизм. Эльдар хмыкнул и поцеловал Марину в ключицу. – Давай спать. Пока Марина была в ванной, он размышлял, а не рассказать ли, что в детстве у него была выдуманная подружка. Что после сотрясения мозга он галлюцинировал наяву, недолго, меньше месяца, и что в двадцать два, перебирая хлам, наткнулся на тетрадь по английскому, но сжег ее не листая. Нет, в другой раз. – Оставь, – попросил он, когда Марина склонилась над лампой.