За шесть лет работы учителем Лена Гаврилова встречала очень разных ребят – и всегда говорила, что каждого из них есть за что любить. Но этот, конкретно этот… Мальчик был странный. Стоило ему войти в класс, как неугомонные дети разом затихли, позабыв про все свои неотложные дела. Никто ни у кого не списывал в спешке домашку, не катал шарики из бумаги, не визжал от щекотки, не смеялся и не шушукался. Макс Ветров прекратил щипать соседа по парте, и даже Галя Гришина в кои-то веки сама отложила в сторону мобильник, не дожидаясь, пока Лена выскажет ей отдельное персональное. В полной тишине двадцать пар глаз уставились на новенького, и она могла бы поклясться, что еще ни одного новичка этот класс не встречал таким образом. Седьмой «Б» не проявлял в отношении Паши Корнилова понятного любопытства – седьмой «Б» насторожился. Как стая зверей при виде забредшего на их территорию чужака. Нечто похожее испытывала и сама Лена. Легкую неприязнь. Жалость, как к неухоженному щенку-дворняге. И еще опаску – вдруг укусит?.. – Знакомьтесь, ребята. Это Паша. Отнеситесь к нему хорошо, как вы умеете. – Она сказала то, что обычно говорила в подобных случаях, но на этот раз привычные слова звучали фальшиво. – Паша, сядь на свободное место… Паша Корнилов направился к пустующим задним партам, провожаемый взглядами новых одноклассников. Спокойный – не столько шел, сколько плыл по течению. Невысокий для своих лет, бледный, темноволосый и темноглазый. Из-за сросшихся над переносицей бровей казалось, что он хмурится. Движения Паши были неторопливыми, но не такими, как у «солнечных» детишек, с которыми Лене иногда приходилось иметь дело. Он не выглядел заторможенным, не спал на ходу. Лена подумала об этом уже во время урока, когда показывала ребятам из «Б» документальный фильм про животных. На экране лисица учила свое потомство охотиться. Возле норы полузадушенный грызун пытался уползти, скрыться от неминуемой участи, а несколько лисят, стелясь по земле, окружали свою жертву. Паша Корнилов двигался так же, как они, – с ленивой грацией хищника. Потом у Лены были другие уроки и другие дети. Классные журналы, отчеты, учебные планы. В следующий раз биологию у седьмого «Б» предстояло вести только в пятницу, и про Пашу с его лисьими повадками Лена напрочь забыла. До вторника. Во вторник она заглянула в школьную столовую, а на обратном пути задержалась у рамы металлодетектора – рисковала не успеть к звонку, но как же не перекинуться парой слов с Витей Молдаванином? – Здрасьтеленатольевна! Здрасьте! Здрасьте, здрасьте, здрасьте… Мимо промчалась стайка старшеклассниц. Лене они напомнили суетливых галок. Им навстречу, в направлении выхода, шла библиотекарь баба Надя. – Спокойнее, пигалицы, тетку не снесите!.. Добрый день, Леночка. – Добрый, Надежда Васильевна. – Лена знала бабу Надю еще с тех пор, когда сама здесь училась. Уже тогда ее прозвали Тортилла, потому что уже пятнадцать лет назад баба Надя казалась большой и древней, как черепаха. – Привет, Ленуца. Как жизнь молодая? Вся в трудах? Молдаванин, скучая, теребил в руках черный пенал служебной рации. – Здравствуйте, Виктор, – ответила она, пряча улыбку. – Ух, какие мы серьезные! Вишь, брат, как? – блеснул Витя коронкой на зубе, обращаясь к проходившему мимо пятиклашке. – Бегом на урок давай. У тети Лены не забалуешь… Марина, подруга по педу, все убеждала Лену поискать кавалера поинтересней, да та и сама не хотела служебных романов. Но легкий флирт на перемене, дружеские шутки – разве в этом есть что-то плохое?.. Пару минут они мило общались, пока не раздался звонок. – Не торопись, Ленуца, – попросил охранник. – Дай своим архаровцам рассесться. Ты ж сегодня до вечера тут? – Да, вся вторая смена моя. – Так, может, после работы зайдем куда?.. Традиционный вопрос подразумевал традиционный вежливый отказ, который Лена просто не успела озвучить, потому что в холле вдруг раздался громкий девичий визг – полный неподдельного ужаса. – Это же мои. Варя из «Б»… – прошептала Лена, уставившись на Молдаванина. То, что она безошибочно узнала голос ученицы по истошному нечленораздельному воплю, стало для нее самой открытием. – Класс какой? Аудитория? Они поспешили на крики. Расписание подопечного седьмого «Б» Лена помнила не хуже самих детей, но сейчас от волнения у нее все вылетело из головы. Какой день-то сегодня? Какой урок по счету?.. Мысли путались, хаотично кружа, как перепуганные воробьи. – Там! Литература! – вспомнила она, когда в этом уже не было нужды. Дверь соседнего с ее кабинетом класса распахнулась, в рекреацию выбежала Марина с белым как снег лицом. Вслед за ней вывалилась Варя Хворостова с лицом еще белее, чем у учительницы, – и тут же, согнувшись пополам, вытошнила на пол остатки частично переваренного школьного обеда. – Варя? Марина Витальевна?.. Марин, что случилось? Однокашница по педагогическому лишь махнула рукой в сторону двери. Лена оттащила Хворостову к окну, а Молдаванин в это время забежал в класс. Открывались соседние кабинеты, наружу выглядывали любопытные дети и ничего не понимающие учителя. Лена рявкнула девятому «А», чтобы не покидали кабинет биологии, а сама рванула вслед за охранником. Остаток дня происшествие обсуждала вся школа. Вечером, когда все поутихло и люди – что ученики, что преподаватели – разошлись по домам, они с Витей пили кофе у стоявшего в холле автомата и тоже обсуждали случившееся. – Ну этот ваш новенький, конечно… боец! – качал головой Молдаванин. В голосе слышались нотки восхищения. – Отделал пацана – мама не горюй! Понятно хоть, за что? – Ветров у нас хулиган, задира… Но я ни капельки не оправдываю Корнилова. Охранник усмехнулся. – Это вы, девчонки, так думаете. Что, мол, на обиду нельзя отвечать силой. А некоторые – вроде вашего Ветрова – только язык кулаков и понимают. Я, знаешь, когда сам в армии служил, тоже приходилось… – Но мы же не в армии. И не в лагере, не в тюрьме. Перед глазами до сих пор стояла картина, от которой становилось дурно. Перевернутые, разбросанные по кабинету парты и стулья. Гришина, хнычущая у распахнутого окна. Другие девочки рядом, взволнованные. В задней части комнаты, у шкафа с бюстами классиков, собрались мальчишки, окружив кого-то или что-то. Чуть поодаль Паша Корнилов укладывал в ранец учебные принадлежности. Вид у него был настолько спокойный и отрешенный, что Лене даже в голову не пришло, что причиной всего хаоса может быть он. Она пробежала мимо, не глядя, растолкала ощетинившийся мобильниками седьмой «Б». Увидела, кого фотографируют и снимают на видео ребята. На полу, прислонившись к стенке шкафа, сидел Максим Ветров. Максик, Ветруша, главный двоечник в классе, один из немногих в «Б», кого можно было хоть сколько-нибудь отнести к «группе риска». Пару раз, разговаривая с ним, Лена чувствовала запах сигаретного дыма, а однажды на перемене он всерьез поцапался с парнем из старших, причем в стычке больше досталось десятикласснику. Теперь же пострадавшим оказался сам Ветров. Грудь мальчишки тяжело и часто вздымалась, учащенное дыхание было слышно за несколько метров. Глаза прикрыты, посеревшие губы мелко дрожат. Правая рука безвольно обвисла, рукав рубашки потемнел и намок. Витя склонился к нему с телефоном возле уха – вызывал скорую. Прежде чем Лена успела что-либо предпринять или сказать, хлопнула дверь – Паша Корнилов вышел из класса. – Родителям-то звонили? – поинтересовался Молдаванин. – Да. Кстати… – она замялась. Бросила взгляд в окно – школьный двор постепенно тонул во тьме. – Виктор, можно тебя попросить? – О чем угодно, ленатольевна… О чем угодно. Лена посмотрела по сторонам. В целях экономии большую часть ламп в школе на ночь отключали, поэтому в обе стороны от поста охраны тянулись слабо освещенные коридоры, полные враждебных теней. Поразительно тихие в сравнении с тем, какими они бывали днем, когда в школьных стенах гремело звонкое многоголосье детей и подростков. – Ты не мог бы задержаться на час-другой? Подождать, пока я с отцом Корнилова пообщаюсь? – Без проблем. – А потом… – Лена коснулась его руки. – Может быть, и зайдем куда-нибудь, как ты хотел. Я была бы тебе благодарна… – Эй, – Молдаванин сжал ее пальцы и заглянул в глаза, – это вовсе не обязательно, Ленуца. Если не хочешь – не надо никуда идти. Время позднее, я тебя и так провожу. И ты ничем, совершенно ничем мне не обязана. – Спасибо, – сказала она. На душе стало спокойнее. Идя по коридору в свой класс, Лена думала, что, пожалуй, плевать на Маринкино мнение – Витя ведь действительно хороший парень. Простой, но надежный. И не беда, что работа у него не бог весть какая престижная. Ей ли нос воротить?.. Она прошла через ряды пустующих парт к учительскому столу, включила лампу. Села там, изучая – в который раз – документы Корнилова. Было в них что-то, что вызывало беспокойство. Спустя полчаса – она отметила время на циферблате мобильника – пришло сообщение от Молдаванина: «Прибыл, жди». Видимо, Корнилов-старший явился. Лена глянула в сторону приоткрытой двери – и точно, пару минут спустя раздались неторопливые шаркающие шаги, в слабом свете замельтешили по полу рекреации тени. В дверь негромко постучали, в комнату заглянул незнакомый мужчина в простых серых брюках и шерстяном свитере. – Добрый вечер. Она присмотрелась к человеку внимательнее: среднего роста, коренастый, аккуратные черные усы, седина в волосах, темные глаза на маловыразительном лице – сын многим походил на отца. – Здравствуйте… Что-то вы припозднились, – вздохнула Лена. – Извините, работа. Хорошо хоть сторож пустил. Так вы, значит, Елена Петровна? – Мужчина казался несколько смущенным. Впрочем, каково было бы ей на его месте? – Анатольевна. Знаете… – Лена заглянула в блокнот, чтобы самой не ошибиться. – …Сергей Николаевич, нам надо серьезно поговорить. – Для этого я здесь, – он улыбнулся. – Можно присесть? – Разумеется. Разговор будет, наверно, долгим, – начала Лена. – Вы уже обсуждали с сыном случившееся? Как он объясняет свои действия? Откуда у него такая агрессия? – Так, перекинулись парой слов. Он у меня парень неразговорчивый. – Что да, то да… Зато сочинения здорово пишет, – съязвила Лена. – А что не так с его сочинением? – Ну… – Она порылась в бумагах. – Я вряд ли сейчас найду… Однако конфликт возник не на пустом месте. – Над сыном смеялись.