Никол удивлен, но выглядит довольным. – И вопрос по срокам. Как назначать? В один день или вразбивку? – Какая разбивка? Я завтра первый день на службе. Как буду выглядеть, если сразу отпрашиваться стану? В один день, конечно. И лучше сегодня, можно со всеми разом. – Стах, я тебя услышал. Но все на одного не положено. Он ушел и почти сразу вернулся: – Примешь ли ты письменные извинения от господина Сентоса? – Приму, наверное. – Да уж! С паршивой овцы хоть шерсти клок. Прикрылся гипсом и думает отделаться легким объяснением? С остальными встречаемся через час. Через час появились оппоненты. Распорядитель дуэли, генерал от инфантерии, с видимым отвращением, как использованную бумагу из туалета, передал записку с извинениями Сентоса. Затем представил противников. Один из дуэлянтов, оказавшийся бароном, выложил конверт и попросил зачитать содержимое после любого исхода дуэли. Он единственный выйдет на бой с кинжалом. Остальные взяли длинные мечи, а один и кулачный щит. Он как раз выйдет первым. Перед боем снимаю китель, а то перемажусь в крови, жалко вещь портить. Орден оставляю – мне положено. Мы в длинном узком зале. Барьером отделены два ряда скамеек для зрителей. Кстати, Найджел в их числе. Нас ставят на двадцати шагах и по сигналу велят доставать оружие и сходиться. Первый раунд. По гонгу салютуем клинками и убираем их. По второму – противник достает меч и начинает двигаться ко мне. Подход как в учебнике. Рукоять меча чуть выше пояса, острие на уровне глаз. В левой руке баклер с длинным шипом прикрывает сердце. Идет приставным шагом. Левой ногой шаг вперед, правая подступает к ней, затем наоборот. Их что здесь, кроме красивостей, совсем ничему не учат? Я пока стою. Кинжал в ножнах. Парень считает, что уже победил, ведь за мной до стены шагов пять, думает, прижмет к ней. Когда только он оказался на расстоянии атаки, резко ускоряюсь и обхожу его с правой руки. В то же самое время достаю кинжал, а при проходе провожу секущий удар в шею. Лезвие острое, сам доводил, им не только колоть, но и резать можно. Три быстрых шага для разрыва дистанции и поворот к противнику. Одновременно вкладываю кинжал в ножны, тем же движением стряхивая кровь. К покойнику подбежал лекарь, но уже поздно: сонная артерия перерезана. Мне кровь на рубаху попала, но ее хоть застирать можно, хорошо, мундир снял. Народ нервничает, суетится. Покойника унесли, лужу опилками засыпали. Меня спросили, не хочу ли отдохнуть. От чего? Мы только начали. Вышел второй противник. Салют. Исходное положение. Гонг. Он идет к середине и крутит мулине. При пятом движении третьего мулине резко сокращаю дистанцию и тут же отскакиваю, оставляя кинжал. Зачем пачкаться? Простой колющий удар в сердце. Но если клинок сразу выходит, тебя окатывает, как из шланга, лучше подождать пару минут. Опять суета, лекарь, опилки. Чувствую, студенты такие же хреновые фехтовальщики, как и гимназисты. Я за счет своего персонажа выезжаю, а им и противопоставить нечего. Генерал подошел, смотрит так проникновенно и спрашивает: – Тебя кто драться учил? Вытягиваюсь во фрунт и рапортую: – Виноват, ваше высокопревосходительство! Драться не учили. Учили убивать. – И кем ты должен был стать? – Лекарем, ваше высокопревосходительство. – Лекарем? И где такой лекарь больных лечит? – Диверсионно-разведывательные группы дальнего поиска, ваше высокопревосходительство. Действуют в отрыве от основных сил. – И много вас таких? – Один остался, ваше высокопревосходительство. Дядя учил, но пока я лежал в госпитале, он умер. – Дядя Вилдрек ни при чем, но отмазаться надо. Тут все понимающе закивали, а генерал сочувственно протянул: – Ясно. – И тут же продолжил опрос: – А ранить противника можешь? – Куда, ваше высокопревосходительство? – Куда хочешь. – Ваше высокопревосходительство, честно говоря, я вообще никуда не хочу. Зачем мне это? Я драться не люблю. – Так. – Он потер лоб. – В руку легко попасть можешь? – Если легко, то только со средней дистанции, ваше высокопревосходительство. Вблизи если кинжалом, то артерия повреждена будет, если безоружным, то локоть сломаю. Меня окружающие разглядывают, как какую диковинку. – Я приказать не могу, но лично тебя прошу – нанеси сейчас легкую рану с любой дистанции. – Будет сделано, ваше высокопревосходительство. На этом он отошел от меня и кого-то спросил: – Какой идиот волкодава на котят натравил? Третий раунд. Сразу после гонга рванул вперед и метнул кинжал в предплечье. Перекатом дошел до противника, но тот уже уронил свой клинок и зажимал порез. На этом бой закончился. Прочитали письмо барона, там он извиняется. Это очень благородно, ибо после дуэли. Выпили с ним по чарке красненького на мировую. Потом выпил с Найджелом и остальными. Затем уехал. Зато дома еле выжил. Изругали всего, после обцеловали и вновь изругали. Правда, потом рассказ слушали, затаив дыхание. Отец в молодости разок дрался. За маму. Ее кто-то обозвал после того, как от семьи отрезали. Отец не смог промолчать. Ранил своего противника тяжело. А потом ему тишком донесли, что в семью болтуна от аус Хансалов зашли спросить – с чего их родовые дела разбирать начали? Очень интересно? Может, стоит паре-тройке боевых волшебников прийти, на все интересующие вопросы разом ответить? Те сразу на попятную – дескать, ошибочка вышла. Сыночек глуповат, вот язык и распустил. Ему уже пояснили, что чужие семейные дела никого не касаются, а теперь повторят. Тем дело и закончилось. Мама присланную вырезку и письмо прибрала. Велела, как протокол о дуэли составят, ей его обязательно отдать. Она его тоже спрячет. Внукам для памяти. Тут есть чем гордиться. Завтра первый день службы. Понятно, волнуюсь. Как она сложится? Буду ли присягать? А если буду, то кому? Королю? Принцу? В принципе, могут попросить присягнуть и Лауре. Здесь мир совсем другой, для дворян присяга многое значит. Связь между вассалом и сюзереном держится до смерти одного из них. Опять же нарушение присяги карают боги. Не как у нас, не когда-нибудь потом, после смерти и абстрактно, а сразу и серьезно, бывает и до смерти. Только не жалейте несчастного вассала, который и предать толком не может: сюзерен, нарушивший клятву, наказывается так же, если не сильней. Ведь одним махом он может предать многих и ответит за всех. Словом, клятва дело серьезное, дворяне ею налево-направо не разбрасываются. Вот и ко мне пока присматриваться будут, прежде чем взять под крыло. С простолюдинов обычно клятв не требуют, считается, не по плечу им слово держать. Но в армии или на службе все обязаны присягнуть королю малой присягой, однако это не отношения между сюзереном и вассалом, а скорее закрепление договора. Что совсем отлично от наших реалий – здесь всегда присягают не государству, а личности. Из-за того случаются разные коллизии. «Вассал моего вассала не мой вассал», – помните? И ведь присягают только одному сюзерену. А представители многих старых родов вообще только раз в жизни могут присягнуть. Казалось бы, тогда пусть все королю присягают. А откаты тоже все на короля будут идти? Ведь это только в теории он любые споры по справедливости может решить. Бывает, кого-то и обидеть или обойти придется. Словом, дурдом на выезде. И это еще мягко сказано. Эля – Элеонора, посмотри это. – Да, дядя. – Что ты видишь? – Прогноз на моего ребенка. – Я что, должен из тебя каждое слово тянуть? – Простите, дядя. Это прогноз на ребенка. Вероятность сорок три процента на сильного волшебника, уровня магистра. Это значит, что кто-то мог бы меня взять замуж, если бы я… – Говори, говори. – Если бы я не сбежала с парнем, который через месяц меня бросил беременной… – Дальше. – И у меня не было бы выкидыша, после которого я осталась бесплодной. – Теперь все правильно. Мать этого парня была изгнана из нашего рода за меньший проступок. Она просто влюбилась. Его отец из рода наследственных лекарей. У юноши пробудилась родовая память по обеим линиям. Он уже волшебник, по силе равный магистру. Наш род он не любит, а мы хотим с ним наладить отношения. Ты получишь скромный, но приличный гардероб, пятьсот талеров на расходы и задачу примирить его семью с нашим родом. Гардероб останется твоим, вне зависимости от результата. – Если мне удастся устроить примирение, я смогу вернуться в род? – Круто какать будешь. Ты нас опозорила. Получишь пять тысяч талеров, и ничего больше. – Как я смогу примирить? – Думай. Я не знаю. Если бы знал, послал бы приличную девицу, а не… Ты поняла. Вот адрес и имена. Могу посоветовать действовать через его мать, все же наша кровь. Дави на жалость, но ничего не скрывай, включая этот разговор. Если нужна будет помощь, обращайся, но только с конкретными предложениями. Денег на жизнь не проси, свое ты уже украла при побеге. Кстати, и сестрино, и материно тоже. Ты помнишь, как они лишились своих драгоценностей? Глава 6 Инга Заметка