– Или… Я наконец нащупала ключ и вставила его в замочную скважину. – Эрик, – твердо произнесла я, – я очень устала и хочу побыть одна. Я вошла в квартиру, но его взгляд, обжигающий мою спину между лопаток, заставил меня обернуться. – Деструктор спрашивал о тебе. – Скажи ему, что я тоже о нем спрашивала, – попросила я и закрыла дверь. И вдруг почувствовала лютое, иссушающее одиночество. Как на картине Крамского «Христос в пустыне». Я выпила стакан воды, но во рту было горько от сожаления. У Эрика был такой расстроенный вид. И зачем Деструктор спрашивал обо мне? Не соскучился же он, в самом деле. Как я объясню Эрику, куда направляюсь в субботу? Хотя с какой стати я должна отчитываться перед соседом? А если… хватит, я не должна об этом думать. Я достала из сумки флакон духов, который купила за бешеные деньги в дополнение к платью, и побрызгала грудь и шею. Мое настроение не исправилось. Я просто начала лучше пахнуть. Когда мое страдание достигло высшей точки, я отправилась в кухню и испекла Эрику и Деструктору пирог, но отнести не решилась. В субботу меня разбудил зуд. Поднявшись, я обнаружила аллергическую сыпь, проступившую на коже там, где я обрызгала ее духами, и испытала жесткую паническую атаку. Начинается. Достаточно намаявшись даже не с семью, а с семьюдесятью семью гномами, я отказывалась понимать, почему теперь не могу спокойно получить своего принца. Что будет дальше? Кишечная инфекция? Или я подавлюсь кусочком форели и Роланду придется делать мне трахеотомию? Или Роланд влюбится в официанта и сбежит с ним прочь от меня? Или, пока мы будем сидеть в ресторане, к нам подойдет сыроед Арсений и расскажет, какая у меня большая вагина? – НУ ПОЧЕМУ СО МНОЙ ВСЕ ВРЕМЯ ЧТО-ТО СЛУЧАЕТСЯ?! – возопила я, обращаясь к своему отражению. Но отражение корчилось в муках и не отвечало. Давясь всхлипами, я попыталась замазать сыпь тональным кремом, но так она выглядела еще хуже. Пришлось влезть в черное закрытое платье с высоким воротником. По фигуре платье сидело хорошо, но придавало мне такой вид, словно я отправляюсь на похороны в качестве основного участника. Чтобы разбавить заунывный черный, я навесила на грудь серебряную брошку в виде бабочки и, отойдя на шаг, мрачно посмотрела на себя. Да уж, птичка. Ворона кладбищенская. Роланд заехал за мной в половине восьмого, как и обещал в сообщении накануне (должно быть, мой номер телефона он раздобыл в офисе). Машина у него была большая и серебристая, сам Роланд тоже в серебристом костюме. Оба – автомобиль и его владелец – выглядели дорого, роскошно и неуместно в нашем обшарпанном дворе. – На вас чудесный наряд, София. Вот только брошь явно лишнее. – Извините, – я сорвала брошь и бросила в сумку. – Я отпустил шофера, все-таки выходной. Роланд сам сел за руль. Я устроилась на соседнем сиденье и окаменела от счастья. Спустя час мое лучезарное настроение несколько увяло. Роланд тащился по улицам города со скоростью среднестатистического земляного червя, засыпая возле каждого светофора, пока машины позади нас не начинали сигналить. – Аккуратность вождения превыше всего. Чего уж там, даже мошки не пострадают, медленно, расслабленно сползая по ветровому стеклу. Наконец мы добрались до заждавшегося нас столика. Роланд вежливо выдвинул мне стул, и я села, осторожно осматривая зал, оформленный в греческом стиле. Даже с колоннами. В пафосной обстановке я сразу как-то сникла. Официантка в длинной тоге принесла меню. – Вы что-нибудь выбрали? – спросил Роланд. Я так ошалела от цен, что не сразу смогла ответить. – На ваш вкус, – «Стакан воды и салфетку на закусь». Официантка приняла заказы и ушла, оставив нас наслаждаться сомнительной радостью общения друг с другом. Я бросила неуверенный взгляд на Роланда, чье лицо как будто потеряло симметричность, и вдруг поняла, что он до крайности смущен и не знает, куда себя деть. Изнемогая от желания помочь, я предприняла попытку завязать разговор на относительно нейтральную тему: – Какую музыку вы слушаете, Ро… Ярослав Борисович? – Я слишком занят, чтобы слушать музыку, – он развернул причудливо сложенную салфетку и стиснул ее. – Может быть, кино привлекает вас больше? – Предпочитаю видеозаписи деловых тренингов. Из последних просмотренных – «Развитие ресурсов руководителей в области управленческой коммуникации» и «Инструменты формирования лояльности менеджеров среднего звена». – Наверное, безумно интересно, – с сомнением произнесла я. – Вполне, – Роланд начал сворачивать салфетку в трубочку. – А книги? Что вам нравится читать? – Я предпочитаю классическую литературу… Я затаила дыхание… – … по бизнес-планированию. Ну а вы? У вас есть… хм… любимые авторы? На этот вопрос мне следовало отвечать с осторожностью. «Джоанна Линдсей. Хотя у Николь Джордан эротика позабористее». «Джеймс Хэрриот. Он описывает свою ветеринарную практику, поэтому за завтраком читать не стоит – слишком много о том, как он запихивал руку в коровьи матки». «Джеральд Даррелл – в его книгах все бухают. Это мне импонирует». – Эрик Берн, психолог, – нашлась я. – Он пишет о жизненных сценариях, которые мы перенимаем у родителей. Я теперь как увижу неврастеника, так сразу думаю, что у него вся семейка ненормальная. Роланд вздрогнул. – Вы видите неврастеника? Я неврастеник? – Нет, – смутилась я. – Вы не неврастеник. То есть я думаю, что это все неправда, то, что говорят о вас люди. – Люди говорят обо мне? – Роланд оторвал от салфетки полоску. Как ему это удалось? Она была не бумажная, а из плотной крепкой ткани. – Даже если вы немного странный, они недостаточно компетентны, чтобы ставить вам диагноз. Для вынесения окончательного вердикта потребуется психиатр. – Я странный? Мне нужен психиатр? Лицо у Роланда стало в полтора раза длиннее обычного. Что я несу? Кто-нибудь, выведите меня отсюда! – Ну не то чтобы вы очень странный, – попыталась я исправиться. – Бывают придурки и похуже. Я с такими встречалась! Хотите, расскажу? Я была близка к потере не только Роланда, но и работы, но меня спас невесть откуда выпрыгнувший пухлый полосатый мужчина, схвативший Роланда за галстук и таким образом переключивший его внимание на себя. – ТЫ! – завопил Полосатый с яростью бабуина. – Ты? – удивился Роланд. – Что ты здесь делаешь? Разве ты не занят поисками новой работы? – Да вот решил покуражиться напоследок, – процедил Полосатый. Собственно, полосатой была только его рубашка, сам же он изрядно раскраснелся. Шея стала, как у индюка. На круглой лысине блестели капли пота. Я бы предположила, что он нетрезв, но исходящий от него густой алкогольный запах не оставлял места для предположений. – И теперь, раз ты мне попался, я действительно развлекусь по полной. Еще никто… ни один… не смел уволить меня! Тем более такой малахольный, как ты! – А я должен был терпеть твои махинации? – ледяным тоном осведомился Роланд, безуспешно пытаясь освободить свой галстук. – Позволить тебе спроваживать наших лучших клиентов к конкурентам? Тебя ждет судебный процесс. Ты проиграешь в десять раз больше, чем получил! Полосатый яростно всхрюкнул и дернул за галстук. Роланд схватился за шею, розовея от удушья. Подошедшая официантка грохнула на наш стол тарелки и побежала, путаясь в тоге и отчаянно призывая: – Охрана! Сразу набежали квадратные охранники с толстыми ножками и ручками по углам, похожие на карточных солдат из «Алисы в Стране Чудес». Но Полосатый взревел: – Стоять на местах! Еще один шаг, и я… и я его… – свободной рукой он схватил соусник и занес его над Роландом, как дамоклов меч, – …испачкаю. – Стойте где стоите! – захрипел Роланд. Глаза его расширились от ужаса. – Нет, ты не сделаешь этого. – Сделаю, – зловеще пообещал Полосатый. – Мне нечего терять, Ярослав. С работы ты меня уже уволил. Ну посадят на пятнадцать суток за хулиганство. Но что станет с тобой? Представь себе жирный соус, стекающий по твоей груди. Тебе придется терпеть его на протяжении всего пути домой. Твой костюм уже не удастся спасти. Даже твое нижнее белье окажется запачканным. Еще месяц ты будешь повсюду ощущать кисло-сладкий удушающий запах и вспоминать, как я поставил тебя в неловкую ситуацию. Это заставит твою шаткую крышу съехать окончательно. Ты потеряешь должность, состояние и престиж. Твоя жизнь будет разрушена, Ярослав. – Нет-нет-нет, – Роланд замотал головой, покрываясь нездоровой бледностью. Кто-то из охранников хихикнул, не оценив трагичности происходящего. В этот момент я поняла, что только я способна спасти Роланда от загрязнения, тогда как остальные намерены досмотреть шоу до драматичного конца. Прямо как римские патриции на гладиаторских боях! Протянув руку, я потрогала потную спину Полосатого и робко начала: – Послушайте, вам не обязательно так расстраиваться. – Легко вам говорить, – огрызнулся Полосатый. – Это не вас выперли с работы. – Несомненно, меня выгонят со дня на день. Я же такая тупая, – примирительно произнесла я. – А вам повезло: перед тем, как получить пинок под зад, вы успели как следует ограбить свою компанию. Каждый офисный работник мечтает об этом. А я что смогу? Если только стырить пару ручек. – А ты раньше не тырила? – Нет, я боялась, вдруг заметят. – Тащи сколько хочешь, их не считают. Я даже пару компьютерных кресел вынес, – похвалился Полосатый. – Но как? – поразилась я. – Там же турникеты. И охранники. – Не время объяснять: я угрожаю соусником твоему начальнику.