Ее голос звучал резко и зло. О’Доннелл вернулась к своим бумагам. Зои тоже снова принялась просматривать дела, втайне борясь с всплеском негодования, который обычно маскирует чувство вины. Следующие двадцать минут она посвятила поиску данных, решив искать все случаи, в которых упоминаются иглы. Ночь будет долгой, но ничего не попишешь. У нее заурчало в животе. Она просидела в участке уже два часа, а пару кусков пиццы ужином не назовешь. В полной тишине урчание получилось раскатистым, как гром перед грозой. Зои неловко поерзала на кресле. Раз или два кашлянула. Снова грозное урчание. Губы О’Доннелл слегка дрогнули. Открыв ящик стола, она достала из него банку и поставила между собой и Зои. Банка была полна разных орехов. — Угощайтесь. — Холли открыла банку и зачерпнула из нее целую горсть. — Это мой ночной перекус. — Спасибо. — Зои взяла несколько орешков и отправила один в рот, наслаждаясь его соленым вкусом. — То, что надо. — Для гостей только лучшее, — сказала детектив, все еще с прохладцей. — У вашего напарника, наверное, есть веские причины для отсутствия. — Зои сделала шаг к перемирию. — У меня нет напарника. — Вот как… Разве в вашем отделе можно работать в одиночку? — Бывают исключения. — И вы — одно из них? О’Доннелл молча перевернула страницу в распечатке звонков. Зои помедлила в ожидании ответа, но, похоже, разговор был окончен. Она со вздохом повернулась к компьютеру. И как только другим людям удается легко вести разговор? Бентли представляла беседу хрупкой бабочкой, которую она неизменно ухитрялась раздавить. Спустя десять минут О’Доннелл бросила кипу бумаг на стол. — Что ж, Кэтрин Лэм много говорила по телефону с разными людьми. — Есть что-то примечательное? — Зои взглянула на распечатки. Несколько строчек на верхнем листе были выделены зеленым маркером. — Несколько номеров встречаются чаще. Прежде всего номер отца: много и входящих, и исходящих звонков. Кроме того, есть две подруги, с которыми она периодически разговаривала, хотя в последнее время те сами ей звонили, и беседы были краткими. Каждые три-четыре дня она говорила с Патриком Карпентером, и есть еще несколько повторяющихся номеров. В церкви Кэтрин была и администратором, и консультантом, так что все это неудивительно. — Значит, на сегодня вы закончили? — спросила Зои. Она просмотрела лишь половину документов и теперь гадала, позволит ли О’Доннелл ей остаться. — Нет. Еще я получила ее банковские выписки и отчеты по кредитным картам. Мне нужно еще около часа. — Холли, выглядящая измотанной, посмотрела на часы. — Вот черт! Уже давно одиннадцать! Забыла позвонить дочери… — У вас есть дочь? О’Доннелл кивнула и потянулась к своему телефону. — Нелли. Ей пять лет. — О, как мило. — Не то чтобы Зои размякла, просто лучшего ответа на ум не пришло. Детектив снова кивнула и поднесла телефон к уху. Затем сказала: — Привет, дорогой. Прости. Заработалась. Когда она легла? Ага… Нет, все в порядке. Извини. Надо было… ну да. Зои старалась сосредоточиться на мониторе, но безуспешно. Голос О’Доннелл звучал совсем по-другому, намного мягче, и это отвлекало. — Как сегодня прошли уроки? — спросила Холли. Она вдруг посерьезнела. — Что? А она? Последовала долгая пауза, во время которой Зои успела просмотреть еще один случай: найден труп наркомана с несколькими ранами от игл на руках. Бентли не стала вчитываться. Не подходит. — Поговорю с ней завтра. — О’Доннелл вздохнула. — Спасибо. Спокойной ночи. Она дала отбой и тут же взорвалась: — Вот ведь маленькие стервы! Зои на мгновение зажмурилась. — Что случилось? — У Нелли есть… была подружка, Вайнона. Так вот эта Вайнона спелась с какой-то группой девочек, которые не хотят вместе с Нелли собирать наклейки. Ну эти… наклейки со смурфиками, или как их там. Поэтому сегодня Вайнона объявила, что больше с Нелли не разговаривает. — Голос О’Доннелл дрожал от гнева. — А та весь вечер проплакала. Уже третий раз за месяц приходит домой в слезах… — Это пройдет. Дети иногда ссорятся, — сказала Зои. — Нелли ни с кем не ссорится. Она очень добрая девочка. В прошлом году с Вайноной никто не водился. Она была так счастлива, что Нелли с ней подружилась… — Наверное, это возрастное. — Зои хотела поскорее закрыть эту тему. Однако О’Доннелл продолжала бушевать: — Знаете, на что я сейчас готова? Ворваться домой к каждой из этих мерзавок, размахивая пистолетом, пальнуть в потолок и сказать, что всех арестую. Пусть узнают, что такое кара небесная! Зои начинала думать, что ошиблась в О’Доннелл: раньше она казалась разумной, но сейчас говорила как помешанная. — Может быть, Нелли просто завести других друзей? — робко предложила она. — Может быть. Но она не хочет других друзей. Она хочет дружить с Вайноной. Мне нужно уговорить ее создать свое общество сбора наклеек. У нее будут лучшие наклейки! Грядет наклеечная война! — Вам лучше отстраниться. Дайте Нелли самой решить проблему. — У вас есть дети? — с вызовом спросила О’Доннелл; в ее взгляде читалась угроза. — Нет. Но исследования показывают, что когда родители излишне вмешиваются в дела детей, это вызывает… — Мне до лампочки, что там показывают исследования, Бентли! Моя дочь сегодня рыдала из-за этих… этих… — Пятилетних девочек? — Этих жестоких… наклеечных гремлинов! Зои отвернулась от разъяренной О’Доннелл и сосредоточилась на следующем деле об убийстве. Убийц она хотя бы понимала. Холли так яростно переворачивала страницы банковских выписок, что порвала один лист. Время от времени она бормотала: «Я вам покажу наклейки!» — или: «Посмотрите только, я мисс Популярность, и Нелли мне больше не нужна». Вскоре она затихла. Зои добралась до конца списка расследований. Пара возможных зацепок — не более того. — Кэтрин сняла все деньги со счета, — вдруг сказала О’Доннелл. — Что? — Зои повернулась к ней. — Она снимала деньги каждую неделю. Суммы не очень большие, двести-триста долларов, но снимала она их постоянно. — Ее отец что-то говорил об этом? — Нет, ни слова. — Наркотики? Азартные игры? — В доме Кэтрин лекарств не нашли, но я попрошу сделать токсикологию на широко распространенные наркотики. Судя по ее компьютеру, онлайн-играми она не увлекалась, и ничто не указывает на игры в реальной жизни. Тем не менее пока будем считать такой вариант возможным. В любом случае на ее счете денег почти не осталось. Всего сто семьдесят пять долларов и мелочь. Запрошу у банка записи с камер банкоматов. — Зачем? — Чтобы посмотреть, стоял ли кто-то рядом с Кэтрин, когда она снимала деньги. Возможно, чтобы понять, в каком состоянии она находилась. Плакала ли она? Тряслись ли у нее руки? — О’Доннелл пожала плечами. — Узнаю, когда увижу. Шансы получить стоящую информацию были невелики, но чем черт не шутит… — Хорошая идея. — Я не стану арестовывать пятилетних девочек. И развязывать наклеечную войну тоже. — Рада это слышать. — Просто я устала и расстроена. И орехи уже в горло не лезут. — О’Доннелл отодвинула банку с орехами. — Я все время пропускаю ужин, и в итоге ем чертовы орехи. — А вот это настоящая проблема, — сказала Зои. — Нехватка шоколада налицо. — Я не очень люблю шоколад. — Вы что, инопланетянка? С планеты Марс? — Зои пыталась подражать интонациям, которые звучали в голосе Андреа, когда та шутила. — Хм. Нет. — О’Доннелл нахмурилась и наклонила голову. Шутки Зои всегда не слишком удавались, но она предприняла вторую попытку. — Я думаю, даже пришельцы с Марса должны любить шоколад. Потому что… ну, планета так называется. — Зои поняла, что шутку уже не спасти. Кто-нибудь другой, наверное, смог бы смешно закончить этот каламбур, а у нее он получился плоским и несвежим, как заветренный ломтик сыра.