– В замок, – пробормотал Бреннон. – Пора решить… Он оглянулся напоследок. Купол Валентины так и не увеличился до прежнего размера, замерев в дюжине футов от побережья. Наконец оно было перед ней. Маргарет смотрела на заклятие, похожее на изящную узорчатую вязь: «დაიჭირე სული, გადაარჩე სული და სული შენს სხეულში მოხვდება». Теперь она абсолютно точно знала, почему в руках Полины Дефо заклинание не сработало бы, даже если б она догадалась, как правильно его применить. Дефо нашла наполовину переведенную версию заклинания, и потому его нельзя было правильно произнести. Делая вдохи и выдохи между слогами, чтобы чары случайно не сработали, мисс Шеридан прошептала: – Дайч’ирэ сули, джадаарче сули да сули шенс скеулхи мохвдеба. Она впервые в жизни читала заклятие на талхидском – даже не догадывалась, что на нем пишут какие-то заклинания! Она вообще не знала о существовании этого языка, пока не отправилась в библиотеку сегодня утром, чтобы найти перевод последней части. Сначала Маргарет отыскала чары для опознания неизвестного языка, а потом… «Где только Энджел добыл эти книги?» – подумалось ей. – И куда ему пришлось отправиться в поисках талхидских чар? Громко хлопнула дверь, и девушка быстро спрятала все листки в блокнот. Едва она его закрыла, как в ее укромный уголок ворвалась ведьма с криком: – Ты должна! – Должна что? – сухо спросила мисс Шеридан. – Ты должна согласиться! – Джен уперлась руками в стол и нависла над ней, как грозовая туча: по черным волосам пробегали огненные искры, в глазах вспыхивали огоньки – и все же Маргарет показалось, что ведьма вот-вот заплачет. – На что? – Ей плохо, – прошептала Джен. – Она так мучается! Сегодня, из-за провала… я почувствовала только немного, а она… – Ведьма сжала губы и провела кулаком по глазам. – Кто мучается? – встревоженно спросила Маргарет. – Валентина? Что там случилось? – Я не могу, – выдавила Джен, – не могу объяснить… я прикоснулась к ней, но она не хотела, чтоб мы знали… – Да что там стряслось?! С дядей все в порядке? – Как с ним может быть что-то в порядке, если он тоже почувствовал?! Маргарет схватила ведьму за руку и буквально впихнула в кресло. – Успокойся и наконец расскажи по существу, что произошло около провала. – Мы были втроем, то есть вчетвером – я, Бреннон и Регина Эттингер с ее кошкой, – начала Джен, – потому что воронка стала очень быстро расти… Маргарет слушала рассказ, и ее сердце стучало все чаще, а цепь отзывалась слабым звоном в висках. Значит, на что бы они ни надеялись, этого не избежать. Их время растаяло за считаные минуты, что Валентина отчаянно боролась с провалом, и дядя… теперь ее дядя… «Разве он сможет ее оставить?» – с нежностью подумала девушка: она бы никогда не смогла оставить Энджела. – Ты должна, – повторила Джен и стиснула запястье Маргарет горячими пальцами. – Ты должна их отпустить! Пожалуйста! – Как будто ты знаешь, о чем просишь. – Я знаю! – Откуда? – Мисс Шеридан смерила ее холодным взглядом. – У вас, ведьм, нет души, так что тебе не понять. – Она – наша душа, – прошептала Джен. – Одна для нас всех. Я не могу… если я потеряю ее… «А он? – хотела спросить Маргарет. – А мы все? Почему никому нет дела до того, что чувствуют герои и жертвы?» Она взяла блокнот и прижала его к груди. – Хорошо, – сухо произнесла девушка. – Но ты должна сделать для меня и для них кое-что взамен. Саварелли молча смотрел на отставного комиссара. Тот сидел, опустив голову на сцепленные в замок руки. Хотя кардинал сомневался, что его все еще можно называть человеком – в смысле, созданием Божьим, – боль его была вполне человеческой. Наверное. Не так-то легко понять, что у этих существ на душе, если она вообще есть. Однако, несмотря на годы служения, Саварелли впервые не знал, как облегчить эту боль. – Почему это не я, – вдруг пробормотал Бреннон, не поднимая головы. – Не думаю, что вам понравилось бы открывать провалы на ту сторону, – сказал кардинал. – Мне кажется, это не в вашем характере. Тихонько щелкнула дверная ручка – эта странная девушка, не ведьма и не консультантка, скользнула к Бреннону и обняла, прижавшись щекой к его плечу. Экс-комиссар вздрогнул и сжал ее руку в своей. «Интересно, как выглядят остальные члены семьи? – подумал кардинал. – Есть ли среди них, ну… просто люди? Или они все такие? Может, такими и должны быть те, кто убивает монстров?» «Я бы никогда не смог». – Иногда, в моменты отчаяния, его преосвященству хотелось иметь что-нибудь, кроме веры, но сейчас, глядя на этих двух, он понимал, что никогда бы не смог пересечь эту черту – или заставить другого человека сделать это. – Они пришли, – раздался голос ведьмы. Бреннон тяжело вздохнул, выпрямился и пробормотал: – Пора. – Он коснулся губами руки племянницы. – Прости. В зеркале появились те двое – Саварелли так до конца и не разобрался, кем они приходились друг другу и почему один сначала был Лонгсдейлом, а потом стал Редферном (и каким образом это вызвало такую значительную перемену в его нраве). Девушка тут же метнулась к темноглазому худому Редферну, и они обнялись. Кардинал давно задавался вопросом, в каких родственных отношениях состоят девушка и этот мужчина и почему экс-комиссар никак не реагирует на очевидное… впрочем, может, у них так принято. Да и какой смысл спрашивать сейчас. – Завтра, в десять утра, – сказал Бреннон. Девушка прижалась к Редферну сильнее, а он вдруг закрыл глаза. Его родственник молча отвернулся к окну. – Я, мистер Энджел Редферн, мистер Джеймс Редферн, Джен и мисс Эттингер. Поскольку никто не может предсказать последствий, то ни на побережье, ни в заливе не должно быть ни единой живой души. – Вы просто не оставляете никому шанса погибнуть во славу Божию, – вздохнул Саварелли. – А если у вас не получится? – Консультанты постараются установить защитный периметр. – Это хорошо, но кто вытащит вас? – Не вздумайте высылать нам на помощь ваших инквизиторов. Только я, Редферны, ведьма и консультантка. Никаких других жертв, усекли? – Хорошо, – проронил кардинал. Это он еще посмотрит, кого и куда ему высылать. – На случай, если я не вернусь, прошу вас прибыть в замок. Все, что находится здесь, перейдет к вам. Вы знаете, что с этим делать. – Лучше возвращайтесь, – ответил Саварелли. – Кстати, юноша, ваш сын изъявил желание посетить ваш замок. Могу ли я взять его с собой? Отставной комиссар на секунду задумался, потом кивнул: – Берите. – Нуждается ли кто-нибудь из вас в исповеди, отпущении грехов и прочем? Хотя кого я об этом спрашиваю… – Саварелли окинул взглядом обоих Редфернов и девицу. – Но я непременно помолюсь о вас. Особенно об этом заблудшем создании. Заблудшее создание, не выпуская из объятий Энджела Редферна, обернулось и процедило: – Я отправляюсь с вами, и даже не вздумай спорить. 26 октября Регина Эттингер открыла для них портал на холм у побережья. Высадиться ближе к провалу было невозможно из-за его искажающего воздействия, которое не могла до конца погасить даже Валентина. Едва они ступили на холм, как Энджел со стоном упал на колени и сжал голову руками. Маргарет прильнула к нему, закрывая собой от той стороны. Джеймс, побледнев, зашатался, оперся на Джен и просипел: – Так вот оно какое… – Боже, я не хочу, – прошептал пироман. Кусач заскулил и прижался к ногам Джеймса. Бреннон, прикрыв глаза рукой, посмотрел в сторону залива. Теперь провал был отлично видно прямо с холма: в воронке горело огромное, слепящее фиолетовое солнце в багровых отблесках. Край темного неба той стороны клином уходил в волны залива; остатки Лиганты беспорядочно кружили около воронки, а она, нависая над водой и упираясь в купол, угрожающе скалила свою пасть, полную теней, сверкающих глаз и огней. «Валентина!» – позвал Бреннон, больше всего страшась не услышать ответа. Через несколько долгих секунд она откликнулась: «Я готова, Натан. Около купола, напротив провала, остался небольшой риф. Можете высадиться там». Она устала – Бреннон чувствовал это так отчетливо, будто сам держал на своих плечах огромный купол. «Как ты?» Его вновь окутала теплая волна, нежная, как прикосновение ее руки. «Все хорошо. Не бойся за меня». «Как будто я могу перестать», – подумал Натан и сказал: – Пора. Мисс Эттингер, нам нужно долететь до рифа за границей купола, напротив провала.