– А что там насчет этой француженки? – перевела тему Мила. Мы с ней двигались к главной улице, откуда наши пути кардинально расходились: Мила шла на работу, а я – домой. – Тоже – ничего. Только единственный факт – у нее в доме много бумаг с логотипом какой-то медицинской организации. Ты вроде французский учила? – Училась, – согласилась Милочка. – Но давно. И уже ничего не помню, кроме банального «о’ревуар» и «бонжур». Но этого же недостаточно? – Естественно. Я кое-какие бумаги сфотографировала… – Вот и отдай их Эве. – Ни за что! Я вообще решила ничего ей не говорить. Эве нельзя нервничать, так что придется обходиться без ее помощи. Даже если я буду распутывать этот клубок – Эва ничего не должна знать. Ее спокойствие для меня главное. – Покажи, что ты наснимала. Я вынула из сумки фотоаппарат и показала Миле кадр с логотипом фирмы. – Вообще-то это по-английски и переводится как Международный центр «Медицина будущего». – Точно! – согласилась я. – Именно так. Английский мне никогда не давался, в отличие от Милы, которая по всем предметам была твердой хорошисткой. – Посмотри эту организацию в Интернете. Там есть все. И заодно перестанешь голову ломать. – Так и сделаю. А почему ты на работу? Рабочий день вроде бы закончился. – Ну да! Но Паша пригласил меня в ресторан. А он недалеко от нашей работы. – Не отказывайся. – Я и не отказалась. Ладно, звони. – Милочка чмокнула меня в щеку и зашагала, – нет, полетела на свидание. Домой идти не хотелось, но и болтаться по городу просто так было недосуг. Около дома меня ждал Денис. – Привет! – Привет! Я решил сделать тебе сюрприз. – Спасибо. – Особой радости на твоем лице я не вижу. – Дань! У меня сестра пропала, а ты хочешь, чтобы я сияла, как начищенный самовар? – обрушилась я на него. – Пардон. Я думал, она уже объявилась. А из милиции не звонили? – Пока нет. И чего мы стоим? Раз пришел – пошли. Визит Дениса действительно был некстати, но признаться ему в этом, значит, выставить себя полной свиньей. Он ухаживал за мной, когда я температурила, дежурил возле постели, а я собралась выставлять его за дверь? За ужином, который я сделала на скорую руку, Денис рассказал о том, что ему подвернулась работа в соседнем городе – временная, сезонная. Он скоро вернется, а пока будет мне часто звонить. Я почти не слушала его, когда он своей рукой-лапищей накрыл мою. – Вот так-то, девочка моя, только не скучай. – Постараюсь. Звони. Я мыла посуду, громыхая тарелками, когда Денис подошел сзади и обнял меня. – Ну почему ты все время отстраняешься? – Не выдумывай. – Я подхожу к тебе, и ты становишься как деревянная. Морозишь на расстоянии. У тебя на лбу и в глазах крупными буквами написано: «Не подходи! Убью!». – У меня проблемы с Эвой. И вообще тяжелый период в жизни. Нет работы, сестра исчезла… – Я знаю, – грустно сказал он. Я молчала. Собственно говоря, сказать было нечего. Все так и было. И внезапная скованность и желание убежать спрятаться в свою норку… Я подумала, что если я попытаюсь что-то объяснить Денису, он не поймет или, что еще хуже, бросит меня. А оставаться одной мне не хотелось. – Ладно, – примиряющее сказала я. – Пошли телик смотреть. Вдруг что-то путное показывают. Все было как всегда. Как обычно. Мы смотрели сериал, потом переключили на боевик. Кровь, погоня и перестрелка плавно перетекли в трансляцию матча НБА. Затем мы пошли спать. И здесь все было как всегда. Крепкие объятья Дениса, его попытки как-то расшевелить меня натыкались на мою стену молчания и ледяного отчуждения. Хотя я не хотела этого. Напротив, я всю жизнь хотела быть легкой и беззаботной. Как Эва. И чтобы от моих улыбок все таяли и мгновенно бросались выполнять любые мои поручения. Даже самые трудновыполнимые и дурацкие. Я изо всех сил старалась не разочаровывать Дениса: я стонала в положенных местах и целовала его то в ухо, то в шею. А в финальном аккорде мои руки скользнули по его спине, и я издала протяжный стон-рев. Как в голливудском фильме. И закрыла глаза, блаженно улыбаясь. Тоже – как в фильме. Я играла тупую, никчемную и никому ненужную роль, потому что сказать прямо: «Извини, как мужчина ты меня ни капельки не волнуешь», я не могла. И вообще – почему я должна сваливать все со здоровой головы на больную. Все дело в моей фригидности, а не в Денисе. Но от этих мыслей легче не становилось. – Слушай! – я приподнялась на локте. – Кажется, звонит сотовый. – Ничего он не звонит, – Денис откинулся на подушку и заложил руки за голову. – Не будет она тебе звонить. – Почему? – Потому, Сань! Спустись с небес на землю. Она по уши в криминале и находится в бегах. Слава богу, у нее хватает благородства не впутывать в свои делишки тебя. – А если я хочу. – Что хочешь? – Впутаться. Она мне в конце концов сестра. Родная. Пусть и блудная. Я знаю все, что ты скажешь. Но все равно… – И черт с тобой, – устало сказал Денис. – Не хочешь меня слушать и не надо. Только бы держалась ты от всего этого подальше. Это я тебе дело говорю. Точно. Денис был прав. Но «держаться подальше» я уже не могла. Утром Денис взял с меня слово, что при первых же проблемах и осложнениях я буду сразу звонить ему, а не пытаться решить их самостоятельно. Он уехал, а я, оставшись одна, как ни странно, почувствовала облегчение. Мне больше не надо было притворяться и лгать, хотя бы и во имя высоких целей – не обидеть близкого человека. В два часа позвонил следователь и попросил явиться для дачи показаний. Я задержала вздох. – Хорошо. Сейчас выезжаю. Следователь задавал мне самые разные вопросы. Как и в первый раз. Зачем мы поехали на рыбалку в будний день, знала ли я убитого, почему мы выбрали для рыбалки именно это место, а не какое-нибудь другое, хорошо ли я знаю своих друзей, есть ли среди моих знакомых иностранцы, есть ли у меня враги. На все вопросы я старалась отвечать подробно и обстоятельно, но чувствовала, что мои ответы не удовлетворяют Гаврилина. После каждого моего ответа повисала тяжелая пауза, во время которой я чувствовала себя как минимум мошенницей и преступницей, которая хочет утаить от следствия важную информацию. После полуторачасовой пытки меня отпустили, и я, выйдя на улицу, решила позвонить Милочке. – Я только что от ментов, – обрадовала я ее. – Меня вызвали на завтра, – упавшим голосом сказала она. – Крепись. – Постараюсь. – И чего они к нам прицепились? – Считают, что это мы прикончили француза. – Ты шутишь? – Ничуть. – Я, наверное, упаду в обморок. – Я же говорю – крепись. После разговора с Милочкой я решила поехать к родителям на кладбище. Но предварительно зашла в Интернет-кафе, которое расположилось на центральной площади нашего города и набрала в поисковой системе Международный центр «Медицина будущего». Никакой информации не оказалось, и это меня порядком озадачило. Вылезали похожие названия организаций, но того, что интересовало меня – не было. Я вышла из Интернет-кафе и поехала на кладбище. Старое кладбище находилось на окраине города – с одной стороны шел лес, с другой – шоссе.