– Я зря трачу время сейчас, выслушивая твои пустые угрозы, – сказал Кольберг. – Ничего подобного ты не сделаешь. – Крил тоже так думал. – А? – Задайте себе один вопрос, Администратор. Откуда я знал, что солдаты Очей, которых привел с собой Герцог, не пристрелят меня, как бешеного пса, пока я буду убивать Посла Монастырей? Не знаете, а? Кольберг застыл на месте. – А-а-а… – протянул он. – Ниоткуда, – ответил на свой вопрос Хари. – Я вообще об этом не думал. Глаза Администратора медленно лезли на лоб, челюсть начала отвисать, пока до него медленно, но все же доходило: он может умереть сейчас, не сходя с места, прямо в своем кабинете. – Так что подумай об этом, – продолжал Хари. – Подумай, прежде чем ты решишь, что можешь пожертвовать жизнью Шанны ради своих поганых рейтингов и гребаного процента с прибыли… Вдруг голос изменил Хари – он точно со стороны услышал свои слова. Он стоял и моргал, не двигаясь с места. Во второй раз за последние полчаса он услышал ледяной звон – это осколки его прежнего представления о том, что с ним происходит сейчас, складывались в новую картинку. «Полная форма». Ламорак во фримоде, Студия его не видит. Ламорак – предатель. Кольберг, помнится, говорил что-то о Шанне, которая играет в Спасительницу человечества, но это скучно… А когда он задал ему прямой вопрос – почему он не выдернул его сразу? – Администратор вместо прямого ответа понес обычную околокастовую пургу насчет уважения и прочего. Так почему он все-таки не выдержал и дернул его на Землю? Что он помешал ему сказать или сделать? Рассказать правду о Ламораке, вот что. А правда о Ламораке могла навредить Студии и самому Кольбергу лишь в одном случае: если он выполнял условия подписанного с ними контракта. То есть если кто-то приказал ему сдать ее. – О мой бог… – прошептал Хари, потрясенный своей догадкой. – О мой клятый, мой злодейский бог… Столько жестокости, столько боли, страха, потерь, страданий – не только его собственных, но и Шанны и этих токали, Таланн, мертвых близнецов, даже пытки, которые перенес сам Ламорак, – все это началось здесь, в этом кабинете, за этим самым столом. Все это зародилось в кишащем червями меркантильных мыслей мозгу вот этого жирного негодяя… – Она была права, – прошептал он. – Шанна была права: все это ради процентов с прибыли. И рейтингов. Она не собрала достаточно зрителей, и ты решил саботировать ее Приключение. Устроил так, чтобы ее предали, и послал за ней меня, а потом распиарил это на всю планету. Ты. Не Ламорак, а ты. Хари чувствовал, как что-то бродит у него в кишках, брезжит в мышцах: это жаждущий крови Кейн рвался из него наружу. – Чего ты там бормочешь? – Что ты ему наобещал? Я десять лет знаю Карла. Что такого ты ему предложил, что он пошел на это? Кольберг поджал свои мясистые губы так, что они сложились в некое подобие морщинистой красной задницы. – Майклсон, я не знаю, что ты этим хочешь сказать, но я настоятельно рекомендую тебе не повторять этих диких бредней за пределами моего кабинета. Совет управляющих хочет переделать тебя в киборга, Майклсон, всего за несколько фраз, ненароком сорвавшихся у тебя с языка; и только мне, моему личному вмешательству ты обязан тем, что еще ходишь по этой земле, живой и свободный. Но если ты станешь повторять эти предательские бредни за пределами моего кабинета, то я больше не смогу тебя защитить. Но было уже поздно: Кейн уже держал Хари за горло, сидел у него в мозгу, заставил его схватиться обеими руками за край стола и, наклонившись к Администратору, прорычал: – Нет, Кольберг, я тебя не убью! Я не убью тебя, я хочу, чтобы тебе было больно, и долго было больно… Он был готов перечислять способы, которыми он навлечет на него боль, демонстрировать их один за другим, но Кольберг сполз под стол и завопил оттуда тонким, противным голосом: – Стреляйте в него! Стреляйте! За спиной Хари заныли позабытые им было энергетические винтовки, поток гелевых пуль хлынул из их стволов, как вода из шлангов, и мигом погрузил его в кровавое забытье. 27 Румянец смущения начинался у Таланн с того, что ее изысканные высокие скулы заливались нежнейшей розовой краской, которая, как утренняя заря по небу, растекалась сначала по щекам девушки, а затем заливала шею. Она улыбалась неожиданно застенчивой улыбкой, а то, как она нерешительно подала величеству руку, потом, как бы вконец смутившись, попыталась вытянуть свою ладошку из его хватки, но все же смирилась и оставила все как есть, продуманная безыскусность, с которой она отвечала на каждый его вопрос, прямо-таки вскружили ему голову. «Это кто тут кого соблазняет?» – подумал Король Арго. Началось все как легкий флирт, который затеял Король, чтобы убить время, но чем дальше он заходил, тем сильнее подозревал, что проигрывает Таланн в искусстве вести эту игру. Очаровательная женщина, с какой стороны ни посмотри, и непобедимая воительница – говорят, в искусстве боя она вполне может тягаться с самим Кейном, а некоторые утверждают, что она еще и фору ему даст. Король сам не заметил, как начал представлять, что за жизнь ждала бы его бок о бок с Королевой Арго, Королевой-Воительницей, перед которой трепещут враги и благоговеют Подданные. Но как ни хороша Таланн, она все же не Паллас Рил. Он снова поймал себя на мысли о том, что отвлекся, а когда вернулся к тому, что происходило между ним и Таланн, то убедился, что определенно проигрывает. И как так случилось, что шутливая перепалка между ними превратилась в разновидность словесной дуэли? И пожалуй, приятнее будет оказаться в этой дуэли побежденным, чем победителем. Но все его пустые фантазии на тему семейной жизни развеялись как дым, когда на верхней ступеньки лестницы возникла Паллас Рил. За ее спиной горел фонарь Томми, вырисовывая на фоне темноты очертания ее фигуры. – Величество, пошли сюда, пожалуйста, двух-трех своих парней, пусть они помогут Ламораку. – Конечно, – задумчиво ответил Король, но вдруг нахмурился. – А где Кейн? Свет фонаря сзади оставлял лицо Паллас в глубокой тени, так что прочесть что-либо по его выражению было невозможно, но ее голос прозвучал, как ему показалось, неуверенно: – Он ушел. Король и Таланн в унисон спросили: – Как – ушел? – Что, просто ушел, и все? – сказал Король, вставая и высвобождаясь из рук Таланн. – И ты его отпустила? Рядом с ним встала Таланн, на ее лице было выражение обиженного недоверия. – Что случилось? Что ты ему сказала? – Ничего. – Из-за многодневной накопившейся усталости собственный голос показался Паллас бесцветным. – Я ничего ему не говорила. Это он приходил, чтобы передать сообщение. Передал и ушел. Как я могла его остановить? – Я думала… – начала Таланн, – я думала, что… Она осеклась и молча встряхнула головой, потом опустилась на ступеньку лестницы и, положив голову на сомкнутые ладони, уставилась туда, где гнездились на старых ящиках токали и Подданные Короля. По ее лицу было понятно, что она никого не видит. Величество едва удостоил девушку вниманием – поразвлекались, и хватит, пора и дело делать. Он поднялся наверх, решительно взял Паллас за руку повыше локтя и отвел ее подальше от лестницы. У костерка все еще грели руки Томми и другой Подданный. Величество рявкнул на них: – Вы чего расселись? Не слышали, о чем дама просила? А ну, за Ламораком шагом марш! Те, бурча себе под нос что-то о несправедливости судьбы, отправились выполнять поручение. Паллас указала им, куда идти, и они скрылись в темноте. Как только они ушли, Король напустился на Паллас. – Ты что, с ума спятила, что ли? – прошипел он. – Рехнулась совсем? Да как ты могла ему позволить просто так взять и уйти? Я же говорил тебе, что́ сказал мне Тоа-Ситель! Паллас взглянула на него точно издалека, взгляд у нее был затравленный. Вокруг ее глаз залегли морщинки напряжения, как будто каждая мысль и каждое слово давались ей с усилием, а Король не только не помогал ей сосредоточиться, но и раздражал. – Тоа-Ситель ошибся. – Откуда ты знаешь? А вдруг Кейн прямо сейчас бежит к Очам, чтобы донести? – Знаю, и все. Уверенность, с которой она произнесла эти слова, пригасила его подозрения, но ненадолго. – Откуда ты знаешь? Ну да, на него это не похоже, но вы с Ламораком… Ревность способна толкнуть мужчину на многое, Паллас. Лучше бы нам увести отсюда токали на всякий случай. Взгляд Паллас снова стал сосредоточенным, как будто она вернулась из своего далека. – Никого не надо уводить. Кейн нас не выдаст; он не сможет. – Очень мило с твоей стороны доверять ему до такой степени, но тут и о моей заднице речь, так что… Паллас покачала головой и горько усмехнулась, как будто над шуткой, понятной ей одной, и не столько смешной, сколько горькой. – Доверие тут ни при чем. Да и вообще, он уже час как ушел. Если бы он пошел к Котам или к Очам, то они уже были бы здесь. – Черт, да я бы никогда не привел его сюда, если бы не был уверен, что тебя здесь нет. Такими вещами не рискуют. Паллас дружески положила руку на его плечо: