– Гриша! – негромко позвала я. Никто не откликнулся, и я открыла дверь в комнату. Гриша лежал на полу… – Гриша! – потрясенно сказала я, озираясь по сторонам, будто кто-то неведомый притаился в квартире и только выжидал момент, чтобы напасть на меня. Кот мяукнул. Как ни странно, присутствие кота придало мне силы. Я зажгла свет в комнате, и первое, что мне бросилось в глаза, – бледное лицо Гриши. Неживое… Я кинулась к нему и, расстегнув пиджак, прижалась ухом к его груди. Руки задрожали, во рту пересохло. Господи! Не допусти этого! Господи!.. Он был жив! Сердце его билось… – Гриша! – затеребила я его. – Гриша! – Он не отзывался. Так, «Скорую», срочно, скорее врача! Я выпрямилась и осмотрелась. Я не помнила, где у Гриши телефон. В его стабильном холостяцком бардаке никогда ничего нельзя было найти. Послышался слабый стон… – Гриша! – я вновь присела рядом с ним на пол. – Ты меня слышишь? Он застонал громче. Борис распушил хвост и уселся рядом с Гришиной головой. – О-ох! – протяжно протянул он. – Влад! Как ты здесь оказалась? – Приехала за тобой. – Зачем? – Чтобы помириться с тобой, дураком старым, – сердито сказала я. – Усек? Ты как в подполье глухое ушел: ни ответа, ни привета, на звонки не отвечаешь! Кто тебя так стукнул-то? – спросила я без всякого перехода. – Или ты сам упал? – Сам… с помощью посторонних… – Гриша открыл наконец глаза и попытался сесть. Я протянула ему руку. – Ни хрена не помню… не понимаю… Как все это случилось-то?.. Неужели они… – Гриша внезапно осекся. Я внимательно посмотрела на него: – А ну рассказывай! Сбиваясь и путаясь, он заговорил. По его словам получалось, что он пришел домой в крайне расстроенном состоянии, обиженный моими нелепыми подозрениями. Тут Гришин голос зазвенел от обиды. Я приняла покаянный вид и прошептала: «Прости». Он открыл дверь ключом и – все, дальше он почти ничего не помнит… На него напали, дали ему по башке. Кто, что, как – он не ведает. Я задумалась. Получается, что человек, которого видела со спины Гришина соседка, и напал на него? И это – кто-то из наших, учитывая фирменный ластик, который я нашла на полу перед Гришиной дверью? Но пока что о ластике я решила своему заму не говорить. Пусть оклемается, немного в себя придет. В ответ на мое предложение вызвать «Скорую» Гриша поморщился и сказал категорическое «нет»: мол, у него дел навалом, некогда ему по больницам валяться, надо Ирочку искать и с пропавшим роликом разобраться. Я помрачнела: получается, что поездка в Канны, весь наш труд, наши старания, мечты о вспышках фотокамер и о «Золотом льве» – все это было напрасно? Да плюс и моя история с Шаповаловым! «Не смей! – мысленно приказала я себе! – Не приплетай и его сюда! Только этого не хватало!» Дальневосточный мачо с замашками американского гангстера… Но как же он умел целоваться, и какое у него крепкое тело… От горьких размышлений о Шаповалове меня отвлек Гришин вопль: – А это еще кто! – рявкнул он, указывая пальцем на кота. – Соседский кот. – Он-то как сюда попал?! – Решил тебя навестить и лично попросить прощения за испорченную дверь. – Ясно. Даже кот у меня прощения просит, – сказал Гриша, многозначительно понизив голос. – Я уже попросила. Могу и еще раз это сделать. – Это не значит, что я тебя простил, – быстро сказал Гриша. – Как ты могла подумать, что… – Могу бухнуться перед тобой на колени и посыпать голову пеплом, если тебя это устроит! Но, по-моему, затевать сейчас такие разборки – дело неблагодарное. У нас проблем выше крыши, а ты со своей обидой носишься… Гриша сел и ощупал голову: – Болит… – Может быть, врача все-таки стоит вызвать? – Не надо. Он встал и, пошатываясь, двинулся в кухню. Я – за ним. – Жрать хочется, – пробурчал он, – а холодильник пустой! – Ты мне выговариваешь? – Нет. Сам с собой разговариваю. И самого себя ругаю. – Я могу сходить в магазин. Это не проблема. Но оставлять тебя здесь одного… – Крайне неразумно, – закончил он за меня. – И даже в этом ты права, моя дорогая начальница! – Он сел на табуретку и скрестил на груди руки. – И что ты обо всем этом скажешь? – Давай для начала поедим? Я тоже, представь себе, есть хочу! – Поищи в холодильнике, может, что-то все же найдешь. «Находки» мои состояли из куска засохшего сыра, колбасной «попки» с веревочкой и открытой баночки йогурта. Колбасу мы, не сговариваясь, отдали Борису. Он поймал кусок на лету и сожрал в один миг. Сыр я понюхала и отложила в сторону. А йогурт уже покрылся зеленоватой пленкой. – Итого: продуктов – ноль. А чай у тебя есть? – Есть, – мотнул головой Гриша. – В шкафчике, зеленый и черный. Выбирай. Мне черный и покрепче. Без сахара. Я заварила две чашки крепкого чая и сказала: – Теперь расскажи еще раз обо всем и по порядку. – Что? – обиженно засопел Гриша. Так просто сдаваться он не собирался. – Что еще я тебе должен рассказывать? – Ну нет, так нет. – Я уже начинала терять терпение. – Нас скоро пришьют всех поодиночке! А ты давай молчи в тряпочку и жди! – С чего ты взяла, что я что-то знаю? – С того! Я слишком давно с тобой знакома и прекрасно понимаю, что ты уже пришел к каким-то выводам. – Ну, пришел. И что? – Гриша отхлебнул глоток чая и вскинул на меня глаза. – Толку-то от моих выводов: их к делу, как говорится, не пришьешь! А все мои выводы вилами на воде писаны. – Поделись, подумаем вместе. – А может, я не хочу? Может быть, я на тебя до сих пор сержусь? – Ладно! Я пошла, – я встала с табуретки, резко отодвинув ее. – Можешь считать, что меня здесь не было! Если тебя это устраивает, я к тебе больше не пристаю – ни с какими расспросами. Идет? Я тебе больше не начальница, а ты мне – не зам. Мы не соратники и не коллеги. Так, «случайные» люди друг для друга. И все, что было между нами, – псу под хвост! Так, что ли?! – Сядь! – прикрикнул на меня Гриша. – И не маячь перед глазами! И так тошно! Ирочки нет. Работа пропала… Ирочка! – Он стукнул кулаком по столу. – Знать бы, кто ее похитил, – удавил бы собственными руками!.. Не задумываясь. Я взяла его руку в свою: – Понимаю. Для этого мы и должны многое обдумать. Если у тебя какие-то соображения, самое время все рассказать. Гриша забарабанил пальцами по столу: – Я думаю, это кто-то из пацанов. – Каких пацанов? – смысл сказанного им дошел до меня раньше, чем я его осознала по-настоящему. – Что ты имеешь в виду? – Никиту и Марка, – каким-то скучным, будничным тоном произнес Гриша. – Теперь понимаешь? – У тебя есть… доказательства? – Хлипкие. Я просто проходил мимо комнаты, где они всегда сидят, и слышал их разговор. Один из них говорил другому: «Я знаю, что это сделал ты, признайся!» А второй принялся ему возражать. – Кто из них кому говорил все это? Гриша сокрушенно покачал головой и снял очки. Без них он выглядел каким-то очень беспомощным, растерянным. – Оба говорили шепотом. И все время перебивали друг друга. Я так обалдел, не знал, что делать: то ли рвануть дверь на себя и припереть их обоих к стенке, то ли остаться на месте и послушать, что они еще скажут. Я выбрал второй вариант. Но мне помешали… Я не поставил сотовый на бесшумный режим, и он, зараза, зазвонил! Я бросился обратно к себе в комнату, но, боюсь, уже выдал себя. – Когда это произошло?