Лидия Сергеевна вдруг сжала кулак и с силой ударила по столешнице. – Суки! Все вы суки! Ты, Агния, сволочь, явилась в мой дом, жила здесь, жрала, пила, спала с моим мужем, хотела меня выпереть… Дочь твоя, мерзавка мелкая, пыталась меня прогнуть, права тут качала… Николай с Надькой вечно у Андрея в долг просили и отдавать забывали… Эстер, дубина стоеросовая, не растерялась, сначала брюлики потребовала, а вчера изумруды получила… Егор, гаденыш, по беседке скакал, говорил: «Я вспомнил, на Соньке была футболка простая, под горло, с короткими рукавами, а на вас с вырезом. Это вы Лену толкнули, скорее бегите, скажите всю правду, нехорошо врать…» Нашелся моралист! Андрей только о карьере думал, в кресло министра нацелился, в голове одно было – как бы ему наверх влезть, потом заболел, испугался смерти и стал психом… Антон людей чурается, в затонированной машине ездит, света, как вампир, боится… Сонька неумеха, дура никчемная… зятек Игорь подкаблучник… Дарья, гадюка, в моем доме была на правах племянницы, а какую бучу затеяла… Яна безумная, надеюсь, голову себе расшибет, когда в очередной раз с крыши прыгнет… Ненавижу вас всех! Не-на-ви-жу! Всех! Речь госпожи Бархатовой стала бессвязной, она начала швырять на пол посуду, осколки веером разлетались в стороны. Егор и Антон бросились к внезапно потерявшей моложавость старухе. В конце концов Лидия Сергеевна закатила глаза и повисла на руках сына. Мужчины понесли ее в спальню, Эстер ринулась к телефону вызывать врача. В столовой стало очень тихо, и я первой нарушила молчание: – Думаю, вы можете уезжать домой. Агния, не надейтесь более обманывать Игоря, он перестанет платить вам пособие на инвалида. Галина, скажите спасибо, что вас не сдали в полицию за мошенничество. Соседка Агнии всхлипнула и убежала, за ней с обиженным видом прошествовала бывшая любовница академика. На пороге она остановилась. – Мне что, пешком до станции переть? Я отвернулась к окну. Агния фыркнула и ушла. – Вот нахалка! – покачала головой Эстер. – Верните колье из изумрудов, – осадила я экономку. – И будьте готовы к беседе с полицейскими. Да не забудьте здесь Мартина. Экономка выскочила в коридор. – Мы сматываемся, – быстро сказал Николай. – Если вам понадобится поправить здоровье, обращайтесь, помогу бесплатно. – Скорей я буду пить керосин, – буркнула я. – А кто нас сюда позвал? – занервничала Надя. – Это страшный человек! Его надо найти и наказать! – Не на все вопросы есть ответы, – сказала я. – Для меня было важно оправдать Соню. А кто засунул в навозную кучу миксер и включил его, мне совсем не интересно. Эпилог В середине декабря мы с Яной подпрыгивали от легкого морозца около дворца бракосочетаний в ожидании приезда Антона и его невесты Риты. – Как Лидия? – спросила я у девочки. – Ее выписали из клиники неврозов? – Пока нет, – ответила Яна. – Папа с мамой до сих пор переживают, что уехали, и без них в доме такое случилось. – Я не могла понять, почему ни Соня, ни Игорь не подходили к мобильным, – вздохнула я. – А потом Гарик, вернувшись, рассказал, что в той гостинице невозможно пользоваться сотовой связью. И там нет Интернета вкупе с телевизором и радио, газет тоже не приносят. Короче, сплошной релакс без какой-либо связи с внешним миром. Игорь хотел провести отпуск исключительно в компании с любимой женой, Соня не знала о его планах, это был сюрприз. Сонечка думала, что их позвали погостить друзья, а очутилась в шикарном номере тет-а-тет с Гариком, в отеле, где принимают всего одну пару постояльцев. – Папа романтик, – улыбнулась Яна, – нашел суперское место. Представляешь, там даже полотенца не белые, а розовые. Еда шикарная, спа офигенное. Настоящий рай для двоих. – А ты откуда знаешь? – спросила я. Яна смутилась. – Случайно у отца в кабинете увидела на столе бланк-заказ, ну и полезла в Интернет посмотреть, куда он маму везет. Но я его секрет сохранила, мамуля ни о чем не подозревала. Я умею держать язык за зубами. – Не сомневаюсь, – кивнула я. – А где Наташа? Верную горничную не позвали на свадьбу? Или она готовит угощение в ресторане на кухне? Яна засмеялась. – Ну, тогда точно все отравятся. Наталья приедет с мамой, домработница после больницы какая-то заторможенная. – Большая доза энеротараина может оставить длинный «хвост», – вздохнула я, – до полугода человек будет вялым. Яна опешила, а я объяснила: – Анониму требовалось убрать Наталью. Он не хотел, чтобы в спектакле участвовали посторонние, и подсыпал в какао, которое домработница держала для себя лично, энеротараин, зная, что большая доза лекарства вызовет тошноту, боль в желудке и прочие неприятности. Кстати, я едва не поймала его, войдя в столовую. Организатор действа именно в тот момент подмешивал лекарство в какао, буфет, где стояла банка, находится не на кухне. Но аноним не растерялся, выбежал на террасу. Я удивилась приоткрытой на улицу двери и заперла ее. Наташа при мне сварила себе напиток, выпила, и ей вскоре стало плохо. Потом ситуация повторилась, я опять чуть было не застукала анонима – на сей раз он разлил в гостиной красные чернила, хотел посильнее напугать присутствующих. Дело было поздним вечером, человек думал, что все спят, и вдруг… шаги на лестнице. Пришлось ему вновь ретироваться на веранду. А я испортила мизансцену, вытерла «кровавую» лужу. Думаю, тебе и в голову не придет, кого я заподозрила. Яна протянула. – Ну? – Андрея Валентиновича, – улыбнулась я. – Он мне дал список нужных ему вещей, а среди них были энеротараин и красные чернила. Все сходилось на академике. Он знал, как я люблю Соню и о моей страсти к расследованиям, мог наткнуться на дневники дочери. Я-то их обнаружила случайно и плакала, когда читала. Софья всю жизнь мучилась и даже сейчас, когда прошла уйма времени, обвиняла себя в содеянном. Не подумай, что я любитель читать чужие записи, но мне следовало разобраться, что к чему, а в дневнике могли быть ответы. И я их нашла, Сонечка выплеснула на страницы все свои эмоции. Она очень не любила наглую Лену и хотела причинить ей боль. Дневники полны рассказами о том, что она сделает с Еленой, если будет твердо уверена: ее не поймают. В январе того года, когда случилось несчастье, Соня писала, будто хочет обрить Лене голову, прокравшись ночью к ней в спальню. В феврале у нее возникла другая идея – подливать Ленке слабительное в лошадиных дозах, чтобы она сутками сидела на унитазе. В апреле Соня мечтала поставить в лесу капкан, куда сестра угодит ногой, а в августе написала: «Прямо вижу, как эта гадина с балкончика в гостиной хлопается. Бум! И ломает шею! Я плакать не стану, наоборот, спляшу цыганочку от радости». Затем почти три недели она смаковала падение двоюродной сестры, добавляла все новые и новые детали. А потом Лена реально свалилась с балкона, и несчастная девочка, принявшая слишком много лекарств, вдруг подумала, что и правда осуществила свою мечту. У Сони от таблеток и настоев случались провалы в памяти. Все вокруг были уверены: именно она столкнула Елену, мать требовала признания, отец называл ее преступницей, вот она и решила, что в самом деле виновата. С течением времени Соня пришла в себя, но, даже оправившись и поняв, что не имеет ни малейшего отношения к трагедии, считала себя виновной в кончине сестры, хотя бы потому, что мечтала о ее смерти. И ни разу на страницах дневника не задала вопрос: если не я, то кто сбросил Елену? Сейчас мне ясно. Соня знала ответ, она поняла: вредную девчонку столкнула с балкона Лидия, но молчала. Почему? Она очень любила маму и ради нее была готова на все. Соня никому не выдала тайну, даже обожаемому мужу, что и позволило Агнии качать из Гарика деньги. Мораль: супруги должны доверять друг другу. Но Сонечка охраняла мать, ее спокойствие, поэтому покорно носила клеймо убийцы и терпела отцовскую неприязнь. Страшно представить, в каком аду жила Софья! Но внешне она всегда казалась веселой, успешной, счастливой. Я, близкая подруга, ни о чем не подозревала. Слава богу, нашелся человек, который потратил много времени и сил, чтобы избавить ее от тяжкого бремени. Знаешь, он очень талантливый сыщик, а еще замечательный психолог, потому что понял: Даша Васильева – именно тот человек, который непременно доведет это дело до конца. В какой-то момент расследования самодеятельный детектив сообразил: лучше всего столкнуть свидетелей происшествия лбами, и они тогда сами выболтают правду друг о друге. Но он сам по каким-то причинам не мог участвовать в спектакле, поэтому выбрал на роль судьи и следователя меня. Да, кстати, визит Андрея Ройтберга на вашу дачу описан Соней в одной из тетрадей. А я все ломала голову, кто рассказал анониму о том, как студентка Васильева прогнала влюбленного в нее чокнутого парня? В общем, я сначала думала, что все затеял академик, но потом пришла к выводу: это не он. Твой дед мало интересовался дочерью, а после того шестнадцатого сентября почти не общался с Соней, был приветлив с ней лишь при посторонних. Ну и кто тогда взялся обелить ее? Игорь? Антон? Домработница Наташа? – Может, подруга? – предположила Яна. – Нет, это был член семьи, – не согласилась я. – Он мог осторожно брать дневники Сони, незаметно уносить к себе и читать ночью, когда дом спал. – Ой, вот они! – захлопала в ладоши Яна. Я посмотрела на дорогу. Егор, узнав от меня о желании Антона жениться на Рите, мигом сообщил об этом руководству фирмы «Амс», а там постарались на славу – тут же взяли в оборот Маргариту. Девушка не стала сопротивляться, ей самой нравился застенчивый парень, который каждый день вздыхал около прилавка в магазине. И вот вам счастливый конец: Антон перешел на работу в другую фирму и сегодня женится на Рите. Интересно, он рассказал создателям супертехники для спецагентов, авторам Альберта, что их изобретение еще некоторое время работало после того, как старуха проглотила «конфету»? И какова дальнейшая судьба чуда электроники? Ох, думаю, совсем печальна. Альберт покинул бабусю, так сказать, естественным путем, и его никто никогда более не увидит и не услышит. – Чего ты хихикаешь? – спросила у меня Яна. – От радости, – ответила я. – Рита чудо как хороша. Платье у нее шикарное, расшитое золотом, ну, прямо как у принцессы. – Антон тоже красивый, – ревниво сказала Яна, – ему идут камзол и лосины. Жаль только, что он не сел на лошадь. У них по сценарию свадьба называется «Принц на белом коне». – Только не на Бруно, – немедленно среагировала я. – Ты знакома с ним? – удивилась дочка Сони. – Немного, – поморщилась я. И без запинки перевела беседу в другое русло: – Ты ведь не знала, что Егор Федоров давно убит? – Нет, – машинально ответила девочка, – о нем не было никаких сведений, кроме того, что он исчез. Мама в интернате не вела дневник. Вернувшись домой, она писала, что в закрытой школе постоянно обыскивали спальни. Когда мамуля поступила на первый курс, она решила найти Егора и спросить, почему он ее оговорил. Но узнала, что Федоров пропал. Ой! – Спокойно, – улыбнулась я, – знаю, что это ты решила помочь своей маме, идея собрать стаю гадюк в Филимонове твоя. – Как ты догадалась? – прошептала Яна. Я пожала плечами. – Просто. Во-первых, ты очень любишь маму и ведешь себя как сорвиголова, чтобы привлечь ее внимание. Во-вторых, дети обожают рыскать в доме, заглядывать в чуланы, кладовые, искать тайники. Ты, как и я, случайно наткнулась на дневники. В-третьих, ты отлично знаешь меня. Сонечка в твоем присутствии неоднократно говорила: «Дашка, перестань корчить из себя великого сыщика. Это опасно!» А я ей отвечала: «Должен же кто-то докопаться до истины, если полиции все равно». В-четвертых, как-то я понесла твоему дедушке еду и увидела у него на столе шариковую ручку, розовую, дешевую, с изображением кошки на колпачке. Академик Бархатов ни за какие сокровища мира не стал бы пользоваться подобной. Он хоть и уехал в страну Хо, изменился кардинальным образом после неприятного диагноза, но кое-какие привычки сохранил. У Андрея Валентиновича в обиходе только чернильные очень дорогие ручки. Я поняла: в доме затворника бывает Яна. Больше никто не мог оставить там такое стило. Антон давно разучился пользоваться обычными письменными принадлежностями, он не выпускает из рук ноутбук. Я ни разу не видела его сидящим над листом бумаги. Соня с Игорем тоже не купят ручку с кошками, а вот школьнице она придется по вкусу. И безумный перечень покупок твоя работа. Подделать почерк академика легко, он выписывает буквы, как в прописи, ты просто добавила к тому, что требовалось деду, новые пункты, а Андрей Валентинович, не перечитывая список, отдал его мне. Указать только две необходимые вещи: красные чернила и энеротараин – ты остереглась, поэтому закамуфлировала их среди прочей ерунды. Тебе бы и не продали в аптеке лекарство. Даже мне, взрослой женщине, его дали без рецепта не сразу, а уж подростку бы точно отказали. К тому же у тебя не было возможности заглянуть ни в аптеку, ни в канцелярский магазин – проштрафившуюся кадетку доставили домой на машине. Причем ты специально набедокурила в учебном заведении. Знала, что родители отправятся отдыхать туда, где нет телефона, и в их отсутствие решила осуществить задуманное. Ты все рассчитала. Я не сразу поняла, кто автор затеи, аноним-то говорил мужским голосом. А потом вспомнила про прибамбас, который может изменить бас на дискант и наоборот. Сейчас все можно заказать в Интернете, тебе доставили его с курьером. Яна кивнула. И я обняла девочку. – Кстати, помнишь, как во время нашей последней беседы прибор заклинило, тональность стала странно меняться. Знаешь почему? Лидии вшили чип, твоя бабушка надеялась, что он ее омолодит. Вот только он начал выводить из строя бытовую технику, в доме сломались кофеварка, СВЧ-печка, мигал свет, даже компьютер у Антона дал сбой. И я предположила, что аноним находится в коттедже. Это Лидия случайно заглючила прибор, изменяющий звук голоса. После того как аноним запищал, а затем забасил, он больше со мной не соединялся. Почему? Аппарат вышел из строя от излучения чипа. А раз аноним использовал преобразователь звука, значит, я хорошо знаю его настоящий голос. Еще ты, приехав домой, пряталась, не показывалась на глаза. К тому же я знаю, что ты очень умная девочка, виртуозно общаешься с компьютером, легко можешь влезть в разные документы. Ну, например, в базу данных института и выяснить, что Коровин не врач. И добыть сведения о смерти Елены было не трудно, и узнать, что Агния живет не по средствам… Вот так постепенно все и сложилось. Ты проделала огромную работу, чтобы обелить маму, и преуспела. Ну, и я помогла, оправдала твои ожидания. – Я очень люблю мамочку, – зашептала Яна. – Ты не говори ей, кто все затеял. – Уже сказала, – ответила я, – сегодня утром. – Вау! – испугалась девочка. – Что теперь будет… – Надеюсь, вы станете наконец-то настоящими друзьями, – ответила я. – А вот Лидии незачем знать все подробности. – Она вернется в Филимоново? – поежилась Яна. – Не знаю, – честно ответила я. – Вероятно, да. Соня любит свою мать, несмотря ни на что. Прошло очень много лет, полиция не станет заниматься смертью Егора Федорова, доказать, сам ли он напоролся на гвоздь, или его толкнул кто-то, невозможно. Но мы узнали главное: твоя мама не виновата ни в падении Лены, ни в причинении вреда Юре. Яна внимательно на меня посмотрела: – Мама любит бабушку. Но она хорошо знает ей цену. Как-то раз я случайно услышала, как мамуся прошептала вслед Лидии: «Наш гений страшной красоты». Мамочка может порой быть едкой. Гений страшной красоты – это точная характеристика бабушки. Я молча слушала девочку, может, произнося не особо добрые слова, Сонечка имела в виду не внешность пожилой дамы, а ее душевные качества? Лицо Лидии почти безупречно, но под красивой внешностью скрывается совсем не прекрасная дама. Но Соня права, гений страшной красоты – точная характеристика Лидии. Я перевела дух и решила сменить тему: – Смотри, как красиво гарцует конь! – Его же не поведут в загс? – спросила Яна. – Привяжут у крыльца? Я не успела ответить. Бруно повернул голову, увидел меня и нагло заулыбался. Можете мне не верить, но противный жеребец точно узнал галопировавшую на нем наездницу. Я помахала ему рукой: – Привет, Бруно, сделай одолжение, веди себя прилично. Конь фыркнул, приподнял хвост, напрягся и…