– Гадина! – долетело из избы. – Где шлялась, дрянь? Я по часам засек: от магазина до дома медленным шагом пять минут двадцать восемь секунд ходьбы. А ты через девять приперлась! С кем трахалась? – Дурак! – ответила в том же духе Аня. – Это только ты за четыре секунды успеваешь, другим поболе времени надо. Чего набычился? Объяснила уже: встретила бабу, поболтала с ней. – Ща ты у меня огребешь! Брехло! – завопил супруг. – Не бывает никого в лесу в такой час, и погода не для прогулок, дождь! – Из Прохоровки она, – устало сказала Аня. – Отстань, урод! Лучше работу поищи, а то пялишься с утра до ночи в телик, вот от безделья и психуешь. – Ты мне изменяешь! – завизжал Борис. Я решила прийти на помощь Ане, перешагнула через кучу разномастной нечищеной обуви, чуть не споткнулась о валенок и без приглашения вошла в квадратную комнату, обставленую по моде середины двадцатого века. Полированная «стенка» забита хрусталем, стол застелен льняной скатертью, под потолком пятирожковая люстра производства ГДР. Темно-бордовый ковер украшает стену, зелено-бежевый укрывает тахту, на углу которой сидит бабушка в синем байковом халате и толстых самовязаных шерстяных носках. Старушка с раскрытым ртом наблюдает за Аней и Борисом, выясняющими отношения. Ей так нравилось участвовать в их скандале, что она даже не смотрела на экран большого плоского телевизора – единственной новой и дорогой вещи в комнате. – Добрый вечер! – звонко произнесла я. – Что за чучело? – «ласково» отреагировал хозяин. – Мама, ты опять за собой дверь не заперла? Шляешься в сортир по сто раз, и у нас вечно вход нараспашку. Я тебе шалаш около очка поставлю, будешь там жить. Бабуля сделала вид, что не услышала хамства сына. – Блин! – выпалила Аня. – Как ты меня нашла? – Ага! – удовлетворенно заметил Борис. – Значит, я, как всегда, прав, ты изменница. Аня бесцеремонно показала на меня пальцем: – С ней сплю, да? – Точно! – выпалил филимоновский Отелло. Жена закатила глаза. – Уж ты определись, кто твоя жена – лесбиянка или проститутка. – Не хами мужу! – взвыл Борис. – Занесло меня к психам… Боря, она из Прохоровки. Неужели не понятно? – вздохнула Аня. – Женщина, что ты хочешь? – Анечка, я дала вам… – начала я, но была прервана торжествующим возгласом Бориса: – Ага! Если у вас с ней ничего нет, то откуда ей известно, что ты Анна? – Уймись, а? – попросила жена. – Совсем от безделья сбрендил. Вон, у соседей поросенок Мишка, я его Мишаней кличу, и что теперь, он мой любовник? – Кто тебя знает, развратницу, – грустно вымолвил Борис. – У баб одно на уме – как мужнин кошелек обчистить и с кем налево сходить. – Плохо считаешь! – разозлилась Анна. – Значит, не одна гадость у меня в мыслях, а две. Кстати кошелек твой пополняется из моей зарплаты. Какой смысл мне из него бабки тырить? Я подняла руку. – Извините, давайте быстренько решим небольшую проблему. Анечка, верните сувенирчик, который вам на тропинке вручила фея. Борис выпучил глаза. – Ну, удостоверился теперь, что она из Прохоровки? – усмехнулась Аня. И, четко произнося слова, словно беседуя с маленьким ребенком, спросила: – Мешочек назад желаешь? – Да, – обрадовалась я. Молодая женщина пошла к столу. – Где-то я его тут швырнула. Боря, ты не видел конфету? – За фигом она мне? – почти по-человечески ответил муженек. – Действительно, шоколадка не пиво, – вздохнула супруга. – Марья Михайловна, вы случайно конфету не трогали? Бабка зевнула, но ничего не сказала. Анна повернулась ко мне: – Тебя как зовут? Я решила не выпадать из образа: – Фея Бом. То есть Бим. – Ёперный театр! – возопил Борис. – Ань, вытури ее. Продавщица открыла секретер, достала из него запечатанную коробку «Ассорти» и протянула мне. – Бери, там много вкусных конфет с разными начинками. Я отказалась от щедрого подарка. – Спасибо, мне нужна только та, которую я дала вам в лесу. Хозяйка протяжно вздохнула. – Ладно, посмотрю в спальне, может, туда ее случайно занесла. Она быстро исчезла за дверью, расположенной между «стенкой» и буфетом, и в гостиной неожиданно стало тихо. – Сколько времени? – засуетился Борис. – Футбол должен скоро начаться. – Двадцать один час сорок восемь минут двенадцать секунд, – громко произнес мужской голос, – время московское. Старуха вскочила с дивана, потом беззвучно плюхнулась назад и прижала обе руки к животу. – Вот оно! – завопил Борис. – Анькин хахаль здесь! Еще и в разговор влезть посмел! Ах ты… Виртуозно матерясь, хозяин бросился к «стенке», начал выдвигать ящики и выбрасывать наружу вещи. Я замерла на месте, охваченная дурным предчувствием. – Перестань безобразничать! – вскинулась Анна, возвращаясь в гостиную. – Имей в виду, сам шмотье раскидал, сам его назад будешь укладывать! – Где полюбовничка спрятала? – заорал муж, продолжая выкидывать на пол разноцветные тряпки. Аня покрутила пальцем у виска. – Хоть ты и кретин, но попытайся соображение включить: я чего, с карликом живу? Ну кто в ящик поместится? Ладно бы подпол или гардероб обшаривал. Еще в сахарницу загляни! – В доме чужой мужик, – почти спокойно сказал Борис. – Он разговаривает. Анна всплеснула руками. – Точно свихнулся. Кстати, я дозвонилась до Прохоровки, сейчас от них машина придет. Может, и тебе туда скататься? Помнишь, как тебя зовут? Где сейчас находишься? Эй, отвечай! Где ты находишься? – Московская область, Истринский район, почтовое отделение Пылкино, деревня Филимоново-2, дом восемь дробь один, – сообщил баритон. Я без приглашения села в кресло. – Кто это? – подпрыгнула Аня. – Альберт с вами, – сообщил уникальный прибор. Хозяйка уставилась на мужа. – Боря, у нас в избе посторонний. – Слышу, Ань, – миролюбиво подтвердил ревнивый супруг. – Я его не приводила, – ошарашенно произнесла женщина. – Тебе тоже мужики без необходимости, ты по бабам таскаешься. Так кто выступает? Где он прячется? Марья Михайловна, вы тут чем и с кем занимаетесь, пока я на работе, а сынок ваш на речке балбесничает? – Охренела? – нахмурился Борис. – Маме сто лет в обед! Ей бы целой от печки до сортира дойти, может по дороге рассыпаться. И вообще она никогда ничем таким не занималась. В отличие от тебя моя маманя на мужиков никогда даже не смотрела. – А ты откуда взялся? – уперла руки в боки Анна. – От святого духа? Поди поболтай с соседками, хоть с Анфисой, она тебе правду про бабку-то расскажет. Зажигала Марья Михайловна по полной. Думаешь, чего ее тетя Клава терпеть не может? Потому что она с ее мужем… – Замолчи! – гаркнул Боря. – Мать на такое не способна! Я быстро встала и подошла к старухе. – Марья Михайловна, вы съели конфетку? Такую темненькую, с орешками…