Я еще не успел нажать на курок, когда услышал два выстрела, но боли и удара не почувствовал. Вообще никаких ощущений металла, впивающегося в живую плоть. Открываю глаза — оба полицейских на земле. Тот, что слева, убит выстрелом в голову: пуля снесла ему полчерепа. Второй еще дышит, но видно, что рана в грудь смертельна. Он умирает. Шорох в кустарнике. Я его слышал сегодня дважды: мне плевать, кто бы или что бы там ни было. Еще до того, как увидел, я почувствовал запах мускуса: Бадр! Это он. Держа пистолет наготове, он направляется ко мне. Бледный как привидение. Убедившись, что опасность мне не грозит, он машет рукой в сторону домика. — Что там произошло? — Посмотри сам. Сил не было объяснять, я устало опустился на землю, прислонившись к стене. Бадр выскочил через минуту. — Надо уходить! Я вяло посмотрел ему в глаза. Где ты был, когда меня насиловали эти отморозки? Почему ты не спас меня, раз ты влюблен? Как ты мог допустить такое со мной?! Бадр все понял без слов. — Я не смог раньше прийти. Прости меня. А теперь нам надо идти! Он протянул руку. — Тебе надо, ты и иди, — буркнул я. — Я не сдвинусь с места, дождусь полиции, пусть меня убьют. Надоело бегать. Я не врал, твердо решив прекратить сегодня все это. Может, виной тому были женские гормоны, или просто моча ударила в голову, но в тот момент я был убежден в правильности этого решения. Бадр рывком поднял меня на ноги. — Не глупи, нам надо уходить. Я убил двоих полицейских из-за тебя. Видно было, что он с трудом сдерживает ярость. — Я не просила об этом, — безразличным голосом ответил я. Бадр встряхнул меня так, что чуть не сломал шейные позвонки. — Уходим, ты должна жить! — Я не хочу жить. Назови мне хоть одну причину, чтобы я хотела жить? — Я устал, дико хотелось спать, у меня даже закрылись глаза. — Ты должна жить! Потому что, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, — делая акцент на каждом слове выговорил Бадр. Я посмотрел на него. Эти горящие глаза не лгали. Увидев, что его слова попали в цель, Бадр заговорил скороговоркой: — Я полюбил тебя, как только увидел в лагере. Я грезил тобой, когда ты была во дворце, я пытался тебя забыть, проклинал себя за слабость, но я не могу жить без тебя. Я оставил человека, с которым был связан клятвой крови, умирать в больнице. — Он сделал паузу и уже спокойно произнес: — Если ты не хочешь жить, то и мне незачем жить на этом свете. Дождемся полиции и достойно умрем. — И он деловито начал проверять огромный пистолет в своей руке. Мир вокруг меня взорвался яркими красками: любит и хочет умереть рядом со мной. В том, что этот парень говорит правду, я был уверен на все сто. Ну и какая смерть после такого признания? Конечно я парень и им останусь, но обрекать Бадра на смерть не собираюсь! — Бадр, — мягко позвал я. — Да, — он обернулся, подобрал второй пистолет полицейского и блеснул глазами. — Что ты плачешь, как мудак? — Слово «мудак» пришлось позаимствовать из русского языка. — А ну быстро в машину и увози девушку от погони, если ее любишь! — рявкнул я, мгновенно обретая невероятное желание жить. Челюсть у Бадра отвисла, но он сориентировался быстро. Через минуту, выключив сирену и проблесковые огни, мы мчались прочь от места преступления. Когда отъехали достаточно далеко от спального района и попали в оживленный центр города, Бадр вдруг, обернувшись, спросил: — Саша, а что значит слово «мюдак»? — Не мюдак, а мудак. Мудак — это тот, кто любит девушку, но не говорит ей этого до самой смерти. Мудак, это тот, кто готов уступить любимую старому извращенцу из-за каких-то средневековых клятв. Мне продолжать? — я посмотрел на «раба» за рулем. — Нет, я все понял. Ты права, я точно мюдак, — снова через «ю» согласился Бадр. Пока мы ехали, он рассказал мне свою историю. Как, отчаявшись ждать смерти или выздоровления принца, решил ночью выкрасть меня. Затаившись в кустах, он ждал, пока кто-то из охраны выйдет на улицу, чтобы, связав его, уменьшить число врагом. Убивать не планировал, просто вывести из строя и выкрасть меня. — Ты хладнокровно убил двух полицейских, — заметил я. — Это перебор даже в вашей стране, они поднимут всех на уши, нам не уйти от них. — У меня есть место в пригороде, как раз на такой случай, — объяснил мне Бадр. — Мы сейчас туда едем. Это частный двор с высоким забором, с колодцем во дворе и своей солнечной панелью. Есть печка и два газовых баллона. Запас продуктов в холодильнике и в погребе на пару недель как минимум. Отсидимся, потом сделаем тебе документы и выедем из страны. Бадр говорил уверенно, вселяя надежду в меня своими словами. — Я ведь несколько лет проработал в службе общей разведки, инструктором по огневой подготовке, пока меня не переманил на работу принц. — Кстати, как эта собака, еще не сдохла? При слове «собака» Бадр нахмурился, но ответил: — Он в коме, на аппарате, его смотрели лучшие врачи. Но вероятность, что выживет, практически нулевая. — Фирма веников не вяжет, — философски ответил я и, заметив взгляд Бадра, пояснил: — Это значит, все, что я делаю — я делаю хорошо! — Все? — с подтекстом переспросил араб, улыбаясь. — Сейчас по губам у меня получишь, сам убедишься, — парировал я, удивленный его быстрым флиртом. Мы уже давно выехали из центра и сейчас находились в предместье, где дома напоминали строения среднего класса в России. Немного пропетляв по довольно узким улочкам, где трудно было бы разминуться двум автомобилям, Бадр остановил машину у высокого кирпичного забора с воротами из нержавеющей стали. Он открыл ключом калитку. Следуя за ним, я вошел в среднего размера домик, скорее похожий на дачу. Бадр включил свет, прошелся по комнатам и повернулся ко мне. — В машине стоит датчик gps, я избавлюсь от нее, чтобы нельзя было отследить наш путь, и вернусь обратно. Это зайдёт несколько часов, датчик надо будет испортить, а саму машину сжечь. Не жди меня, продукты в холодильнике. Вот тебе, — он протянул мне пистолет полицейского. — Если приду не я, ты умеешь обращаться с оружием. Он дошел до двери, обернулся и сказал с улыбкой: — И еще, Саша, прими ванную, от тебя несет так, что можно задохнуться. Увернувшись от тапки, он выскочил в дверь, оставив меня одного. Калитку двора Бадр закрыл на замок. Через секунду машина стала удаляться, пока шум совсем не затих. Вернувшись в дом, я первым делом нашел зеркало: на меня смотрело страшилище с кровавыми разводами на лице, с грязными волосами и огромным фиолетовым синяком на всю левую скулу. Я умылся, тщательно намыливая руки и лицо. После слов Бадра я сам стал чувствовать неприятный запах. Но прежде, чем принять ванну, надо было поесть, голод меня начинал сводить с ума. Огромный холодильник был завален продуктами, преимущественно полуфабрикатами быстрого приготовления. Найдя сыр и колбасу, я хотел сделать бутерброд, но хлеба нигде не было. Пришлось в лучших традициях положить колбасу на сыр. Быстро перекусив и выпив чашку пакетированного чая, я отправился в ванную комнату. В большинстве стран мира сами ванны для купания успешно вытесняются душевыми кабинками, но здесь была большая ванная старого образца. Быстренько почистив и ополоснув ее, я оставил воду набираться. В гостиной включил телевизор: передавали сводку новостей. В конце выпуска диктор сделал печальное лицо и сообщил о смерти принца Абдель-Азиза Суади от долгой и продолжительной болезни, буквально час назад. Ни слова о покушении, ни слова о ранении. Не упомянули в новостях и о кровавом побоище в особняке Сасави. Может, еще не получили информацию, а может, события, связанные с королевской семьей, подвергались строгой цензуре. Я вылил в ванну полбутылки шампуня, взболтал приличную пену. Теплая вода расслабляла, снимая грязь с тела и усталость с души. Незаметно я уснул, убаюканный тишиной и комфортом. Проснулся от того, что вода остыла, а Бадра все еще не было. Закутавшись в полотенце, я прошел на кухню: ревизия кухонных полок не дала результата. Продукты были, но все требовались приготовить, не было ничего для употребления в пищу сырым, если не считать сыра и колбасы. Выпив еще стакан чая, я забрался на кровать. По телевизору шел документальный фильм о культурном наследии и королевской семье Саудовской Аравии. «Минус один», — усмехнулся я, вспомнив Адель-Азиза и засыпая под монотонное бормотание диктора. Проснувшись утром, я не сразу понял, где нахожусь. В соседней комнате слышался шум. Найдя свой пистолет, я начал бесшумно подкрадываться: кто знает, какие гости пожаловали. Но это был Бадр, кашеваривший у плиты. Как я тихо ни подкрадывался, он обернулся, улыбнулся и поспешно отвел взгляд в сторону. Идиот! Во время сна мое полотенце размоталось, и я, услышав шум, вломился в кухню абсолютно голый. Кроме дула пистолета в сторону араба угрожающе нацелились еще и соски груди. Осознав ошибку, я вернулся в спальню и, не найдя подходящей одежды, снова замотался в полотенце. Постучавшись о дверной косяк и получив разрешение, вошел Бадр с сумкой в руках. Оттуда на свет был извлечен форменный костюм охранника, который пришелся мне практически как раз. Будь на размер больше, сидел бы идеально. В данный момент я чувствовал себя одетым в лосины, настолько плотно прилегали брюки к попе, а рубашка обтягивала грудь. Сам костюм представлял из себя бежевую хлопковую рубашку и такие же брюки на пару тонов темнее. Размер явно не Бадра. — Чей это костюм? — С нами работал мой дальний родственник, подросток, пока не поступил служить в армию. Он жил в этом доме, который я снимал, костюм остался после него. Не переживай, он чистый, — успокоил меня араб и добавил, выходя в кухню: — Завтрак через десять минут. Я придирчиво осмотрел себя перед зеркалом: форма мне шла, если не считать, что выглядел я вызывающе сексуально, особенно местами. Лифчика на мне не было по причине его использования в камере. Натянутая рубашка четко обозначала соски, которые, как назло, эрегировали при соприкосновении с тканью. Трусики я вчера постарался отстирать, но получилось не очень: мне категорически нужно было белье и предметы гигиены, о чем я, краснея, сообщил Бадру во время завтрака. Тот поперхнулся приготовленной им мамалыгой, потом вспомнил, что в паре кварталов есть небольшой магазинчик, типа наших «Тысячи мелочей», где можно купить все, от хлеба до гвоздей, в том числе и одежду. — Выбора там особого не бывает. — Бадр развел руками. — Но соваться в центр города в крупный магазин нам нельзя. Пока я уминал вкусную кашу, он сообщил, что извлек передатчик из машины и разбил, а саму машину поджег, отогнав на противоположный конец города. В свою очередь, я его «обрадовал» известием, что его клятва на крови перестала действовать по причине нахождения души принца по дороге в ад. Окончив завтракать, мы распределили роли: я оставался убирать посуду и готовить обед, Бадр собирался в магазин за хлебом и остальными продуктами. На мою просьбу взять меня с собой, чтобы выбрать белье, отрезал: — Тебя наверняка объявили в розыск, любая европейская женщина сразу привлечет внимание. А что касается белья, не переживай, у меня фотографическая память, не ошибусь с размером. Он специально так говорил, намекая на увиденное утром. Мне пришлось согласиться с его доводами. После его ухода я вытащил из морозильника пакет с мясом и поставил в раковину размораживать, убрал посуду и включил телевизор. Кадры на экране сразу показали правоту Бадра, меня объявили в розыск. Несколько моих фото крупным планом смотрели на меня с экранов. Дикторы докладывали, что разыскиваемая является агентом израильских спецслужб. По заданию сионистского правительства она, вместе с группой наемников, пересекла границу страны для ликвидации члена королевской семьи Зияда Сасави. Однако героическая охрана принца ценой своей жизни сорвала этот коварный план, уничтожив десяток боевиков. Сам же главарь банды, то есть я, и еще несколько человек смогли уйти от расправы. В настоящее время силы специальных служб и полиции ведут ее розыск, возглавляемые героическим принцем Зиядом Сасави, который во время покушения лично убил двоих наемников. Новости закончились обращением диктора к террористке и ее сообщникам: «Где бы вы ни находились, вас найдут. Сдавайтесь, вы окружены». Картинка на экране сменилась. Я даже стал испытывать невольное уважение к российским телеканалам, после близкого знакомства с местным телевидением. Если поиски возглавляет Зияд, это плохо, он лично мотивирован меня найти. Пусть он не специалист, но ненависть будет его толкать на любые расходы и поступки. И если он нас найдет, шансов даже доехать до тюрьмы не будет: убьют сразу и на месте. Когда Бадр вернулся, мясо уже было разморожено и стояло на огне. Он принес хлеба, масла, кофе, круассанов, женскую одежду и два комплекта белья. Но самое главное, он принес плохие новости: вся полиция страны, некоторые армейские подразделения и спецслужбы брошены на наши поиски. Это он услышал из разговора двоих полицейских, зашедших в магазин для рутинной проверки. О наличии у меня сообщников полицейские знали, но наутро еще никто не удосужился связать отсутствие Бадра с ночным инцидентом и моим побегом. Максимум день — и его роль станет известна. На мой вопрос, может нам как можно быстрее уехать из города, он отрицательно покачал головой. — Город закрыт, никто не может выехать без разрешения департамента полиции. Саша, мы окружены… Глава 17 Операция Гендерфлюид В кабинете генерала Проскурнова Виталия Ивановича на Лубянской площади, отвечающего за перспективные направления адаптационных возможностей человеческого организма и исследования паранормальных явлений, шло совещание, когда секретарша сообщила по селектору, что к нему на прием человек из посольства в Аммане. Генерал торопливо закончил совещание, махнув рукой: — На сегодня все, все свободны. — Начальники профильных комитетов торопливо собрали свои вещи и записки: лучше быстрее уйти когда генерал не в духе. Нажав кнопку селектора, Проскурнов рявкнул в микрофон: — Пригласите посетителя. Генерал отпустил кнопку селектора и откинулся в кресле, ожидая входа Владимира Никитина, куратора проекта «Гендерфлюид», непосредственно по месту операции в Иордании. Операция которая была задумана гениально, для исполнения которой пришлось годами проводить научные работы, экспериментируя и расшифровывая геном человека, похоже провалилась. Если только Никитин, чей визит был неожиданным не принес добрых известий. Когда за третьим атташе посольства РФ в Иордании закрылась дверь, он махнул рукой: